Он стирает с лица шутливое выражение: «Синь, ты предашь меня, если мы больше никогда не увидимся?»

Мой рот открывается, но ничего не выходит. Я просто качаю головой.

Он сжимает мои плечи. Боль глубоко проникает в мою плоть. «Ты говоришь, что любишь меня, Синь, но насколько сильно?»

Чувствую укол боли в сердце. Я накрываю тыльную сторону его ладони и крепко прижимаю её к левой стороне груди. Нежно улыбаюсь ему, но слезы не перестают катиться по моему лицу: «Насколько велик этот мир, насколько прекрасна природа, до конца моей жизни в сердце Хань Синя будет только один».

Он смотрит на меня немного ошарашенно, и в его глазах, кажется, блестят слезы. Не успеваю опомниться, как он уже тянет меня в объятия. Его руки сжимают меня за талию, так, что я крепко прижимаюсь к нему.

«Я более двадцати лет искал того, кто разделял бы мои чувства, кто мог бы поддержать и понять меня, и наоборот, но как только я нашёл его, я должен был потерять его в следующую секунду».

Крохотная теплая капля ударяет меня по лбу. Это его слеза.

«Почему небеса должны быть такими? Если нам суждено расстаться навсегда, я бы предпочёл, чтобы мы никогда не встречались».

Я молча всхлипываю в тишине, а слёзы всё текут.

«Мне всё равно, кто ты, Хань Синь или Линь Синь. Ты должен помнить, что ты мой. Всегда и во веки веков."

Я яростно киваю, промокая его рубашку слезами.

«Пусть мы снова встретимся в следующей жизни и никогда не расстанемся».

Я беру его за руку и смотрю в глаза со слезами: «И пусть мы возьмёмся за руки в этой жизни и будем любоваться красотой этой земли».

Наши лбы соприкасаются, дыхания сливаются в единое целое, слёзы текут в тишине.

Наши губы слегка соприкасаются, смешивая ауры друг друга в одну, но не из-за похоти, а из-за близости любовников.

Спустя долгое время мы оба одновременно отпустили и отступили друг от друга.

Я хватаюсь за грудь и улыбаюсь ему, как будто что-то вырвалось из самой глубокой щели моего сердца. Боль так сильна, что не могу издать ни единого звука.

Каждый шаг, который я делаю к выходу, кажется, будто я переступаю через лезвия; боль душит меня.

Затем слышу его голос сзади, каждый слог заставляет меня дрожать. «Друг мой, давай возьмёмся за руки и поспешим прочь...*»

Следующая строка... Следующая строчка должна была звучать так: «Давай возьмёмся за руки и уйдём отсюда», но он этого не сказал.

Мужун Юй, ты обвиняешь меня, умоляешь, или просто жалеешься?

Если бы я не знал тебя тогда, ты никогда не встретил бы меня, и мы никогда не держались бы за руки, нам бы не пришлось терпеть муки из-за невозможности быть вместе, верно?

Но я этого не хочу. Если бы это было задумано, даже если бы я знал, что всё будет так, я всё равно хотел бы встретиться с тобой и узнать тебя, даже если то, что ждёт нас впереди, непредсказуемо и мы окажемся на разных концах света.

Мужун Юй, даже если наше прощание неизбежно, я, Хань Синь, от всего сердца до тела, буду полностью твоим.

Я люблю тебя, Мужун Юй, и никогда не предам этого, с небом и землей в качестве свидетелей, и с солнцем и луной в качестве доказательства...

Я отдал приказ упаковать оборудование и припасы перед тем, как покинуть лагерь и вернуться в столицу. Все были заняты перемещением разных вещей с взволнованным видом.

Я спокойно сижу возле своей палатки. Прохладный ветерок проносится мимо, приподнимая мои широкие рукава.

Взяв сяо, я снова играю «Крики парящих гусей-лебедей». Чёткие ноты сяо парят над равнинами, как эмоциональные вопли.

Я играю для него и надеюсь, что он поймет.

Хэн Цзыюй стоит в десяти чжан, глядя в этом направлении. Я смотрю вниз и делаю вид, что ничего не вижу.

