Девятнадцатая глава ДАРЫ КУ’ГАТА

Ку’Гат приготовился перед появлением Мортариона. Он снял кожаный костюм и свернул его, чтобы съесть, проглотив словно длинную макаронину из шкуры. Затем Ку’Гат принял размеры, которые не превосходили бы Мортариона, чья форма была неизменной из-за его полусмертной природы. Примарх обнаружит, что Ку’Гат скромно достигает в высоту только первых двух этажей чумной мельницы, а не возвышается над разрушенной крышей. Он велел котлу тоже уменьшиться и поставил его на ножки, а под ним сложил свежий костёр, хотя и оставил его незажжённым.

Ку’Гат устал от Мортариона. Его настроение и высокомерие угнетали демона, и если и было что-то, в чём дух Ку’Гата не нуждался, так это в ещё большем угнетении. Он искренне сожалел о своём союзе с ним. Тем не менее, дело нужно было довести до конца, и не было никакой необходимости быть грубым.

Примарх прилетел на бесшумных мотылиных крыльях, но его броня кашляла и хрипела, а респиратор был таким громким, что Ку’Гат услышал его приближение задолго до того, как увидел. Мортарион сделал виток вокруг чумной мельницы, вдыхая чад от костров Чумной Гвардии, когда пролетал мимо них, а затем спустился в потоке дыма и запаха. Его сопровождала свита нурглингов, которые выпрыгнули из-под его плаща и заковыляли по полу, как у себя дома. У некоторых из них были крылья, и они несли несколько курильниц на цепях, которые свисали с Мортариона, словно дамский шлейф.

Он принёс с собой свои туманы, и они смешались с туманами болот.

– Я пришёл, Ку’Гат, в ответ на твой призыв.

– Милорд примарх, – ответил великий нечистый и слегка наклонил могучую голову, выпятив зоб так, что тот раздулся, как жабье горло.

Мортарион небрежно кивнул ему, затем прошёлся по разрушенной больнице, используя огромную косу в качестве посоха, глядя на разбитые полы, ковыряясь в заросших сорняками обломках, давя грязное стекло каблуками. Носком ботинка он перевернул скелет, побагровевший от грибов, и одобрительно зашипел.

– Так приятно, – сказал он. – Так правильно видеть, как искореняют слабых. Человечество нуждается в отбраковке. Все эти места исцеления должны быть уничтожены. Они поощряют слабость.

– Совершенно верно, милорд, – согласился Ку’Гат. – Дедушка очень великодушен, уничтожая их, чтобы они могли стать сильнее. Их так много, что меньшему богу стало бы скучно, но наш Дедушка всегда обладал такой добродетелью, как настойчивость.

– И это его котёл?

– Так и есть, милорд. Часть его, во всяком случае, – гордо ответил Ку’Гат. – Проявление вечного целого.

– Вот почему он такой маленький. Я ожидал, что он будет больше, – пренебрежительно сказал Мортарион. Нурглинги Ку’Гата захихикали и заулюлюкали, в то время как Мортарион смотрел на него с видом невыносимого превосходства. Ку’Гат изо всех сил старался сохранять спокойствие.

– Он большой. Он может быть меньше. – Ку’Гат щёлкнул эластичными пальцами, и котёл уменьшился до размера монеты, с огнём и всем остальным. – Или больше. – Последовала вспышка, и он и Ку’Гат заполнили пространство, чудовищные, как сами боги.

Мортарион остался совершенно невозмутимым.

– Ты думаешь, меня развлекает это представление? – сказал он, глядя на Ку’Гата.

Ку’Гат уменьшился до своего прежнего размера: – Тогда, возможно, это произведёт на вас впечатление. – Не сводя жёлтых глаз с затянутых катарактой глаз Мортариона, он просунул руку под свободный лоскут кожи, отодвигая жир и мышечную ткань, как человек, рывшийся в кармане. Он вытащил чумной пузырёк и протянул его падшему примарху между большим и указательным пальцами.

– Божья болезнь, – тихо сказал он, полный благоговения перед собственным достижением, хотя его настроение сразу же упало, когда он увидел, что Мортарион не разделяет подобного настроения.

– Это она? Грязная стекляшка с ядом?

К этому времени Ку’Гат чувствовал сильное раздражение от поведения Мортариона, и на этот раз он осмелился показать это.

– А что вы хотели, милорд? – язвительно сказал он. – Безделушку с шипами, вроде тех, что вы носите? – Он указал на кадильницы и курильницы, свисавшие с доспехов Мортариона. – Яды в них могут убить полмира, но это... – Он протянул пузырёк. – Это убьёт бога. – Он крепче сжал пальцы. – Если я раздавлю эту стекляшку и плесну вам в лицо этой жидкостью, вы умрёте. Сначала та ваша часть, которая была создана в мире смертных, погибнет в восхитительной агонии, но это не будет концом, о нет. Эта болезнь изгонит вас в варп и пожрёт вашу демоническую душу. Она поглотит смертную сущность в мгновение ока. В вашем случае это займёт немного больше времени, но она всё равно прикончит вас. Она даже убьёт меня. От неё нет лекарства. Нет способа остановить её, кроме как применить величайшее количество магии. Как только она будет выпущена, смертные разбегутся. Им придётся уничтожить этот мир, чтобы предотвратить её распространение. – Он с любовью уставился на пузырёк, его язык непроизвольно вывалился изо рта. – Это бактерия, фаг, вирус, опасный белок, паразит, рак, мутировавший генный код и многое другое в одном. Она жива, как живы вы, осознаёт, как осознаём мы. Она думает, и всё, чего она хочет – это заражать, заражать и заражать. Чума разрушения – ничто по сравнению с ней. Разложение – просто насморк. Это моё лучшее творение.

