ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Алекс

20 ноября

Оказывается, не так-то просто найти жилье в Лондоне. Мы пытались в течение последнего месяца, но каждый раз, когда нам казалось, что нашли что-то по подходящей цене (дешевое) и нужного размера (в основном, не размером с коробку), кто-то приходил раньше нас с рекомендациями прошлых арендаторов и залогом. Это почти как работа на полный день – попытаться найти где жить, и мы все пытаемся совмещать работу в колледже, смены в агентстве и пребывание в одном и том же месте в одно и то же время. Но думаю, наконец-то мы это сделали.

Квартира в Стоквелле кажется крошечной по сравнению с Олбани-роуд. Мы в последний раз осматриваем ее, пока парень из агентства по сдаче жилья стоит в коридоре. Вся квартира размером примерно с кухню и столовую на Олбани-роуд. Из окон открывается вид на пейзаж – серый и удручающий. Я встряхиваюсь, напоминая себе, что хмурым ноябрьским днем льет дождь, и при таких обстоятельствах любое место выглядело бы несчастным.

— Все довольны? — агент по недвижимости делает что-то вроде шаркающего движения, кивая головой. На нем блестящий серый костюм, и от него пахнет дезодорантом «Линкс». Что напоминает мне школьные раздевалки.

— Ага, — я смотрю на парней, и мы все киваем.

— Отлично, — он протягивает руку. — Давайте пожмем руки. Мне нравится заключать сделки.

Мы все проходим через определенные процедуры. Я подавляю зевок, потому что устал после ночной смены.

— Если с вашими рекомендациями все будет в порядке, вы трое сможете заехать как раз перед Рождеством.

Мы планируем работать посменно, поэтому тот факт, что гостиная размером со шкаф, является незначительной деталью. Маловероятно, что мы когда-нибудь будем находиться в комнате одновременно.

Мы все стоим и наблюдаем, как парень из агентства, которому, вероятно, самое большее двадцать один год, бредет обратно к своей маленькой машине, на которой написано название агентства. Он уже разговаривает по телефону, договариваясь о следующей сделке. Садится в машину и уезжает, помахав нам на прощание.

Это не совсем Ноттинг-Хилл. Возвращаясь к метро, мы огибаем огромную кучу мусора, ожидающую сбора, и проходим мимо дома со сломанными перилами и половиной велосипеда, прикованного цепью к фонарному столбу снаружи. Из окна доносится музыка, и мужчина в жилете болтается внизу и кричит мальчику на велосипеде. Он делает круг, затем исчезает. Все это немного напоминает что-то из криминальной драмы, и я почти ожидаю, что появится флотилия полицейских машин с включенными синими мигалками, из которых выскочат полицейские и начнут окружать это место. Тем не менее, это максимум, что мы можем себе позволить. И, по крайней мере, я выхожу из своей нынешней ситуации с совместным проживанием. Жизнь в одном доме с Джесс только заставила меня осознать, что мы никак не сможем продолжать в том же духе, как раньше.

Мы идем по дороге в сторону Стоквелла. Некоторые части города теперь неузнаваемы, их облагородили, но пройдет совсем немного времени, и вы окажетесь на улицах, которые выглядят так, как выглядели десятилетиями. Потрепанные рекламные щиты магазинов и витрины, облепленные толстыми слоями рекламы и постерами, чередуются с металлическими ставнями, украшенными граффити и витиеватыми надписями, нанесенными аэрозольной краской. Мы проходим мимо букмекерской конторы, дверной проем которой уже украшен разноцветными гирляндами, и слышим громкие призывы «Шагни в Рождество». Сейчас еще даже не декабрь. Эта мысль заполняет мою голову, и слова застревают там, напоминая мне об этом времени в прошлом году, когда мы все переезжали на Олбани-роуд, а я все еще не мог забыть Элис. Кажется, что это было много световых лет назад. На днях она прислала мне электронное письмо, просто чтобы сообщить, что она снова сошлась с Полом, и что она надеется, что я не против этого. Я отправил ей ответ, пожелав им обоим всего наилучшего, и не шутил. Я рад, что она счастлива.

