Глава 21

КАРСОН

Прошло две недели, а я все еще не могу достучаться до Хейли.

Она остается в комнате и выходит только тогда, когда нужно пойти прогуляться. Сейчас она быстро поправляется.

Алексей и Дмитрий прочесали всю Европу в поисках кого-либо, кто мог бы быть связан с Рудаем.

Скоро Хейли сможет уехать, и хотя я хочу оставить ее здесь, я знаю, что в конечном итоге это только разрушит то, что у нас было вначале, а мне нужны эти воспоминания больше, чем что-либо. До меня начинает доходить, что я потерял ее, дыра в моей груди растет с каждым днем, когда приближается время к ее отъезду.

Я направляюсь к оружейной, когда Хейли спускается по лестнице. Ее взгляд фокусируется на мне, и она останавливается. На мгновение она колеблется, затем спрашивает:

— Что там внизу?

— Иди посмотри.

Она больше не боится меня, но это может измениться, когда она увидит все это оружие. Я устал что-то скрывать от нее. Если однажды, каким-то чудом, Хейли вернется ко мне, это будет означать точное знание того, кто я такой.

Остановившись рядом со мной, она смотрит на меня, затем на лестницу, прежде чем осторожно последовать за мной вниз. Когда мы заходим в оружейную, я внимательно наблюдаю за ее лицом, и ее глаза расширяются, когда она окидывает взглядом мою частную коллекцию.

— Святое. Дерьмо, – выдыхает она. Подняв руки, она прикрывает рот. – О Боже мой. – Она медленно проходит, осматривая все мониторы. Она подходит к ним ближе, ее глаза пробегают по каждому экрану. Указывая на один монитор, она спрашивает. – Что это?

— Подпольные сообщения. – Я придвигаюсь ближе. – Это место, где ты можешь купить информацию.

Она указывает на другой, и я говорю:

— Камеры видеонаблюдения на случай, если мне нужно будет кого-то найти.

Она смотрит на экраны, показывающие окрестности дома, а затем поворачивается и идет к оружию. Она на мгновение осматривает все вокруг, затем спрашивает:

— Ты стрелял из всех этих пистолетов?

— Да.

Она медленно качает головой, а когда оборачивается, ее взгляд падает на подставку в центре комнаты. Мое сердце сжимается от беспокойства, когда она придвигается ближе к ней.

— Что это?

Я делаю глубокий вдох и подхожу к ней. Подняв крышку коробки, я позволил ей заглянуть внутрь.

— Использованные гильзы.

Ее губы приоткрываются, и ее лицо бледнеет, когда она смотрит на них, а затем от ужаса ее глаза темнеют.

— Ты хранишь трофеи? – Она недоверчиво качает головой. – О Боже мой. – Она медленно отступает назад, снова прикрывая рот руками. – Ты убийца.

Она продолжает смотреть на коробку, как будто она действительно может причинить ей боль, а потом отворачивается. Обнимая ее за талию, и ее дыхание начинает учащаться. Это происходит слишком быстро, и вскоре она издает сдавленный звук, другая ее рука взлетает к горлу.

Черт, у нее приступ паники.

Я бросаюсь вперед, и когда я беру ее за плечи, она вцепляется в мои руки. Она пытается сделать еще один вдох, но у нее перехватывает горло, и от этого паника заливает кровью ее лицо.

— Посмотри на меня, детка. – Ее глаза встречаются с моими. – Ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда.

Она издает еще один сдавленный звук, а затем ее ноги подкашиваются. Я ловлю ее и, прижимая к своей груди, говорю:

— Я держу тебя. Ты в безопасности. Я люблю тебя. Никто и никогда больше не причинит тебе вреда. – Я продолжаю говорить ей случайные фразы, надеясь, что хоть одна из них успокоит ее. – Я бы никогда не причинил тебе боль. Я люблю тебя больше всего на свете.

Я выношу ее из оружейной и сажусь на диван, держа ее у себя на коленях. Проходят долгие секунды, прежде чем ей наконец удается перевести дух, а затем она начинает безутешно плакать.

Я ждал этого момента, зная, что травма, которую она перенесла, в какой-то момент ударит по ней.

Рыдания срываются с ее губ, когда она ударяет кулаком мне в грудь.

— Почему? – кричит она. – Почему ты обязательно должен быть убийцей?

— Мне жаль.

Хейли обвивает руками мою шею и, крепко прижимая меня к себе, утыкается лицом в мою шею. Ее голос звучит приглушенно и прерывисто, когда она говорит:

— Я так сильно любила тебя. Ты был идеален. Я была так счастлива.

Я крепче прижимаю ее к себе, покрывая поцелуями ее волосы.

— Мне так жаль.

— Прекрати. Ты можешь просто остановиться. Ты не должен причинять людям боль, – умоляет она.

