Глава 9

ЕЛЕНА

Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не сломаться и не заплакать. Ничто и никогда не было так приятно, как то, что Люциан обнимал меня. Мои мысли находятся в полном хаосе, но мне удается зацепиться за одну. Люциан сделал то, чего не смог Альфонсо – он заставил Данте уйти.

Впервые в моей жизни кто-то заступился за меня. Этот человек, которого я должна была бояться, проявил ко мне сострадание, когда я тонула в отчаянии. Он защитил меня.

Я крепче прижимаюсь к нему, зажмурив глаза и сдерживая слезы, потому что чувствую себя в безопасности.

Безопасность.

Я не могу вспомнить, чувствовала ли я когда-нибудь себя в безопасности.

Это заставляет меня хотеть прильнуть к Люциану навсегда, но, зная, что это невозможно, я ослабляю хватку на его талии. Я прижимаю руки к его бокам, но когда Люциан не отстраняется, а вместо этого крепче прижимает меня к себе, мои глаза снова закрываются. Я глубоко вдыхаю запах его лосьона после бритья и наслаждаюсь ощущением его сильного тела, прижатого к моему.

Это успокаивает, вместо того, чтобы насторожить.

Когда кто-то показывает мне что-то помимо оскорблений, начинают рушиться стены, которые я пыталась воздвигнуть вокруг себя. Это обнажает те части меня, которые я с таким трудом скрывала от жестокости Данте.

Человеческое существо, которое умирало от желания ощутить нежное прикосновение.

Девушка, которая только хотела, чтобы ее любили.

Женщина, которая хочет быть свободной.

Зная, что я не смогу долго бороться со слезами, я снова пытаюсь отстраниться, но Люциан все равно не отпускает.

И. Это. Разбивает. Меня. На. Части.

Я разлетаюсь на миллион осколков, каждый из которых показывает проблеск ада, которому я подверглась.

Я задыхаюсь, уткнувшись в грудь Люциана, и мои пальцы впиваются в дорогую ткань его пиджака, когда слезы текут из моих глаз.

Он кладет одну руку мне на затылок и запечатлевает поцелуй на моих волосах. Вместо того, чтобы успокоить меня, это разбивает мне сердце. Это обнажает меня, потому что этот человек будет править мафией, а это значит, что он жесток и опасен. Таким монстром, как Данте, никак не может управлять кто-то, кто не является еще большим монстром.

И даже зная это, я не хочу, чтобы Люциан отпускал меня. Он достаточно силен, чтобы сразиться со всеми моими демонами. Если бы только он сам не был демоном.

Стук в дверь, наконец, заставляет Люциана ослабить хватку на мне. Его руки опускаются мне на плечи, и я опускаю голову, не желая, чтобы он видел мои слезы.

Дыхание Люциана согревает мой лоб, а затем его рот прижимается к моей коже. Я крепко зажмуриваю глаза, и меня охватывает еще одно ошеломляющее чувство комфорта. Мой желудок сжимается и вращается одновременно, и это ощущение заставляет меня в миллион раз острее осознавать, что за мужчина передо мной.

В тот момент, когда Люциан обходит меня, чтобы открыть дверь, я поворачиваюсь и убегаю в ванную. Я закрываю за собой дверь и на мгновение прислоняюсь спиной к дереву, мне просто нужно отдышаться.

Я в замешательстве. Ошеломлена. Разбита. В полном беспорядке.

Это из-за Люциана, а не из-за неожиданного визита Данте.

Мое сердце хочет умолять Люциана продолжать обнимать меня. Мое тело ощущает его так, как я никогда раньше не ощущала ни одного мужчину. Но мой разум... мой разум кричит мне бежать. Убегать от монстров в этом мире, потому что не имеет значения, как они выглядят, какие костюмы носят или насколько приятны на ощупь их руки – по сути, все они одинаковы – злые и жестокие.

О, Елена. Не делай этого с собой. Ты не можешь влюбиться в Люциана только потому, что он был добр к тебе. Да, он опасно привлекателен, и да, было потрясающе находиться в его объятиях, но он все еще Люциан Котрони. У всего, что он делает, есть мотив. Это стратегическое решение. Он думает, что сможет добраться до твоего отца через тебя.

Я продолжаю говорить себе это до тех пор, пока не чувствую себя немного спокойнее. Подойдя к раковине, я открываю кран и брызгаю водой на лицо, охлаждая кожу. Я беру полотенце с вешалки и аккуратно вытираю капли с правой стороны лица.

Затем я поднимаю голову и смотрю в зеркало. На моей челюсти образуется уродливый синяк, а пальцы Данте оставили резкие красные отпечатки на моей шее.

И впервые я чувствую себя чрезмерно застенчивой из-за этих отметин. Я не на вилле, где заперта в своей комнате, чтобы никто их не видел. Не то чтобы кого-то там это когда-либо волновало.

Важно то, что Люциан видел их, и это заставляет мои щеки гореть от стыда.

Боже, мне уже не все равно, что он думает обо мне.

Мне нужно остановить все, что происходит между нами. Я не знаю, каковы намерения Люциана, но я могу контролировать свои чувства и отказываюсь влюбляться в него.