— Куда сейчас направишься? — спрашивает Абео, проверяя свой телефон, пока мы стоим на перекрестке, ожидая, когда переключится светофор. Мимо со стоном и грохотом проезжает грузовик для переработки отходов. По его приборной панели развешаны гирлянды, а на водителе красно-белая шапка Санты. У меня такое чувство, будто весь Лондон готов к Рождеству. Странно, что такое чувство, будто что-то внутри меня отключилось.

— Возвращаюсь к себе домой, — говорю я, мысленно поправляя себя: в свой старый дом. Мне придется привыкнуть к линии метро «Виктория» и найти себе другое кафе, где можно посидеть воскресным утром. Но без Джесс все будет по-другому. Я видел ее лишь мельком с тех пор, как она вернулась из Венеции – судя по всему, работа маниакальна, и она написала, что ей придется отложить прощальную прогулку, которую мы запланировали на воскресное утро. Я прикусываю губу. Думаю, она, вероятно, избегает меня, и в этом есть смысл. Вместо этого она, вероятно, проведет это время, свернувшись калачиком в постели Джеймса.

— Не унывай, приятель, — кричит банда парней в костюмах, пробегая мимо с мишурой на плечах, сбивая меня с ног. Похоже, кто-то клонировал нашего агента по недвижимости. Их около десяти, все в блестящих костюмах, но их галстуки ослаблены. Должно быть, они были на раннем рождественском корпоративе. Очень раннем. Один из них останавливается и вешает мне на голову свой кусок мишуры, крича: — Скоро Рождество, не кисни.

Боже, Лондон угнетающе жизнерадостен в это время года. Чувствую себя чертовым Гринчем. Я должен взять себя в руки и перестать хандрить. Я жалок.

Когда я возвращаюсь на Олбани-роуд, дом пуст. На коврике на крыльце куча почты – в основном хлам, ни одно из них не адресовано мне. Я складываю письма на комод и размышляю, стоит ли мне побеспокоиться о том, чтобы мою почту перенаправляли на новый адрес, или могу просто время от времени заглядывать и забирать ее. Это будет означать риск наткнуться на Джесс. А это и хорошо, и плохо.

С кухни, похоже, все, как обычно, выбежали в спешке. Кто-то оставил наполовину закрытой крышку на упаковке молока, и она упала набок, оставив на полке холодильника подтекающую лужицу. Поднимаю ее, вытираю беспорядок и с грохотом захлопываю холодильник. Он никогда не закрывается с первой попытки.

Наверху дверь в комнату Джесс открыта. Я на мгновение останавливаюсь возле ее комнаты, смотрю на неубранную постель, груду одежды на стуле рядом с кроватью и извивающиеся провода от фена и выпрямителя, запутавшиеся на ковре. И тут я замечаю, что лампочка выпрямителя светится зеленым – должно быть, она оставила его включенным в спешке, чтобы выйти за дверь и вовремя добраться до работы. Он балансирует на стопке бумаги – она всегда оставляет такие вещи валяться где попало, а я стою на пороге, размышляя, что делать. Странно ли зайти внутрь? Я не могу это проигнорировать. Решаю отправить сообщение в чат домашней группы. Там уже целую вечность стоит тишина.

Стою перед твоей дверью, Джесс, а ты не включила выпрямитель.

Черт возьми, Джесс [злой смайлик], — огрызается Бекки.

Извини, Джесс печатает, (я чувствую небольшой толчок чего-то. А потом качаю головой. Ради бога.) Ты сделала то же самое на днях, Бек. Можешь выключить его, Алекс? Спасииииибо х

Я осторожно подхожу и отключаю его. На краткий миг оглядываю вещи Джесс – ее постер «Когда Гарри встретил Салли» в рамке на стене и ее пушистое розовое пальто. В изножье кровати лежит полосатый шерстяной коврик, а на прикроватном столике покачивается стопка книг. Выхожу из комнаты, понимая, что, вероятно, это был последний раз, когда я здесь нахожусь. Все кажется окончательным.