Глава 11

Глава 11

Селина

Я нахожусь в этом месте уже несколько недель, медленно восстанавливаясь после травм. Проходить через ломку от смеси наркотиков, на которой я сидела годами, было неприятно и отупляюще. По крайней мере, процедуры наконец закончены — доктор Каталано сообщила мне сегодня утром. Полагаю, маленькие чудеса, раз уж я от них так устала.

Я не видела ни единого признака Константина с тех пор, как приехала сюда, что, мягко говоря, настораживает. Я не знаю, то ли он просто выжидает удобного момента, то ли человек, убивший его сына, в конце концов, говорил правду. Может быть, я заперта где-нибудь, где Константин действительно не сможет меня найти. Пока.

В конце концов, он всегда находит меня, и я не думаю, что в этот раз будет по-другому. Единственный способ по-настоящему сбежать от него — это покинуть землю. Я не думаю, что на этой планете есть место, куда он не отправился бы, чтобы найти меня. Он никогда бы не оставил своего маленького питомца.

При одном воспоминании о том, как он сказал мне эти два коротких слова, у меня по спине пробегает сильная дрожь страха.

— Тебе холодно? — спрашивает доктор Каталано, возвращая меня в настоящее. Она находится в моей комнате уже несколько минут, молча оценивая меня и делая пометки.

— Нет, я в порядке, — отвечаю я ей приглушенным шепотом.

Она пожилая женщина с серьезным отношением к делу. Но меня это совершенно устраивает, потому что мне нравится слышать факты прямо, а не то, что кто-то пытается пустить дым мне в задницу. И эта женщина определенно не ходит вокруг да около. Она рассказывает все именно так, как есть. И хотя мои бесчисленные просьбы о наркотиках остались без внимания, сейчас я почти рада, что она мне не уступила. Не помню, когда в последний раз был трезва. Я как будто смотрю на окружающий мир свежим взглядом. Даже еда пахнет и кажется вкуснее. Я как будто в каком-то смысле переродилась.

Доктор Каталано встает и говорит: — Я сообщу мистеру Витале, что вы готовы к физиотерапии и …

— Подождите, — выдыхаю я, прерывая ее, когда мои глаза встречаются с ее.

— Что вы сказали... Ви-Витале? — Спрашиваю я, заикаясь. Все мое тело начинает трястись, когда одна эта фамилия вызывает поток воспоминаний.

— Да. Николас Витале. Это он привез тебя сюда, — объясняет она, приподняв бровь. — Что-то не так, Селина?

— Нет. Я... — Мой голос замолкает. По моему телу пробегает горький шок от того факта, что Нико убил Джино прямо у меня на глазах без малейших угрызений совести. Молодой Нико, которого я знала тогда, был милым и добрым. Он никогда бы никого не убил. — Нет, этого не может быть, — шепчу я.

Внезапно сбрасываю с себя одеяло и свешиваю ноги с кровати. На нетвердых ногах я медленно подхожу к одному из окон. Я прикрываю рот, чтобы не ахнуть, когда смотрю на смутно знакомое поместье. На улице день и светит солнце, поэтому могу разглядеть гораздо больше деталей, чем в прошлый раз, когда я была у этого самого окна. Кое-что изменилось, но я помню мелочи, которые не изменились, — например, цвет парадных ворот, планировку сада.

— Иногда я задавалась вопросом, не приснилось ли мне это место, — шепчу больше себе, чем доктору. — Я задавалась вопросом, был ли он вообще реальным.

На протяжении многих лет я пыталась забыть о времени, проведенном в доме Витале. Сначала я так крепко держалась за те шесть месяцев воспоминаний, которые оставила здесь, снова и снова переживая в уме каждый счастливый момент. Но в конце концов, стало слишком сложно вспоминать о такой любви и доброте, когда я страдала каждый час из-за дня в день.

Цепляться за воспоминания стало больше похоже на бремя. Мой мир был слишком жесток, чтобы поверить, что все это реально, и поэтому я стала более замкнутой и ожесточенной, когда стала старше, и никто не пришел за мной.

Не то чтобы я ожидала, что они действительно придут за мной. Черт возьми, я даже не знаю, искали ли меня вообще. Однако я всегда предполагала или, по крайней мере, надеялась, что это так. Именно такая семья была у Нико.

Но время шло, и я поняла, что мне нужно перестать заново переживать сказку, которой были эти шесть месяцев, и двигаться дальше в моей новой, холодной и суровой реальности с Константином.

Таблетки помогли. Они не давали мне взглянуть правде в глаза. И теперь, без них, я не знаю, что со мной будет. Я не могу столкнуться со своим прошлым в одиночку. Это может просто окончательно сломить меня.

— Я так понимаю, вы жили здесь, когда были молоды? — Спрашивает доктор.

— Да, когда мне было тринадцать, — киваю я в ответ. — Это продолжалось всего шесть месяцев... но это были лучшие шесть месяцев за всю мою жизнь, — признаюсь я со слезами на глазах. Рыдания угрожают вырваться наружу, но я быстро зажимаю рот рукой, когда мой взгляд устремляется к двери. Все, о чем я могу думать, это то, что я не хочу, чтобы он видел меня такой. Он не может видеть меня такой. Но правда в том, что Нико уже видел меня в худшем виде на вечеринке и в последующие дни. Он, вероятно, уже знает обо всех ужасах, которые со мной произошли. Он знает, что я грязная и измученная. Что я сломлена.

Боже мой, мне нужно убираться отсюда.

Мои ноги угрожают подогнуться, и доктор быстро хватает меня за руку и мягко отводит обратно в постель.

— Пожалуйста, Селина, тебе нужно отдохнуть. Ты прошла через серьезное испытание. — Она хватает папку и делает какие-то пометки. — У меня назначен сеанс физиотерапии для тебя завтра утром.

Закончив писать, она поднимает на меня глаза. 

— Физиотерапевта зовут Дуэйн, и он замечательный, чрезвычайно добрый и терпеливый, — добавляет она. — Я также собираюсь порекомендовать вам поговорить с психиатром. У Витале по вызову потрясающий врач — доктор Мойра Грэм.

Я хочу возразить и сказать доктору, что мне не нужно ничего из этого, потому что я здесь ненадолго, но держу рот на замке. Если я собираюсь сбежать отсюда, мне нужно держать свои планы при себе, чтобы никто не смог запереть меня или разрушить их.

Я не могу оставаться с Витале. Чем дольше я здесь, тем большей опасности подвергаю их. Я видела, что Константин делает с людьми, которые мне помогают. И я отказываюсь позволить ему причинить вред кому-либо еще из-за меня и его болезненной одержимости.

При первом же удобном случае я сбегу из этого места и навсегда оставлю эту семью. Любой, кто поможет мне, все равно что мертв, и я не позволю Константину причинить вред и им.