Глава 19. День выпускника
Ракель Изуми сидела на открытой сцене и смотрела на море студентов, одетых в шапочки и мантии. Ее пригласили выступить в качестве оратора на церемонии вручения дипломов на отделении математических, биологических и физических наук Калифорнийского университета в Санта-Барбаре - учебного заведения, в котором она получила высшее образование.
"Для нас большая честь, что сегодня к нам присоединилась доктор Ракель Изуми, лидер в области исследований лекарств от рака", - сказал Пьер Вильтциус, декан факультета науки, прежде чем передать кафедру Изуми.
"Раньше я верила, что нужно только много работать и хорошо выполнять свою работу, и тогда я буду справедливо вознаграждена. Оказывается, в жизни не всегда бывает так", - сказал Изуми выпускникам 2017 года. "Представьте себе, что вы очень любите свое дело, работаете без устали и преданно, приносите много личных жертв. В один прекрасный день генеральный директор лично отмечает ваше усердие и старание... и дает вам самую большую прибавку к зарплате за всю вашу карьеру".
Затем Изуми рассказал выпускникам о том, что через несколько недель был уволен тем же генеральным директором, ни разу не упомянув ни имени Боба Даггана, ни того факта, что он был попечителем Фонда UC Santa Barbara.
Восемь лет назад Дагган выступал на этой же сцене с речью о начале учебы по адресу . Теперь настала очередь Изуми. Она рассказала о том, как ей было неприятно, когда ее вызвали к Даггану и сказали, что она больше не нужна.
"Жизнь - это на 10 процентов то, что с тобой происходит, и на 90 процентов то, как ты на это реагируешь", - сказала Изуми. "Увольнение за лучшую работу в моей карьере стало катализатором, побудившим меня создать собственную биотехнологическую компанию".
В октябре 2017 года, всего через четыре месяца после выступления Изуми, FDA одобрило акалабрутиниб для пациентов с ранее леченной мантийноклеточной лимфомой. Дэйв Джонсон оказался прав. Компания Acerta добилась одобрения препарата для лечения редкого рака крови до того, как AbbVie и J&J смогли закрыть путь ускоренного одобрения, получив полное одобрение препарата Imbruvica для лечения мантийноклеточной лимфомы.
Компания AstraZeneca решила, что торговое название акалабрутиниба должно быть Calquence. Это был один из четырнадцати новых онкологических препаратов, представленных в 2017 году. В течение десятилетия FDA одобрит около сотни онкологических препаратов в США, что более чем в три раза превышает количество онкологических препаратов, одобренных за предыдущее десятилетие. Огромные денежные средства, вливающиеся в разработку онкологических препаратов, в сочетании с более мягкой позицией FDA в отношении регулирования привели к наплыву новых методов лечения онкологических заболеваний. Многие из этих новых препаратов представляли собой целевые мелкомолекулярные препараты, ингибирующие тирозинкиназы, такие как Imbruvica и Calquence.
Однако Ричард Гонсалес и компания AbbVie не собирались сидеть сложа руки. Компания AbbVie Pharmacyclics сразу же подала иск в федеральный суд штата Делавэр на подразделение Acerta компании AstraZeneca, утверждая, что Calquence нарушила три ее патента, выданных в 2015 и 2017 годах. Судебный процесс никого не удивил. Когда на рынке появляется препарат второго класса, компания, выпускающая препарат, часто подает на новичка в суд, если находит для этого разумные основания. В данном случае юристам не пришлось долго искать, поскольку вновь выданные патенты действительно охватывали часть структуры Calquence. Тот факт, что оба препарата были разработаны одними и теми же людьми, еще больше укрепил дело.
Тем не менее, AbbVie пришлось преодолеть тот неприятный факт, что Аллард Каптейн и Тьерд Барф придумали Calquence в Нидерландах еще до того, как познакомились с Изуми и Ахмедом Хамди. Кроме того, патенты, которые, по мнению AbbVie, были нарушены, были выданы уже после того, как препарат Calquence находился в стадии клинической разработки и на него был выдан патент. Но главная проблема для AbbVie заключалась в том, что AstraZeneca владела патентом Ротбаума на "ядерную кнопку", который был приобретен у OSI Pharmaceuticals. Чтобы убедиться в четкости своей стратегии сдерживания, AstraZeneca развернулась и поручила Acerta подать ответный иск на Pharmacyclics , утверждая, что использование активного ингредиента препарата Imbruvica нарушает ее патент, приобретенный у OSI. Компания J&J также включилась в судебный процесс и вступила в противостояние с AstraZeneca.
Началась колоссальная борьба. AbbVie вместе с J&J, казалось, готовились к битве с AstraZeneca как в зале суда, так и на рынке. Но прежде чем перейти к боевым действиям, AstraZeneca сплотила свои ряды и устроила небольшую вечеринку в своем офисе в южном Сан-Франциско, чтобы отпраздновать первое одобрение препарата. Изуми и Хамди присутствовали на ней, но чувствовали себя немного чужими. AstraZeneca отстранила их от работы над Calquence и поручила им разработку нескольких препаратов на ранних стадиях, пять из которых Хамди и Изуми отправили на клинические испытания. Хамди сравнил ситуацию с открытым усыновлением, когда он мог наблюдать за тем, как другие воспитывают его ребенка, но не имел права голоса в том, как они это делают.
