ГЛАВА 42. МЕДИСОН-СКВЕР-ГАРДЕН

Выражение лица моего брата, когда он вышел из портала, навсегда запечатлелось в моей памяти. Облегчение и радость. Он обнял Кэт за талию и притянул к себе, упершись подбородком в её макушку.

Я спрыгнула с портала, но затем развернулась и похлопала Кэт по плечу. Она отвела взгляд от моря придворных, которые медленно собирались вокруг них.

Я показала: "Мне нравится мой новый дом".

Её улыбка стала десятикратной.

— Возвращайся скорее, Лили, — её голос был хриплым от волнения.

Я кивнула, затем взмыла вверх. Я давно не пользовалась манхэттенским порталом, но вроде как вспомнила, где он находится. "Вроде как" — ключевые слова. Мне потребовалось три неверрианские минуты, чтобы найти эту чертову штуковину. Достаточно времени, чтобы моя розово-волосая подруга порхнула рядом со мной и спросила, куда я направляюсь.

Я не ответила ей, просто продолжала сканировать плавающие диски.

В ту секунду, когда я увидела железнодорожные пути, я нырнула вниз и прошла через портал. Я ударилась головой о дверь. Тихо выругавшись, я открыла её и, спотыкаясь, вышла из технической панели на тёмную платформу.

— Поезд на Уайт-Плейнс отправится через пять минут с платформы сто тридцать два. Пять минут.

Я обогнула лестницу и мгновенно оказалась в толчее тел. Центральный вокзал Гранд-Централ всегда был переполнен, независимо от времени дня и ночи. Мужчина, разговаривающий по мобильному телефону, налетел на меня. Я не думала, что он извинится или протянет руку, чтобы поддержать меня, но он сделал и то, и другое. А потом он закончил разговор и сунул телефон в карман костюма.

— Мне так жаль.

Мужчина всё ещё не отпускал мой кожаный рукав.

Я согласилась с предложением моего брата добавить кожаную куртку. Не ради тепла — мне больше не нужна была одежда, чтобы согреться, — а ради стиля.

Его глаза пробежались по моему лицу, затем вниз по моему телу. Действую незаметно. И хотя я была удивлена его пристальному вниманию, я также была польщена. Если совершенно незнакомый человек нашёл меня достаточно привлекательной, чтобы бросить на меня больше, чем быстрый взгляд, тогда я не могла быть настолько отвратительной.

Я отстранилась от него.

В замешательстве он почесал затылок.

— Ничего себе. Не знаю, что на меня нашло.

Я улыбнулась, чтобы облегчить его страдания, а затем поднялась по лестнице, пробираясь сквозь ещё более плотную толпу. Я почувствовала, как на меня уставилась не одна пара глаз, когда я шла по похожему на пещеру вестибюлю, и внезапно подумала, не свечусь ли я сама. Ерунда. Люди не могли обнаружить фейри. Может быть, помада размазалась. Я проверила своё отражение в приложении для фотографий моего телефона и убедилась, что моя помада была там, где она должна была быть. Так оно и было, поэтому я ускорилась, стуча каблуками по полированному камню.

Выйдя на улицу, я бросилась бежать, но затем накинула виту вокруг себя и поплыла вверх. Пешеходы увидят девушку, входящую в ресторан, а не девушку, взлетающую в небо. Я взлетела на круглую крышу Мэдисон-Сквер-Гарден, затем спрыгнула с неё, как Человек-паук, создавая иллюзию за иллюзией. Приземлившись на тротуар, я собрала пыль и небрежно направилась к входу. У меня не было билета, а человек у входа сказал, что на бой был аншлаг.

Я уже собиралась сказать ему, кто я такая, когда заметила торговца билетами в паре метров от себя. Я подошла к нему и указала на билет.

— Триста баксов, бери или не бери

Я, конечно, взяла. Я порылась в поисках своего бумажника, но в спешке забыла его. Я порылась в своей сумке, отчаянно пытаясь найти застрявшую купюру, но ничего не нашла. Торговец потерял интерес.

Я сделала то, о чём никогда не думала, что буду делать... я создала банкноты с помощью виты. Я похлопала его по плечу и протянула три зелёные сотенные. Он осмотрел их, затем сунул в задний карман и протянул мне билет. На самом деле я не обманывала его, так как они останутся в форме банкнот до дня моей смерти, которая, вероятно, должна была наступить через много времени после его.

