— Да, да, да. — Лиззи отмахнулась от комплимента, но Мэгги заметила, что ее щеки порозовели от удовольствия и, возможно, легкого смущения. — Близнецы Рассел сказали, что могут справиться со мной только в небольших дозах, поэтому они все решили переночевать у них. Я пыталась быть несносной, чтобы избавиться от них.
Мэгги рассмеялась и плюхнулась рядом со своей новой подругой.
— Ты про Ширли и Кэти, верно? Они близнецы?
— Нет. Просто сестры. Кэти старше. Она родилась в сентябре, а Ширли появилась на свет девятью месяцами позже, в июне. Поэтому они учатся в одном классе в школе и все такое. Но они предпочитают, чтобы их называли близнецами. Кажется, их смущает, что на самом деле это не так. Ширли однажды сказала, что ее родители размножаются как кролики. Я спросила ее, есть ли у них на продажу новые крольчата, но потом Ирен заставила меня выйти из ее комнаты, — вспоминала Лиззи с грустным выражением лица. — В любом случае, они лучшие подруги Ирен.
Мэгги хихикнула. Кто сказал, что каждое поколение думает, будто это они изобрели секс? В 50-х, казалось, все было не так уж и по-другому.
— Они мне понравились. Интересно, почему Ирен никогда о них не упоминала? — задумчиво произнесла Мэгги.
— Ты знаешь Ирен? — Лиззи нахмурилась.
— Да. Я с ней живу. Она моя двоюродная Нана. Просто… через много лет, вот и все.
— Я тоже живу с тобой? Я взрослая как папа? Я красивая? Вышла ли я за Джеймса Дина? Если нет, надеюсь, что, по крайней мере, мне удалось выйти замуж за Джонни…
Мэгги почувствовала знакомый толчок откуда-то из глубины души и слегка ахнула, узнав это ощущение и то, что за ним последует.
— Лиззи. Не думаю, что мы с тобой можем об этом говорить. Я не смогу остаться надолго, если мы это сделаем. Понимаешь?
Лиззи села и заглянула Мэгги в глаза.
— Тогда ты исчезнешь? — прошептала она, отвлекаясь от своих вопросов.
— Это самое случилось в прошлый раз? — тихо спросила Мэгги.
— Ага. Ты просто растворилась.
— Я не хочу уходить… пока. — Мысли о Джонни всплыли в ее сознании. Она хотела остаться еще немного. Ей нужно было остаться еще на какое-то время. Девушка не знала, сможет ли что-нибудь изменить, но хотела хотя бы попробовать.
— Какой сейчас год, Лиззи? — Она надеялась, что этот вопрос не заставит ее исчезнуть.
— 1958 год, глупышка, — удивленно сказала Лиззи.
Мэгги кивнула, странным образом ответ Лиззи успокоил ее. Если бы выпускной 1958 года произойдет завтра вечером, Джонни был бы там. Внезапно ее потрясло. Ирен сказала, что на выпускном была девушка в красном платье, точно таком же, как у нее. Могла ли это быть Мэгги? Ее разум работал с неимоверной скоростью от такой мысли. Она почувствовала, как ее захлестнула волна дезориентации, и отогнала эти мысли, опасаясь, что они утянут ее на дно. Лучезарно улыбнулась Лиззи, заставляя себя успокоиться.
— Значит, я глупая, да? Я бы тоже хотела остаться в твоем доме без одежды и денег ненадолго, если ты не против.
— Отлично! Давай найдем тебе что-нибудь из одежды. И поедим мороженого. Я устала сидеть взаперти в своей комнате. Уже обед, а я три дня хожу в пижаме!
Мэгги выпросила ванную, чтобы взять зубную щетку, и встретила Лиззи в комнате Ирен, когда та закончила пользоваться туалетом и натирала лицо колд-кремом (колд-крем (от англ. cold — «холод, холодный») — это средство с однородной кремовой текстурой, состоящее из смеси воды и масел. Колд-крем можно использовать в качестве очищающего средства для лица: он эффективно растворяет макияж, при этом не повреждая и не раздражая сухую и чувствительную кожу), который нашла в шкафчике. Лиззи уже была одета и разложила наряд на кровати, в комплекте с бюстгальтером с чашечками в форме конуса, который больше подходил Чудо-женщине, чем милой семнадцатилетней девушке вроде Ирен. Мэгги посмотрела на него с сомнением. Трусики, лежащие рядом, едва прикрывали бы ее пупок.
— Думаю, тебе следует собрать волосы в хвост. Благодаря этому, образ не будет выглядеть по-детски. И вот лента для волос, которая подойдет к твоему свитеру. — Лиззи казалась такой довольной собой, что Мэгги решила не жаловаться ни на нижнее белье, ни на замечание о том, что ее длинные волосы выглядят «по-детски».
— А пока ты переодеваешься, я сбегаю вниз и присмотрю за бабушкой. Она может дать нам немного своих денег на продукты, и мы поужинаем в «Мальте».
Лиззи, напевая, вышла из комнаты, а Мэгги принялась натягивать одолженную одежду. Она натянула лифчик и трусики, чувствуя себя так, словно попала в рекламный ролик по синхронному плаванию. Она хихикнула, глядя на свою грудь в форме пули, идеально очерченную приталенным синим свитером, который выбрала Лиззи. Синие брюки в горошек были с завышенной талией; они должны были прикрывать эти огромные трусы. Они были похожи на капри… или укороченные брюки для верховой езды. Обула белые балетки и послушно собрала волосы в высокий хвост, завязав ленту вокруг резинки.