Для Хамди работа в компании AstraZeneca стала чем-то вроде каторги. Он ненавидел долгие поездки на работу из Санта-Круза в южный Сан-Франциско. Иногда, чтобы добраться до работы, ему требовалось два часа. Когда он отправлялся в путь, проезжая через вершины и долины гор Санта-Круз, у Хамди было достаточно времени, чтобы поразмышлять о взлетах и падениях последних лет. По дороге Хамди проезжал мимо Холи-Сити, калифорнийского города-призрака, основанного в 1918 году лидером культа, который создал коммуну, пропагандирующую превосходство белой расы. По непонятной причине Боб Дагган недавно приобрел за 6 млн. долл. Его планы на этот счет остались загадкой. Позже Хамди проехал несколько миль от штаб-квартиры Pharmacyclics и двух оригинальных офисов Acerta в Сан-Карлосе и Редвуд-Сити. По крайней мере, Хамди удалось приобрести новый автомобиль Tesla; владение таким автомобилем было обязательным условием для тех, кто хотел продемонстрировать свое место среди успешных людей Кремниевой долины. К тому же автомобиль позволял водителю двигаться в одиночку по автомобильной полосе, минуя самые плотные пробки на шоссе 101. Найдя свободную дорогу, Хамди с удовольствием гонял на своей Tesla на огромных скоростях.
Тем не менее, после продажи компании AstraZeneca Хамди получил меньше денег, чем другие основатели Acerta. Когда его уволили из Pharmacyclics, Хэмди продал свои акции Pharmacyclics, на которые были наложены права, примерно за 1 млн. долл. Чтобы заплатить причитающиеся налоги, Хамди позже продал часть своих акций Acerta частному инвестору. Он потерял еще один миллион опционов на акции, когда был понижен в должности генерального директора, которые, по сути, были переданы Дэйву Джонсону. Сумма денег, потерянных Хамди в результате этих действий, была огромной. Два часа, проведенные в одиночестве в своем автомобиле Tesla, дали Хамди достаточно времени для подсчета упущенных им долларов.
Хамди остался в AstraZeneca благодаря простой математике. Он хотел получить всю сумму из фонда удержания, а также зарплату и льготы, которые он будет получать в течение трех лет работы в новой компании. Но и Хамди, и Идзуми испытывали неприязнь к бюрократии большой фармацевтической компании и не умели играть в офисную политику. Вместе они начали искать новый проект.
Большинство людей, совершивших революцию в лечении хронического лимфоцитарного лейкоза с помощью ингибиторов BTK, пытались перейти к новым этапам. Дагган покинул свой дом в Клируотере, штат Флорида, развелся со своей давней женой Патрицией Дагган и переехал в Коста-Рику. Финансируя различные проекты по разработке лекарств, он намеревался еще раз доказать, что скептики ошибаются, и показать, что его большой успех в биотехнологии был не просто удачей и может быть повторен. Он также продолжал финансировать Саентологическую церковь. Взносы Даггана в церковь превысили 360 млн. долл. и включали в себя финансирование "Фривиндс" - 440-футового круизного судна , на котором прихожане могут заниматься, не отвлекаясь от учебы, и строительство "Л. Рон Хаббард Холла" - аудитории на 3600 мест рядом с духовной штаб-квартирой Саентологической церкви в Клируотере. Рон Хаббард открыто приписывает учение Л. Рона Хаббарда своим успехам в бизнесе.
"Стоимость компаний, которые я основал, превысила 100 млрд. долл.", - сказал Дагган в интервью в ноябре 2019 года. "Я не помню, чтобы я делал это до (Саентологии). . . . Она существует для того, чтобы помочь способным стать более способными. Для меня это сработало".
Уэйн Ротбаум мучился вопросом, что делать после выхода компании Acerta. Несмотря на то, что Ротбаум сделал одно из самых больших состояний в биотехнологической отрасли, он впал в уныние. Он был физически и эмоционально истощен, а реакция сотрудников Acerta на опционы на акции ранила его. Чтобы попробовать что-то изменить, его жена уговорила Ротбаума, всю жизнь прожившего в Нью-Йорке, переехать во Флориду, где он купил особняк стоимостью 27 млн. долл.
Бехзад Агазаде, партнер инвестиционной компании, специализирующейся на биотехнологиях, пытался убедить Ротбаума присоединиться к нему в атаке инвесторов на руководство компании Immunomedics, публично торгуемой компании, разрабатывающей перспективный препарат для лечения тройного неотрицательного рака молочной железы. Этот шаг был бы похож на поглощение Pharmacyclics Бобом Дагганом. Но Ротбауму не хотелось больше быть активным участником фондового рынка, толкать и торговать бумагами. Агазаде пошел дальше, взял под контроль Immunomedics, добился одобрения препарата и в 2020 году продал его компании Gilead за 22 млрд. долл.