Глава 2. Загадки и тайны

Самый плохой историк имеет более четкое представление о периоде, который он изучает, чем лучшие из нас могут надеяться составить представление о том, в котором мы живем. Самая туманная эпоха - это сегодняшний день.

РОБЕРТ ЛУИС СТИВЕНСОН

В августе 2004 года НАСА запустило с мыса Канаверал зонд MESSENGER. Хотя Меркурий находится в среднем "всего" в 60 миллионах миль от Земли, ракета преодолела 4,9 миллиарда миль со скоростью 84 500 миль в час, прежде чем в марте 2011 года, согласно плану, вышла на исследовательскую орбиту планеты.

Этот замечательный вычислительный подвиг стал возможен потому, что:

Уравнения движения планет были всесторонне изучены в XVII веке благодаря Иоганну Кеплеру и его последователям; уравнения движения планет являются стационарными в том смысле, что эти уравнения управляли их движением в течение миллионов лет до открытия Кеплера и продолжают управлять ими с тех пор ("стационарный" - это технический термин в математике и статистике, относящийся не к движениям самих планет, а к лежащим в их основе детерминантам движения планет, которые не меняются со временем: мы будем часто использовать слово "стационарный" в этом смысле); на движение планет не оказывают существенного влияния действия человека или вообще убеждения человека об их движении.

Точные расчеты, подобные тем, которые проводят ученые НАСА, могут быть сделаны, когда основной процесс более или менее полностью понятен, когда этот процесс остается постоянным во времени и когда этот процесс не зависит от наших действий и убеждений. И тогда возможно чрезвычайно детальное перспективное планирование - в данном случае составление карты траектории зонда, движущегося со скоростью ракеты, на годы вперед. MESSENGER вышел на орбиту Меркурия именно в том месте, которое НАСА предполагало шесть с половиной лет назад.

Загадки и тайны

НАСА - продукт своего времени. Мы живем в век просвещения, когда научные рассуждения вытеснили аргументы авторитета, будь то религиозные или светские. Научные доказательства - это новый авторитет. Но возможно ли распространить на другие дисциплины методы анализа, которые привели к столь значительному прогрессу в естественных науках? Могут ли существовать законы человеческого поведения, аналогичные законам физики?

Является ли что-либо, будь то физический или политический мир, действительно случайным? Бог не играет в кости", - сказал Эйнштейн, выражая убеждение, что мир в основе своей детерминирован. И на каком-то глубоком и невообразимом уровне понимания это может быть правдой. Но что бы ни задумал драматург Вселенной, мы, актеры, сталкиваемся с неопределенностью либо из-за нашего невежества, либо из-за меняющейся природы основных процессов.

Риск-менеджеры в Goldman Sachs и советники по вопросам политики в разведывательных службах, с которыми мы познакомились в Главе 1 , выражали свои оценки на вероятностном языке. В обоих случаях эти оценки оказались бесполезными, хотя и по разным причинам (в Goldman - потому что вероятностные оценки воспринимались серьезно, в Белом доме - потому что не воспринимались). Ни в том, ни в другом случае выраженные вероятности не дали той информации, которая требовалась лицам, принимающим решения. Там, где нет адекватной основы для формулирования вероятностей - а ее не было ни на 200 West Street ни на 1600 Pennsylvania Avenue - мы сталкиваемся с радикальной неопределенностью.

Вероятностные специалисты финансовых учреждений и разведывательных служб считают, что такие условия радикальной неопределенности встречаются редко и что они могут оценить вероятности для большинства соответствующих непредвиденных обстоятельств. Начиная с семнадцатого века, все более распространенным стало выражение неопределенности в вероятностных терминах. В двадцатом веке "вероятностный поворот" набрал темп, и в последние два десятилетия вероятностные рассуждения почти полностью доминируют в описании и анализе принятия решений в условиях неопределенности.

Другие авторы проводили аналогичные различия между "известными" и "неизвестными", описанными Дональдом Рамсфельдом. Грег Тревертон, председатель Национального совета по разведке при президенте Обаме и в течение многих лет высокопоставленная фигура в разведывательном сообществе США, подчеркнул разницу между "головоломками и загадками". Головоломка имеет четко определенные правила и единственное решение, и мы знаем, когда достигли этого решения. Головоломки приносят удовлетворение от четко поставленной задачи и правильного ответа. Даже если вы не можете найти правильный ответ, вы знаете, что он существует. Головоломки можно решить; у них есть ответы. Но решения могут быть труднодоступными. Экономисты преуспели в трудностях решения сложных моделей экономики именно потому, что их учили решать четко сформулированные проблемы, на которые есть ответ. И (Нобелевские) премии присуждаются тем, кто решает самые сложные головоломки.