Когда проходят минуты, и я знаю, что не могу прятаться в ванной вечно, я распускаю волосы, собранные в хвост, и быстро провожу по ним щеткой. Я позволяю шелковистым черным прядям закрыть одну сторону моего лица, ниспадая, как занавес, на синяки. Я делаю глубокий вдох, прежде чем подойти к двери, и, низко наклонив голову, открываю ее.

Мое сердце мгновенно начинает биться быстрее, и я не уверена, от стыда ли это за отметины на моей коже, или от неоспоримого влечения, которое я испытываю к Люциану, или от того и другого.

Все, что я хочу сделать, это броситься обратно в ванную, но вместо этого я медленно прохожу через спальню, пока не достигаю дверного проема. Слегка приподняв голову, я заглядываю в гостиную как раз в тот момент, когда Люциан смотрит в мою сторону. Мы оба замираем, он с полотенцем в руке, а я, умирая от смущения.

Люциан заговаривает первым, его тон мягкий, но все еще требовательный.

— Иди сюда, маленькая птичка.

Я с трудом сглатываю от нервозности, скручивающейся в моем животе, и подхожу к нему. Когда я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, Люциан поднимает правую руку к моему лицу. Его пальцы скользят по моей коже, когда он заправляет мои волосы за ухо, а затем прижимает полотенце к моему подбородку. Он ледяной, и у меня мгновенно мурашки бегут по коже.

Я опускаю глаза на его грудь, но затем он подходит ближе ко мне и поднимает левую руку. Его рука обхватывает мой затылок, и это заставляет меня чувствовать себя окруженной им.

— Лед поможет снять отек, – объясняет он тихим тоном, который готов создать вокруг нас интимный атмосферу. – Но ты, наверное, это уже знаешь. – Его слова заставляют меня поднять на него глаза, и он говорит. – Я предполагаю, что Данте бил тебя раньше.

Он хочет, чтобы я ему рассказала? Будет ли это все иметь значение, если он узнает все, что Данте сделал со мной?

Я ищу ответы в его сильных чертах, но все, что я нахожу, – это еще большее замешательство. Стоя так близко к нему, ощущая запах его лосьона после бритья, наполняющий воздух, мое сердце только сильнее бьется. Это заставляет мой желудок трепетать, а кожу покалывать.

Хочу ли я, чтобы он знал?

Мои самые глубокие страхи. Мой самый темный позор. Мои кошмары.

Нет, я не хочу, чтобы он знал. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал.

Уголок рта Люциана слегка приподнимается.

— Ты не обязана мне говорить, – говорит он, как будто может прочитать мои мысли. – Но... – Он наклоняется, пока его дыхание не согревает мое ухо. – Если ты мне скажешь, я, вероятно, убью Капоне.

Мои глаза слегка расширяются, и на мгновение я испытываю искушение. Боже, я никогда в жизни не испытывала подобного искушения. Если я пожертвую своими самыми глубокими, мрачными секретами, Люциан убьет Данте.

Когда Люциан отстраняется, его рот касается изгиба моей челюсти. Мое дыхание срывается с губ, и, не раздумывая, я отстраняюсь, быстро устанавливая безопасное расстояние между нами. Полотенце выпадает у него из рук, и ледяная вода ото льда проливается на пол.

Мои глаза встречаются с темно-карими глазами Люциана, и выражение в них заставляет мое сердце мгновенно заколотиться в груди. Он смотрит на меня с хищным желанием.

Я уже видела этот взгляд раньше. Много раз, когда Данте домогался меня.

Однако страх, пронизывающий меня, совсем другой. С Данте ужас всегда сопровождался отвращением и опустошающим стыдом. Это было травмирующе.

С Люцианом… это пугает меня по другой причине. Нет никакого отвращения. В этом нет ничего постыдного. Я наполнена нечестивым страхом только потому, что было бы так легко влюбиться в него. Было бы так легко найти убежище в его объятиях. Чтобы он сражался в моих битвах.

Только это будет стоить мне свободы, и это единственное, от чего я не хочу отказываться. Это единственное, что удерживало меня в течение последних четырех лет.

Люциан похож на собственника. Как только он доберется до меня, я просто снова стану пленницей. Единственное, что изменится, – это стены моей тюрьмы.

И одному богу известно, свидетелями каких новых ужасов они станут.

_______________________________________________

ЛЮЦИАН

Черт, это тяжело. Я пытаюсь не напугать Елену до чертиков, но скрыть свои чувства невозможно. Чем более пугливой она становится, и чем сильнее растет ее страх, тем больше я, черт возьми, хочу ее.

Самая темная часть меня хочет почувствовать, как она дрожит. Я хочу услышать, как она умоляет меня о пощаде, а не чертову статую в саду. Я хочу, чтобы она боялась только меня, чтобы полностью подчиниться.

Это чертовски отвратительно, но желания пересиливают.

Я делаю глубокий вдох, борясь с доминирующей частью себя, пока мои мышцы немного расслабляются.

На моем левом плече сидит дьявол, нашептывающий мне, чтобы я взял то, что я хочу. Чтобы сделать Елену моей. Чего бы это ни стоило. Неважно, сколько крови мне придется пролить. Независимо от того, какой ущерб это нанесет имени моей семьи.

На моем правом плече сидит ангел, умоляющий меня найти сострадание в моем сердце. Быть нежным с этой сломленной маленькой птичкой. Чтобы не быть просто еще одним мужчиной, который навязывает ей себя.