Глава 9. Партнеры
Ракель Изуми открыла глаза в номере чикагского отеля, который был ей не по карману. Его оплатила ее подруга, вернее, компания, в которой работала ее подруга. После увольнения Изуми несколько дней пролежала без сил на диване. Ей казалось, что она только что выполнила лучшую работу в своей карьере, возможно, лучшую работу, которую она когда-либо выполнит. И вот результат. Она понимала, что, скорее всего, ее уволили в рамках чистки Хамди, но это не притупляло остроты ощущений, когда ее провожали до машины как какую-то преступницу. Наконец муж велел ей вставать. Пора было двигаться дальше.
Изуми отправился в Чикаго, чтобы принять участие в ежегодной встрече Американского общества клинической онкологии. Джон Берд должен был представить данные по препарату PCI-32765 для лечения хронического лимфоцитарного лейкоза в большом устном докладе, и Изуми хотела присутствовать на этом мероприятии. Проблема заключалась в том, что Изуми должна была сама оплачивать свой проезд, а с деньгами стало туго. Она сама добралась до Чикаго и нашла номер в гостинице. Один из коллег ее подруги решил пропустить утренние мероприятия конференции в понедельник, и Изуми взяла у него удостоверение. Надев бейдж с мужским индейским именем, Изуми пробралась в огромный конференц-центр McCormick Place. Она направилась прямо в зал Arie Crown The ater и села в одно из пяти тысяч кресел как раз перед началом выступления Берда в 9:30 утра.
Для Изуми эти данные выглядели невероятно обнадеживающими. Промежуточные результаты исследования фазы 1B/2 , включавшего восемьдесят три пациента с ХЛЛ, показали, что после шести-семи месяцев лечения повышенное количество лейкоцитов стало снижаться и болезнь начала очищаться из крови. Две трети пожилых пациентов, у которых лечение ХЛЛ проводилось впервые, частично ответили на препарат. У многих других пациентов, ранее не получавших лечения, значительно уменьшились лимфатические узлы. Менее впечатляющее количество - чуть менее половины пациентов с ХЛЛ, которым не помогли другие методы лечения, частично ответили на препарат PCI-32765.
Только три пациента в исследовании были вынуждены прекратить прием препарата из-за умеренной диареи, тошноты и рвоты, и только у трех пациентов рак прогрессировал. По любым критериям это небольшие цифры.
Для Изуми этот момент был очень горьким. Изуми сыграла решающую роль в создании препарата, который, по ее мнению, поможет онкологическим больным. Ее имя значилось на аннотации исследования, опубликованной в Journal of Clinical Oncology, которая сопровождала презентацию. Она была так горда и так печальна, лишившись возможности продолжать работу с этим невероятным препаратом. Препарат будет двигаться дальше без нее. Пока Берд продолжал свою презентацию, Изуми сидела на своем месте в театре Ари Крауна и плакала.
Вскоре после выступления Берда Уэйн Ротбаум отправился на запланированную личную встречу на конференции с Бобом Дагганом, Маки Занганехом и Гвен Файф, чтобы обсудить новые данные, которые только что были представлены. В Чикаго был прекрасный солнечный день, и встреча проходила на открытом воздухе. Ротбаум продал более половины своих акций Pharmacyclics несколько месяцев назад, но он оставался акционером и принимал активное участие в работе компании. Как это часто бывало, рядом с Ротбаумом находился Том Туральски. Ротбаум сел и повернулся к Даггану.
"У меня только один вопрос, и, конечно, это не мое дело, и я пойму, если вы не сможете на него ответить", - сказал Ротбаум. "Что случилось с Ахмедом? Мне казалось, что он был очень хорош".
Дагган поднял голову и посмотрел на Ротбаума, прежде чем заговорить. "Уэйн, все, что я хочу сказать, это то, что когда вы гребете на лодке, все должны грести в одном направлении".
Данные, представленные на встрече, действительно свидетельствовали о том, что препарат приносит пользу пациентам с ХЛЛ, а проблема лимфоцитоза - повышенного уровня лейкоцитов в крови, - которая пугала Ротбаума, стала менее опасной. Возможно, у него закрадывалось подозрение, что он слишком рано продал значительную часть своей позиции, но Ротбаум не мог заставить себя вернуться в акции и выкупить проданные акции по более высокой цене. Не смог этого сделать и босс хедж-фонда Туральски Джо Эдельман.
Ротбаум попытался рационально выйти из ситуации. Мысленно он пытался найти бреши в убедительности полученных данных. Препарат был испытан на относительно небольшом количестве пациентов. Его долгосрочная безопасность и эффективность оставались неясными. Большинство пациентов с ХЛЛ, участвовавших во втором исследовании Pharmacyclics, принимали препарат всего шесть-семь месяцев. Промежуточные данные могут быть результатом "вишневого" отбора пациентов.