Я вернулась к билетной кассе и отдала свой билет. Мужчина просмотрел его, затем пропустил меня. Возбужденный гул на стадионе ускорил мой шаг. Я поспешила вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Из громкоговорителя прогремел голос, объявляющий имя Каджики, а затем имя его противника, и толпа взревела, приветствуя, свистя, скандируя.

На лестничной площадке я остановилась, чтобы перевести дыхание и осмотреть освещенный восьмиугольник внизу. Тут было совсем не так, как на грязном ринге в сарае.

Сотрудница попросила у меня билет. Я рассеянно протянула ей его, слишком занятая тем, что заглядывала ей через плечо. Она жестом указала на место в центре трибун. Пока я шла за ней, вбежал охотник, голый по пояс и великолепный. Толпа обезумела. Я остановилась, чтобы посмотреть на него, когда он поднял руки в перчатках над головой, приветствуя своих поклонников. Я ждала, что он заметит меня, но он не увидел меня. Я улыбнулась про себя, направляясь к своему ряду, стараясь не наступать никому на ноги.

Я заняла своё место и опустила сумку на колени как раз в тот момент, когда на ринг вырвался противник Каджики — чудовищный мужчина с телом, которое казалось вырезанным из ствола калимбора. Толпа зааплодировала, но далеко не так громко, как они приветствовали охотника. Это только усилило мой трепет. Не то, чтобы я думала, что охотник купался в аплодисментах… Я была почти уверена, что Каджика ненавидит признание, но это не мешало мне гордиться им.

Бой начался, и я могла сказать, что Каджика сдерживался, когда он ударил коленом в бедро своего противника, и позже, когда он нанёс шквал ударов. Он почти не вспотел в течение первых двух раундов. Он позволил своему противнику нанести несколько ударов, как я предположила, для зрелищности. Однако во время третьего раунда концентрация Каджики нарушилась. Он прижал своего противника к ограде, и его голова дернулась вверх, а взгляд скользнул по толпе.

Я нырнула за свою сумочку. Я не хотела его отвлекать.

Толпа стала свистеть. Я выглянула поверх своей сумки. Каджика растянулся на брезенте, а его противник осыпал его градом ударов. Судья развёл их. Во время минутного перерыва, когда юный ассистент брызгал водой в рот охотнику, Каджика снова оглядел трибуны.

Как только его пристальный взгляд встретился с моим, мурашки побежали по моим рукам и ногам. По выражению его лица я не могла сказать, как он отнёсся к моему присутствию. Моё сердце замерло, когда был объявлен четвёртый раунд. Он оттолкнулся от канатов, всё ещё не разрывая зрительного контакта.

На этот раз он ударил своего противника, больше даже не пытаясь сделать так, чтобы бой выглядел честным. Во время своего следующего перерыва на воду он не посмотрел на меня, не поднял глаз от ковра, и мой пульс выровнялся.

Пятый раунд начался и закончился так же, как и четвёртый. То, что сопернику Каджики удалось выйти из Октагона, было чудом. Каджика был награждён объёмным поясом. По сцене замелькали яркие вспышки фотоаппаратов, и хлопки усилились. И когда охотник всё ещё не поглядел в мою сторону, я встала, мои колени угрожали подогнуться.

Я не была уверена, чего я ожидала, но, конечно, не этого.

Я поднялась по лестнице. Оказавшись в дверях, подальше от какофонии, я выдохнула, но протяжный вздох застрял в горле. Я посмотрела на двери, через которые проскочила ранее, с такой бессмысленной надеждой.

Я направилась к ним, но остановилась и обернулась. Ожидала ли я, что Каджика перелезет через канаты и побежит ко мне? Что он заключит меня в объятия и унесётся со мной на глазах у всех своих обожающих фанатов?

Я проверила дату на билете. Прошло почти три недели с тех пор, как я видела его в последний раз. Он имел полное право быть выведенным из равновесия моим возвращением.

Кроме того, охотник не проявлял привязанности.

Я скомкала билет и выбросила его в мусорное ведро, а затем поискала вход под трибуны стадиона.

Возможно, я и не смогла бы драться на ринге, но это не означало, что я не могла бороться за то, чего хотела. А я хотела охотника.