Мортарион потянулся за пузырьком, но Ку’Гат убрал руку.

– Вы должны быть осторожны, когда вводите дозу, – сказал он. – Уколите его. Сделайте ему укол. Она должна войти в его тело. Если она попадёт в воздух, то поразит и вас тоже.

– Понятно, – сказал Мортарион.

– И держитесь подальше от любого вторичного излияния, которое может дать его тело, или вы тоже умрёте.

– Могучий дар.

Ку’Гат кивнул:

– Возможно, его создание понравится Дедушке, и он, наконец, простит меня. Знаете, он наблюдал за мной, когда я закончил. Огромный глаз в небе!

– Насколько я слышал, ты у него в милости, – сказал Мортарион, который не мог сдержать раздражения теперь, когда ему показали обещанное оружие, и выглядел почти впечатлённым.

– Тогда, возможно, я смогу наконец простить себя за ошибку моего рождения, – сказал Ку’Гат. – С этой болезнью я заслужил своё имя. Я – Чумной Отец, окончательно и бесповоротно. Так что, как видите, ей не нужен причудливый контейнер, чтобы подчеркнуть её ценность. Что-то подобное, – Ку’Гат снова указал на украшения Мортариона, заставляя нурглингов примарха задрать носы, – только уменьшило бы её славу. – Ку’Гат встряхнул пузырёк, отчего маленькие пылинки света затанцевать в ярком сиянии чумы. – Это подходящий сосуд. Простой, грязный, эффективный, как и все лучшие дары Нургла, и я дарю его вам. – Ку’Гат снова протянул флакончик Мортариону. – Так что я заслужил немного больше уважения. Пожалуйста. – Его голос был ровным и твёрдым. Несмотря на его высокое положение в иерархии мора, ему потребовалась вся его воля, чтобы противостоять демоническому примарху.

Мортарион взял Божью болезнь, взвесил пузырёк в руке, затем убрал его:

– Понял, отец чумы. Ты хорошо помог мне, мой союзник, и скоро мы оба пожнём плоды удовольствия Нургла.

– Ну, – сказал Ку’Гат. – Нам лучше поторопиться. Если мы сможем завоевать Ультрамар, это принесёт нам много славы в саду, но если мы потерпим неудачу, и не прислушаемся к боевым горнам, призывающим всех вернуться в звёзды Бедствия, тогда мы оба пострадаем за это.

Изменение настроения Мортариона было мгновенным и пугающим. Прежде чем Ку’Гат смог понять, что происходит, сжимаемая двумя руками Тишина со свистом пронеслась в воздухе. Она замерла на расстоянии пылинки от носа Ку’Гата, где задрожала от силы, которую Мортарион был вынужден использовать, чтобы остановить её продвижение, металл клинка косы длиной в ярды загудел.

– Не говори мне об этой новой войне, – прорычал он.

– Но, лорд Мортарион, сам Нургл велит, чтобы мы...

Небольшой цепной клинок на кончике Тишины с жужжанием пришёл в движение.

– Не говори о ней, – прошипел Мортарион. – Неужели Дедушка думает, что я не смогу защитить свои собственные владения? Тиф возвращается с первой чумной ротой и не только. Никакая армия демонов не сможет противостоять ему.

– Он идёт не по вашей воле, милорд, а по воле Нургла. Вы обманываете себя. Тиф внял призыву, и мы тоже должны. Щедроты Нургла бесконечны, и он больше склонен к великодушию, чем к гневу, но ему нельзя перечить, никогда!

Тишина придвинулась бесконечно близко. Достаточно близко, чтобы Ку’Гат задался вопросом, переживёт ли его душа Нерождённого контакт с ней.

– Ты решил служить мне, чтобы выслужиться самому. Сделай это, или я убью тебя. Или свяжу тебя своей волей. В косе найдётся место для ещё одного демона, – сказал Мортарион. – Мы закончим эту войну. Мы её выиграем. Затем мы займёмся другим. Нургл будет доволен нами. Другого исхода не будет. Я делаю то, что хочу. Я не являюсь ничьим рабом. Не Императора и не Нургла. Ты решил помочь мне, так помоги же мне. Понял?

Ку’Гат перевёл взгляд на медную кадильницу в навершии оружия. Там было заключено другое существо, очень похожее на него. Ку’Гат не сомневался, что Мортарион может поработить и его. Он сглотнул. Его язык внезапно стал ужасно сухим.

– Понял, – ответил Ку’Гат.

Мортарион совершенно неподвижно держал Тишину перед лицом Ку’Гата, затем отдёрнул её и снова поставил основанием на пол.

– Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Не волнуйся, Чумной Отец, – произнёс Мортарион без гнева. – Все идёт по плану.

– Возможно, я смогу помочь вам с ним, – сказал Ку’Гат, стремясь вернуть расположение.

– И каким же образом? – презрительно спросил Мортарион. Он считал Ку’Гата бражником болезней и только.

– У меня есть информация.

– Какая информация?

Ку’Гат заговорщически подмигнул, но только всё испортил, потому что его выпученный глаз выскользнул из глазницы. Он поспешно засунул его обратно.