ГЛАВА 7

Мы направляемся в Первый Сектор. Оттуда мы проследуем прямо к Ире.

Я машу рукой дозорным, охраняющим наземный вход на Великий Подъём. Они, как булавочные головки на земле.

Отсюда хорошо видны шесть полуопределённых областей, которые Брумы называет секторами. Мой мир также разделён на шесть сегментов, но Солати называют их ротациями.

Область, расположенная ближе всего к другому миру, имеет статус "Первая ротация или сектор", и это пространство остается "Первым", даже когда миры вращаются в ходе своей трёхлетней перемены.

Затем области нумеруются по кругу от одного до шести. Однако не все из них пригодны для жизни; четвёртая — на каждой планете — смертельна для всех, кто туда попадает. Там либо так холодно, что можно замерзнуть за несколько минут, либо так жарко, что может вспыхнуть одежда.

Когда мы попадаем в коварный лабиринт плавучих островов, составляющих Оскалу — или Великий Подъём — Хамиш мчится впереди меня.

Если встать на сторону любого из миров, становится ясно, что Осолис и Гласиум располагаются бок о бок на ровной линии.

Это пространство заполнено лабиринтом плавучих островов всех форм и размеров. Давным-давно через острова был проложен путь, который отмечен на двух картах. Эти карты хранились у правителя каждого мира.

Без карты этот путь — смертельная ловушка. Или была. Флаер значительно облегчает путешествие.

Я бросаюсь в сторону, чтобы избежать столкновения со скалой, проклиная высокую скорость. Хамиш ловко минует скалы, стремясь поскорее вернуться к семье и друзьям. Крепко вцепившись в Флаер, я полностью отдаю себя задаче не отставать.

В полдень мы добираемся до Ире.

Хамиш уходит с курса, чтобы повидать свою семью, а я продолжаю путь к скале Адокса, к главному острову.

Дома Ире названы по имени старшей женщины, живущей в них. Я не совсем поняла, названа ли скала Адокса его именем, потому что он вождь, или потому что он вдовец.

Если на острове никто не проживает, то месту присваивается общее название, отражающее его роль в Ире: ясельная скала, скала для встреч, скала для тренировок — лишь некоторые из них. К настоящему времени жители Ире знают, кто я на самом деле. Но это первый раз, когда я вернулась после того, как им рассказали правду. Народ держится на расстоянии, но я отвечаю парой улыбок то тут, то там. Могло быть и хуже.

Адокс ждет меня на своём мягком сиденье.

— Нет, не вставай, — прошу я.

Он посылает мне взгляд, полный веселья, и усаживается обратно.

— Я надеюсь, вы хорошо долетели?

Я сажусь напротив него.

— Да. Что нового?

— Такая нетерпеливая, — усмехается он.

Я удостаиваю его сухим ответом.

— Я по-новому взглянула на тех, кто остался.

Он приглашает вперёд одного из грузных мужчин. Тот смотрит на меня, передавая Адоксу сообщение. Эти два телохранителя не доверяют мне с тех пор, как попытались помешать мне покинуть Ире. Боюсь, они довольно крупно проиграли.

Адокс передает сообщение через слабый огонь.

— Произошло несколько инцидентов.

Я добавляю это сообщение к остальным в моей пачке.

— Например?

— Похоже, твой дядя Кассий оставил на тропе несколько сюрпризов для армии Гласиума. Мы принялись чинить разрушенные опоры, но мысль проверить наличие ловушек ни разу не пришла мне в голову.

— Сколько?

— Двадцать, — отвечает он с мрачным выражением лица.

Я задыхаюсь. Двадцать.

Адокс даёт мне несколько минут, чтобы принять эту новость.

— Я не хотел показаться беспечным, — нерешительно говорит он. — Но то, как это повлияло на моральный дух, представляет большую угрозу, чем потеря численности. Тропа психологически трудна и в лучшие времена. Ты должна это знать. Многие Брумы уже потеряли друзей. А сообразительность армии Солати держит их в напряжении.

Армия Осолиса — это то, что заслуживает уважения. Но открытый страх в наших рядах — это большая проблема.

— Я должна отправляться немедленно.

Поднимаюсь, уже думая о том, как связаться с остальными.

На этот раз Адокс поднимается на ноги с помощью двух мужчин, стоявших рядом с ним.

— Я подумал, что ты захочешь продолжить свой путь. Но, прежде чем ты уйдешь...

Старик берёт у одного из мужчин небольшой сверток и, прихрамывая, направляется ко мне.

— Немного еды, которая поможет тебе в дороге.

Я искренне улыбаюсь, принимая его предложение. Я снова поворачиваюсь, чтобы уйти, но меня останавливает мозолистая рука, обхватившая моё запястье.

— Я не понаслышке знаком с последствиями того пути, по которому ты собираешься пойти, — говорит он.

Его карие глаза хранят мудрость возраста.

— Помни, что здесь тебе всегда рады, независимо от того, рады ли тебе в других местах.

Он крепко держит меня, пока не убеждается, что я поняла его.

— Адокс, это честь для меня. Спасибо.

Я низко кланяюсь. Его слова стоят тысячи продуктовых пайков.

Без дальнейших задержек я шагаю к своему Флаеру и продеваю ноги в петли, застегивая устройство на груди.

Крылья устройства широко раскидываются позади меня, когда я наклоняюсь над краем скалы Адокса.