Загадки не дают такого четкого определения и объективно верного решения: они пропитаны неясностью и неопределенностью. Мы подходим к загадкам, спрашивая "Что здесь происходит?", и понимаем, что даже после этого наше понимание, скорее всего, будет лишь частичным. Они не дают ни комфорта, ни удовольствия от получения "правильного" ответа. Колумб думал, что высадился в Азии. И даже сегодня вопрос "Что здесь происходило?" во время мирового финансового кризиса или во время пребывания бин Ладена в Пакистане вызывает жаркие споры. Каким будет будущее Ближнего Востока? Или развитие мобильных компьютеров, или автомобильной промышленности? Выживут ли банки в том виде, в котором мы их знаем? Каково будущее капитализма или демократии? Загадку нельзя разгадать, как кроссворд; ее можно только сформулировать, определив критические факторы и применив некоторые представления о том, как эти факторы взаимодействовали в прошлом и могут взаимодействовать в настоящем или будущем. Головоломки могут быть более забавными, но в нашей реальной жизни мир все чаще предлагает нам загадки - либо потому, что результат неизвестен, либо потому, что сам вопрос плохо определен.

Политолог Филип Тетлок в течение трех десятилетий изучал работу "экспертов"-прогнозистов, и результаты были в основном неутешительными. Чтобы найти объективные показатели качества экспертных суждений - и определить детерминанты хороших и плохих суждений - Тетлоку необходимо определить проблемы с поддающимися проверке результатами. В 2010 и 2011 годах он задавал вопросы типа: "Будет ли Сербия официально принята в Европейский Союз к 31 декабря 2011 года?" и "Будет ли Италия реструктурирована или объявит дефолт по своим долгам к 31 декабря 2011 года?"

Но эти четко сформулированные краткосрочные вопросы на самом деле не являются теми вопросами, на которые ищут ответы политики. Гораздо важнее знать, найдут ли США и Китай мирное решение растущей торговой и военной напряженности между ними. Или продолжит ли Европейский Союз свое расширение, и какова будет форма валютного союза через пять лет. Замена сложных загадок головоломками, которые имеют однозначно правильные и неправильные ответы, ограничивает интерес и актуальность как проблем, так и ответов. Хотя существуют некоторые проблемы, для которых количественная оценка вероятностей является незаменимым руководством к решению, большинство решений в бизнесе, финансах, политике и личном развитии, а также их результаты, слишком сложны и неточно определены, чтобы подходить к ним таким образом. Они подвержены радикальной неопределенности.

Радикальная неопределенность и практическое знание

Яркое различие между загадками и тайнами, проведенное Тревертоном, воспроизводится везде, где требуется принятие практических решений. Градостроители Хорст Риттель и Мелвин Веббер в 1973 году заметили, что, хотя четко определенные потребности населения в дорогах, канализации и т.д. были удовлетворены, их клиенты остались недовольны. Нужно было что-то еще, но планировщики не знали, что именно, а население не могло четко сформулировать свои потребности. Риттель и Веббер различали "прирученные" проблемы, которые были решены, и "злые" проблемы, которые, возможно, никогда не будут решены, и эти термины теперь часто используются в социальной политике и медицине. Сломанная нога - это "прирученная" проблема; но многие пациенты имеют симптомы, причину которых трудно диагностировать и которые требуют лечения с неопределенным исходом. Их врачи должны решать "злые" проблемы. Инженеры также различают загадки и тайны и дают им технические названия - "алеаторная" и "эпистемическая" неопределенность, соответственно. Метеорологические записи описывают регулярные приливы и ветры, которым может подвергаться мост (алеаторная неопределенность), но поскольку каждый мост и каждое его местоположение отличаются друг от друга, влияние этих условий на конструкцию никогда не будет полностью известно (эпистемическая неопределенность). Приливы и ветры являются предметом известных частотных распределений (таблиц, показывающих, насколько часто встречаются определенные значения прилива и скорости ветра); неопределенность остается, поскольку каждое сложное сооружение обязательно является идиосинкразическим. Это различие между неопределенностью, которую можно описать вероятностно, и неопределенностью, которая окружает каждый уникальный проект или событие, важно во всех приложениях практического знания и является центральным в аргументации этой книги.