Может, если я начну поддерживать и вести себя так, как следовало бы, я каким-то образом вернусь к своей нормальной жизни, забыв про это ужасное утро?

Мне срочно нужно было в душ. Я закрыла бы глаза и сосредоточилась на теплой воде и, возможно, пятидесятилетнюю меня просто смыло бы, а, снова открыв глаза, я стала бы двадцатипятилетней собой. Хм, нужно попробовать.

В душе не было никаких кранов, и я не имела ни малейшего представления, как заставить эту штуку работать.

— Думаю, душ поможет мне прийти в себя. Уильям… эм, милый… не мог бы ты взглянуть на наш душ? Мне кажется, его нужно починить.

Стоило только попросить Уильяма, как он тут же засучил рукава и подошел к душевой кабине.

— Что ж, давай посмотрим, что у нас здесь…

Он аккуратно нажал на какие-то кнопки на встроенной в стену панели и провел рукой под ромбовидной формы душем. Вода тут же полилась из маленьких отверстий.

— Всё работает, — сказал он.

— Не мог бы ты ещё и выключить воду, ну… просто, чтобы проверить.

Он нажал на кнопку чуть выше, и вода резко остановилась.

— С этим тоже всё в порядке, — он улыбнулся и повернулся к двери, — увидимся за завтраком.

— Подожди! — Я кинулась ему вслед. — Может, ты снова его включишь? Ну, знаешь, чтобы тебе не пришлось возвращаться, если вдруг он снова забарахлит.

— Для именинницы всё, что угодно. — Уильям сделал то же самое, что и в прошлый раз. Теперь я пристально наблюдала за каждым его движением. Он нажал по одной кнопке на каждом из трёх рядов и еще одну, красную, в самом центре. Затем несколько раз махнул рукой под душем.

Так, поняла. Что ж, надеюсь, мне больше не придется пользоваться этим, по крайней мере, в ближайшее время. Когда Уильям закрыл за собой дверь ванной, я снова стянула с себя ночную рубашку и встала под душ. Легкое давление теплой воды на кожу немного успокоило меня, я даже почувствовала себя прежней, молодой собой. Я представила, что снова нахожусь в своей старой квартирке и с нетерпением жду свою вечеринку в честь двадцать пятого дня рождения в одном из самых шикарных ресторанов города и красивую речь Гранта, которая непременно должна закончиться его предложением руки и сердца. Я бы выглядела ужасно удивленной, принимая потрясающее кольцо с огромным бриллиантом, выкрикивая «ДА!».

Довольная своей попыткой, я открыла глаза, готовая прошептать «спасибо» Вселенной, увидев свою старую ванную комнату и молоденькое лицо в зеркале. Но вместо этого я лишь выдала несколько громких ругательств, увидев перед собой все ту же незнакомую ванную, которая уже успела стать для меня самым ненавистным местом в мире.

Разозлившись, я стукнула кулаком по кнопке, чтобы остановить поток воды, и вышла из душа. Плотно сжав губы, чтобы не закричать, я вернулась к зеркалу, прекрасно осознавая, что именно увижу в его отражении. Всё те же гусиные лапки вокруг глаз, напоминающие сломанный забор, который окружает старый ветхий дом. Чёрт! Всё те же глубокие морщины вокруг рта, появившиеся от частого смеха, или, что более вероятно, безутешных рыданий. Чёрт!

Всё те же морщинистые губы, обвисшая шея и изборожденный морщинами лоб. Вот дерьмо!

Ну и конечно же, дряблый и обвисший живот. Да, несмотря на мои попытки, я всё ещё шестидесятилетняя старуха.

Чёрт! Дерьмо! И всё это, вместе взятое, умноженное на десять!

Желая стереть свое отвратительное тело, я автоматически потянулась за несуществующим полотенцем. Запас ругательств закончился, так что я просто прошипела:

— Чудесно, просто замечательно!

Я стояла, опершись руками на бедра и, пробежавшись оценивающим взглядом по гигантской сушилке для рук, нахмурилась. Возможно, её можно использовать вместо полотенец, другого объяснения у меня просто не было. Я несколько раз потрогала сушилку, но ничего не произошло, поэтому, я медленно встала между двумя ее частями, надеясь, что это не какие-нибудь тиски, которые вот-вот сотрут меня в порошок. Хотя, если хорошо подумать…

— Как же она включается? — вслух спросила я себя, и в это же мгновение со всех сторон меня обдало теплым воздухом. Инстинктивно я закрыла рот и глаза. Спустя несколько секунд сушилка остановилась, моё тело стало абсолютно сухим. Что ж, возможно, эта ванная не так уж и плоха.

Стремясь найти хоть какую-то одежду, я неуверенно открыла дверь, проверяя, нет ли кого-нибудь на горизонте. На цыпочках я вернулась в незнакомую спальню, в которой сегодня проснулась и закрыла за собой раздвижную дверь. Хорошей новостью стало то, что куча одежды висела на стойке прямо передо мной, и я, наконец, могла покончить со столь смущающей меня наготой. Плохая новость заключалась в том, что большинство нарядов никуда не годились. Кто вообще стал бы носить такое? Судя по всему, я. Но мой вкус даже в пятьдесят лет, наверняка, не мог быть таким ужасным. Да Христа ради! Я же была моделью! Я всегда знала, в чём можно быть по-настоящему симпатичной, а в чём — нет.

Что ж, передо мной было три варианта:

1. Остаться голой.

2. Снова напялить ночную рубашку.

3. Забить на всё и примерить один из нарядов.

Мой живот урчал, настойчиво требуя еды, когда я почувствовала запах чего-то вкусненького, вероятно, доносящегося из кухни. Я втиснулась в накрахмаленную юбку кораллового цвета, доходящую примерно до икр и превратившуюся там в какую-то отвратительно изогнутую мерзость, отдаленно напоминающую броский детский нагрудник. Верхняя часть юбки тоже не отличалась изяществом, на талии она была слишком широка. Но, по крайней мере, благодаря этому мне было куда спрятать закуски. Или Валиум.

Отчаянно голодная и выглядящая, как пожилая жительница Умпа-Лумпы, я вышла из спальни, следуя на запах. Преодолев коридор, я увидела Уильяма, сидевшего на скамье и пробуя что-то из чашки. Но если он был там, то кто тогда готовил?

Я посмотрела в сторону источника восхитительных ароматов и увидела молодого человека в розовом фартуке. Он был высок, его кожа в нескольких местах была проколота и украшена разными металлическими аксессуарами. Волосы парня были черными, как смоль, не считая одной ярко-розовой полоски, выделяющейся на его ирокезе.

— С днём рождения, мам! — сказал он. Услышав эту фразу второй раз за день, я пошатнулась и рухнула на пол.