Но происходило и другое. Когда Ротбаум только начал покупать акции Pharmacyclics, они торговались в диапазоне от 1 до 2 долларов. Теперь же они продавались по 8 долларов. Он продал большую часть своих акций Pharmacyclics примерно за 6 долларов, получив прибыль от инвестиций примерно в 300 процентов. Даже если это был логичный выбор, а Ротбаум гордился своей логичностью, психологически купить акции обратно по более высокой цене было невероятно сложно.
Но несколько крупных фармацевтических компаний, оценив потенциал PCI-32765 свежим взглядом, пришли к другому выводу. Они жаждали купить и контролировать как можно больше препарата.
БОБ ДУГГАН сел в конференц-зале компании Pharmacyclics и начал вслух читать определение слова из словаря. Сидевшие с ним руководители различных функциональных групп компании внимательно слушали. Они уже привыкали к такому распорядку. Еженедельные совещания руководителей Pharmacyclics всегда начинались именно так. Дагган давал определение какому-либо слову и в течение некоторого времени философски рассуждал о том, как это определение может быть связано с тем, чего они пытаются достичь. Иногда он излагал свои принципы ведения бизнеса. Дагган выделял три ключевых критерия, с которыми следует подходить к принятию любого делового решения: качество, время и стоимость. Качество - это самое главное, говорил Дагган. Высококачественный эксперимент создает ценность. Наем качественных сотрудников создает ценность. Компания, производящая ужасные компьютеры, получала ужасную прибыль. То же самое происходило и в биотехнологиях. Дагган убеждал своих руководителей понять, как они собираются производить продукцию высочайшего качества, и понять, как это повлияет на время и стоимость. Могут ли они сократить время или затраты? Высокие затраты или увеличение времени будут оправданы, если они обеспечат высокое качество и возврат инвестиций.
Затем Дагган передавал совещание Маки Занганеху. Словно призовой боец, выходящий на ринг, Зангане начинал сыпать вопросами и директивами, расспрашивая каждого руководителя и требуя обновлений - бум, бум, бум. Отправлено ли письмо в FDA? Сколько пациентов было включено в клиническое исследование? Принял ли кандидат в сотрудники предложение? Есть ли у вас свежие новости по проекту? Не каждый мог выдержать эту комнату, а те, кто не мог с ней справиться, часто уходили или увольнялись.
Вскоре Дагган повысил Зангане до должности главного операционного директора. Но еще до этого стало ясно, что Зангане стал вторым по влиянию человеком в Pharmacyclics - человеком, которого Дагган ценил выше всех остальных. Исключительно умный и проницательный переговорщик, Зангане пользовался полным доверием Даггана. Вместе они оспаривали устоявшиеся представления об отрасли и поддерживали тесные контакты с инвестиционным сообществом - такими людьми, как братья Бейкер, Феликс и Джулиан, чей хедж-фонд стал вторым по величине акционером Pharmacyclics . И Дагган, и Занганех работали очень напряженно - они жили и дышали Pharmacyclics.
Большая часть сотрудников организации подчинялась непосредственно Зангане. Когда компания арендовала соседнее двухэтажное здание для размещения растущего числа сотрудников, Дагган позаботился о том, чтобы разместить офис Зангане рядом со своим. Он провел капитальный ремонт обоих кабинетов с полами из полированного светлого дерева и стеклянными стенами. Между кабинетами была установлена отдельная стеклянная дверь, чтобы сотрудникам не приходилось выходить в коридор для посещения друг друга. Офисное кресло Зангане было поставлено так, чтобы из него открывался вид на кабинет Даггана, где она могла видеть его, сидящего за длинным деревянным столом, который он установил. Это были невероятно близкие отношения. Их связь было трудно игнорировать, и со временем Дагган начал публично называть ребенка Занганех своим собственным сыном.
Молодой, недавно принятый на работу директор по управлению проектами Мария Фардис быстро поняла, что пытаться отличить Дуггана от Занганеха - грубейшая ошибка. Если вы имеете дело с одним из них, то вы имеете дело и с другим. Они были единым целым. Дагган мог быть обаятельным и любил поддерживать легкую атмосферу, в то время как Зангане отталкивался от мелких деталей. Вместе они управляли компанией в соответствии со своими личными достоинствами. Фардис не мог понять, как некоторые люди в Pharmacyclics не понимают этого.
Имея степень доктора философии по органической химии, полученную в Калифорнийском университете в Беркли, а также степень MBA, полученную в Университете Голден Гейт, Фардис пришла в Pharmacyclics из крупной биотехнологической компании Gilead Sciences. Фардис родилась в Иране, но открывшиеся перед ней в Америке возможности поразили ее. Она была полна решимости использовать их по максимуму. Амбициозная и способная, Фардис хорошо вписалась в западную культуру и была полна решимости стать звездой в своей области, хотя дивный персидский акцент, с которым она говорила, постоянно напоминал ей о ее прошлом.