Мои глаза начинают гореть, и, закрыв их, я говорю:

— Я не могу. Если я остановлюсь, я все равно что покойник. Такие люди, как я, не уходят на пенсию. Это поставит мишень мне на спину. Я должен продолжать делать это. Чем больше меня будут бояться, тем в большей безопасности будешь ты. Сейчас больше, чем когда-либо, я не могу остановиться.

Хейли долгое время ничего не говорит. Я понятия не имею, сколько времени проходит, пока я баюкаю ее в своих объятиях.

Возможно, в последний раз.

Я зарываюсь лицом в ее волосы, когда от этой мысли дыра в моей груди превращается в пустоту. Мое тело содрогается, когда мое сердце превращается в ничто, и впервые в моей жизни скатывается слеза.

Хейли отстраняется и, оседлав мои ноги, кладет руки мне на подбородок. Наши взгляды встречаются, две разбитые души, разорванные на части тьмой между нами.

Я качаю головой, и по щекам скатывается еще одна слеза. Мой голос хриплый, когда я шепчу:

— Я никогда не полюблю никого, кроме тебя.

Потерянный всхлип срывается с ее губ.

— Ты можешь оказать мне услугу? – спрашиваю я, пытаясь запомнить прикосновение рук Хейли ко мне.

Она сглатывает и, судорожно вздохнув, кивает.

— Я знаю, ты собираешься... – мой голос срывается, и я закрываю глаза от безжалостной пустоты, поглощающей всю мою жизнь целиком.

Я делаю глубокий вдох и, снова посмотрев на нее, говорю:

— Я знаю, что ты уедешь, как только Алексей вернется и тебе будет безопасно путешествовать.

Как я должен идти по жизни вслепую после того, как увидел сияние ее улыбки?

Я не могу сдержать слез, когда спрашиваю:

— Можешь ли ты посмотреть на меня так, будто я не монстр… только в последний раз? Можешь ли ты вспомнить те счастливые времена, которые мы разделили? Ты помнишь, что ты чувствовала, когда мы занимались любовью? Что я не такой уж плохой?

Хейли немного отстраняется и вытирает слезы со своих щек. Она закрывает глаза и делает пару глубоких вдохов.

— Ты можешь улыбнуться мне в последний раз? – Мое тело содрогается, и я пытаюсь сморгнуть слезы, чтобы лучше видеть ее.

Она фыркает и качает головой.

— Мне нужна минутка. Я в полном беспорядке. – Тем не менее, она смотрит на меня с полуулыбкой, тронувшей ее губы, и это так прекрасно, что у меня перехватывает дыхание.

______________________________________

ХЕЙЛИ

Эта боль… такое чувство, что мое сердце умирает.

Видеть, как сильно страдает Карсон, невыносимо. Я хотела, чтобы он проявил эмоции, и теперь, когда он это делает, это убивает меня.

Он смотрит на меня так, будто я – это все, что имеет значение. Как будто я – это все, что когда-либо будет иметь значение.

Я снова закрываю глаза и отдаюсь хорошим воспоминаниям, которые у меня остались о нем. Я помню, каким неловким он был, когда мы впервые встретились. Как усердно мне пришлось потрудиться, чтобы заставить его заговорить со мной.

Боже, он был таким тихим.

Мои губы начинают изгибаться при мысли о нашем первом поцелуе. Эмоции, которые он заставил меня испытать.

В первый раз, когда мы переспали вместе.

Когда он сказал мне, что любит меня.

Его рука обнимает меня за плечи.

Его молчаливая сила.

Его напористость.

Его улыбка.

Открывая глаза, я смотрю на мужчину, которого хочу запомнить. Я улыбаюсь тому, в кого влюбилась.

Губы Карсона приоткрываются, и умиротворение омывает его черты, затем он шепчет:

— И на мгновение здесь уже не так темно.

Эмоции подкатывают к моему горлу, и, зная, что это наш последний раз вот так вместе, я наклоняюсь вперед и, обхватив его подбородок руками, запечатлеваю нежный поцелуй на его губах. Я замираю, пытаясь запомнить его прикосновение в последний раз.

Мне требуется все, что у меня есть, чтобы отступить.

— Я никогда не забуду твою хорошую сторону, Карсон. Я буду помнить тебя как своего отшельника в Швейцарских Альпах.

Он закрывает глаза и, откинув голову назад, пару раз сглатывает, борясь с собственными эмоциями.

Слеза скатывается по моей щеке, когда я слезаю с его колен.

Глаза Карсона распахиваются, и он вскакивает на ноги. Он начинает тянуться ко мне, но останавливает себя. Сжимая кулак, он отстраняется и кивает, затем говорит:

— Спасибо.

Я отхожу от него, и по мере того, как расстояние между нами увеличивается, я поднимаю руку, чтобы подавить вырывающиеся из меня рыдания.

Сегодня я соединила две части Карсона воедино, и я всегда буду любить в нем хорошее. Но беспощадного убийцу я не могу любить.

Может быть, однажды, когда это будет не так больно, я вспомню свое пребывание в Сен-Люке и беспощадного святого, который был моей первой любовью.