Вертясь перед зеркалом Ирен, Мэгги задавалась вопросом, осмелится ли она выйти из дома в таком виде. Она перебрала косметику на туалетном столике Ирен, найдя щипчики для завивки ресниц, карандаш для бровей и круглую баночку теней для век, которые немного напоминали те, которыми она пользовалась в 2011 году. Там были маленькая кисточка и прямоугольная баночка с чем-то, на чем было написано «Maybelline». Она озадаченно уставилась на это. И решила не прикасаться вообще. Вместо этого она подвела глаза черным карандашом для подводки и нанесла немного теней. Затем немного красной помады, которая, казалось, была единственным оттенком, который был у Ирен.
Мегги просто смирилась с этим. Именно тогда Мэгги поняла, что в 1958 году у нее не только не было с собой очков, но, похоже, они ей были не нужны. Она развернулась, обводя взглядом каждый угол комнаты, а затем снова повернулась к своему ошеломленному отражению в зеркале. Все было кристально видно. В этом не было никакого смысла. Но, по крайней мере, пока она была здесь, она не стала бы спотыкаться, щуриться и натыкаться на предметы.
— У меня есть два доллара! Мы можем есть как короли! У нас хватит даже на кино! — Лиззи ворвалась в комнату, размахивая деньгами в руке и пританцовывая. — Нана дала мне их! Она думает, что я встречаюсь с Эйлин и Люси. Я решила не рассказывать ей о тебе до завтра. Не волнуйся. Я проведу тебя тайком. Она не поднимается наверх после сна, если я не завизжу, как банши, а я иногда так делаю. Видеть призраков — не всегда весело.
Лиззи вложила свою руку в руку Мэгги и потащила ее к двери и вниз по лестнице, даже не задержавшись, чтобы глотнуть воздуха.
— Можешь покататься на велосипеде Ирен. Она больше никогда на нем не ездит, с тех пор как папа купил ей машину. Ты ведь умеешь ездить на велосипеде, правда? — Лиззи подошла к гаражу и открыла дверь, включив свет, чтобы осветить комнату. Через пару секунд Мэгги заверила Лиззи, что она действительно умеет ездить на велосипеде, и они поехали вниз по улице, направляясь в центр города на ужин в 1958 году.
Хорошо, что Лиззи была с ней, потому что, хотя улица была такой же, и Мэгги узнала некоторые дома, промежутки между домами были больше, и многого не хватало в ландшафте. Главная улица была определенно другой. Хотя многие здания остались прежними, предприятия, которые в них размещались, почти все изменились. Здесь была огромная аптека, универмаг J.C. Penney and Co., ювелирный магазин, на котором было гигантское карикатурное изображение бриллианта и надпись «Ремонт часов» внизу. Там была парикмахерская с крутящимся шестом в красно-синюю полоску и мужчинами в шляпах, входящими и выходящими из заведения. А там мебельный магазин, которого уде не существовало в современном Ханивилле. В витринах были выставлены телевизоры и тостеры с плакатом, который гласил, что теперь у них есть «Crosley Automatic — первый в мире полностью автоматический телевизор с пятью электронными чудесами под рукой». Банк на углу Главной и Центральной улицы с массивными часами, выступающими из вывески, который объявил, что сейчас «самое время для вкладов».
Здесь было здание суда с величественными колоннами, которое, должно быть, снесли еще до того, как Мэгги приехала в Ханивилл. Оно находилось рядом со средней школой Ханивилля, которая выглядела старой даже в 1958 году. Неудивительно, что они строили новую. Мэгги задавалась вопросом, будет ли у нее возможность увидеть это собственными глазами, и закончено ли строительство. Само строительство было завершено летом 1958 года, когда Билли и Джонни упали с балкона. Мэгги отогнала эти мысли.
Куда бы она ни посмотрела, везде были старые/новые машины и люди в костюмах Америки 1950-х годов. Мэгги чувствовала себя так, словно была на съемочной площадке фильма, и ее взгляд метался туда-сюда, рассматривая одно чудо за другим. В одном из универмагов над большими витринами крупными золотыми буквами было написано «от 5 центов до 1,50 доллара», и, как у каждой женщины в истории, почуявшей выгодное предложение, у нее возникло искушение заглянуть туда, хотя бы на минутку. Мэгги вспомнила, как Джонни ездил по улицам, сравнивая Ханивилль тогда и сейчас, и почувствовала прилив меланхолии, наконец-то поняв, насколько на самом деле разными были эти два города.
— Привет, Диззи Лиззи! Кто твоя няня на этот раз? — Лиззи перешла улицу и соскочила с велосипеда перед «Мальтом», Мэгги последовала за ней. Мэгги вытаращила глаза на группу мальчишек, вызодящих из большого синего «Линкольна», и чуть не врезалась на велосипеде Ирен в стену закусочной. Она вскрикнула и в последнюю минуту сумела затормозить и слезть, не выставив себя на посмешище. Она не смотрела на мальчиков, но как ни в чем не бывало прицепила свой велосипед к багажнику и притворилась, что ее не интересует юный Роджер Карлтон и трое его друзей.