* * *

Разговор с лидером Ире заставляет меня волноваться. Он не стал бы упоминать о беспокойстве по поводу морального состояния мужчин, если бы оно не было обоснованным. Но я надеюсь, что ситуация лучше, чем он сообщил. За несколько дней многое может измениться.

Джован уже должен достигнуть края дымового облака. Возможно, завтра к полудню я смогу присоединиться к началу процессии.

Я улавливаю первые признаки армии Гласиума, когда свет костра начинает угасать.

Дозорные кричат, заметив меня. Крики приветственные, а не тревожные. Вероятно, Флаеры уже стали привычным зрелищем.

На дрожащих ногах я приземляюсь в нескольких островах от процессии. Приближается оборванный Брума. Из Внешних Колец, судя по его одежде.

— Ищешь красавчиков, Мороз? — спрашивает он.

По моим прикидкам, у него осталась треть зубов. Я вживаюсь в грубую личность Мороз.

— Что скажешь? В какую сторону?

Ничуть не обидевшись, он показывает налево. Я вижу небольшую компанию, собравшуюся на краю и наблюдающую за обменом.

Я бросаю свёрток с едой Адокса мужчине и взмываю в воздух в сторону "красавчиков". Не могу дождаться, когда поделюсь этим с Джованом и мужчинами из казарм.

Оказалось, что ожидающая группа состоит из Роско, Аднана и Санджея, а также других Брум из Внутреннего Кольца, которых я не узнаю. Самые доверенные люди Джована рассредоточены по всей процессии, чтобы поддерживать порядок и руководить маршем. Кажется, в оставшемся потоке солдат нет никакой логики; Средние, Внутренние, Внешние Кольца, члены ассамблеи — все перемешаны.

Я ещё не успела расщёлкнуть ни один стержень Флаера, как меня настигает Санджей. Он с тревогой ждёт новостей, а я делаю вид, что не понимаю, чего он хочет. Это жестоко. Но вполне приносит удовлетворение.

— Как продвигается поход? — спрашиваю я у Роско.

— Олина!

Я хмуро смотрю на Санджея.

— Не перебивай.

Красный цвет начинает ползти по его шее, и я ловлю весёлый взгляд Аднана.

Я жду, пока он, кажется, вот-вот взорвется, и только после этого сдаюсь.

— О, я забыла. Фиона передала для тебя сообщение.

Я роюсь в сумке и протягиваю ему нужную записку. Её невозможно пропустить из-за пятен от слёз.

Он срывает печать и просматривает послание, ухмыляясь, когда доходит до слов на середине страницы. Он прочищает горло и громко произносит:

— Санджей, сейчас хуже, чем когда тебя не было в последний раз. Я часто думаю о том времени в обеденном зале, после того как все легли спать. Ты помнишь? Ты усадил меня сверху на...

Вдруг я понимаю, что он собирается прочитать письмо вслух.

Роско касается моего плеча.

— Не хочешь переместиться куда-то ещё?

Я киваю. Либо так, либо закрывать уши руками и кричать.

Роско берёт мой мешок, а я засовываю Флаер под мышку и следую за правой рукой Джована через спальники и Брум, слыша позади себя крики "Что случилось дальше?" и "Тсс, я пытаюсь услышать".

В пещере Драммонд. Замечательно.

— Что там происходит? — спрашивает он.

Роско вежливо покашливает.

— Санджей получил послание от Фионы.

Без лишних слов Драммонд уходит.

И этот человек может быть моим отцом.

Мой взгляд остановился на том месте, где он сидел.

— Эй, Роско?

— Да, Татума?

Я бросаю на него наигранно злой взгляд.

— Конечно, ты уже знаешь, что меня нужно звать Линой. Я дала тебе на это разрешение.

— Возможно, потому что я единственный Брума, который удосужился попросить об этом, — добавляет он.

Не могу с этим спорить. В Осолисе, когда ты опускаешь первую букву чьего-то имени, это имеет значение. В Гласиуме Брумы считают, что это просто способом сэкономить время. К тому же, так легче говорить, когда они пьяны. Он передаёт мне миску с тушёным мясом. Я рада, потому что уже начала жалеть, что отдала беззубому мужчине свою еду.

— Какое интересное время у тебя было с момента прибытия в Гласиум, — замечает он.

Я ложкой отправляю мясо в рот. Рагу не такое уж плохое. Лучше, чем еда, которая была во время моего первого путешествия через Оскалу. Какая значительная разница в меню из-за доставки еды с Ире.

— По-другому и не сказать, — я улыбаюсь ему.

Аднан проталкивается сквозь материал, закрывающий вход в пещеру. Его лицо ярко-красное. Полагаю, рассказ Фионы оказался слишком живописным для изобретателя. Как и его отец, Аднан безоговорочно добр. Сейчас ему, наверное, около двадцати лет. Мне бы хотелось, чтобы он нашёл кого-нибудь себе по душе. Но пока в нём нет приличной порции спиртного, он, похоже, вообще не способен разговаривать, тем более с женщинами.

Я вспоминаю свой изначальный вопрос.

— Драммонд — хороший певец? — спрашиваю я Роско.

Он давится тушеным мясом и Аднан спешит забрать у него миску.

Аднан тихо хихикает.

— Драммонд лишён слуха, как осёл, выпивший вина.

Я делаю паузу, чтобы оценить эту картину, а мои внутренности тем временем расслабляются в облегчении. Мой отец был или является певцом. Драммонд явно не мой отец! Я не бросаюсь в пляс по пещере, как мне хотелось бы, но близка к этому.