Не уверен, видел ли он моё тайное свидание с Мужун Юем. Было бы лучше, если бы он этого не делал, но если бы и делал, это не имело бы значения.

Правители Великой Жуи и Великой Янь, я и Мужун Юй - официально или лично он не имеет права говорить о наших делах. Если он хочет славы и положения, я сделаю его принцем*; если он хочет общества красавиц, я дам ему самую красивую из них. Я могу призвать Хэн Цзысян во дворец в качестве супруги и даровать ей славу и любовь. Его семья может достичь невероятных высот и добиться больших успехов.

Это все, что я могу вам дать, Хэн Цзыюй.

Но я никогда не смогу дать вам то, чего вы действительно желаете. Мне даже приходится притворяться, что ничего не слышу, не вижу и не знаю.

Как я уже сказал: «Насколько велик этот мир, насколько прекрасна природа; до конца моей жизни в сердце Хань Синя будет только один».

Всё шло по плану, все работали как пчёлы. Вскоре наступает день отъезда.

Утренний ветер проносится над голыми лугами, а раннее солнце освещает землю. Высокая трава колышется без особого энтузиазма, в то время как орлиные флаги Яна и военные флаги Великой Жуи громко хлопают на ветру.

Тысячи людей и лошадей стоят лицом друг к другу на огромном участке земли. На пустыре передо мной ярко горят костры. Пламя непрерывно прыгает, и нагретый воздух поднимается вверх, размывая объект позади себя.

На чёрном коне напротив меня Мужун Юй, одетый в чёрную, вышитую золотом накидке. На пластине у него на груди рельефно вырезана голова воющего волка. Он смотрит прямо на меня со сжатыми губами и собранным выражением лица.

Я запрокидываю голову и смотрю в небо. Одинокий гусь-лебедь скользит мимо на дальней стороне горизонта, издавая крик. Мои губы приподнимаются в лёгкой улыбке.

Ко мне приближаются глубокие узорчатые шаги металлических копыт, и четыре тяжелых кавалериста кричат: «Прощайте, Его Величество!»

Мужун Юй пришпорил коня и остановился перед костром. Пока я медленно подъезжаю, то мельком замечаю пару встревоженных глаз Хэн Цзыюя.

Мы с ним смотрим друг на друга по обе стороны от огня.

«Я пришел проводить тебя».

«Ну, в этом действительно не было необходимости».

Я сверкаю улыбкой и крепче сжимаю поводья. Тем временем он пристально смотрит на меня.

Рука Мужун Юя внезапно взлетает, и к нему подходит стражник Янь с подносом, на котором стоят две чаши с прозрачным вином. В колеблющейся поверхности - наши отражения. Затем другой человек подводит белую лошадь и перерезает ей шею, позволяя крови стечь в вино.

Он берёт чашу и протягивает мне. Я мгновенно понимаю, что он хочет сделать, и принимаю его предложение. Его прохладные пальцы слегка касаются моих. Я останавливаюсь, пока мастер ритуалов зачитывает свой отрывок, и поднимаю чашу. Щелчком выбрасываю несколько капель: вверх, в знак уважения к небесам и вниз, в знак поклонения земле. После этого запрокидываю голову и выпиваю всё.

«Если хочешь, можешь уйти прямо сейчас». Он смотрит на меня, говоря ровным голосом.

Я качаю головой: «У меня всё ещё есть кое-что».

Говоря это, я вынимаю из-за пояса Дин Гуан. Его солдаты немедленно обнажили оружие, и несколько тысяч стрел нацелились на меня со всех сторон. Света, пляшущего на металле, достаточно, чтобы ослепить меня.

Армия затихает, когда Мужун Юй поднимает руку. "Что ты делаешь?"

Я делаю глубокий вдох и громко объявляю: «Каждая битва, независимо от того, чья это была победа, оставляет за собой горы на горах костей. Сегодня, ради жизни королевства, ради народов страны, я заключу союз с Вашим Величеством своей собственной кровью, чтобы обеспечить людям мир и безопасность!»

Я прижимаю правую руку к лезвию, и оно разрезает мне кожу, покрывая ладонь кровью. Искра вспыхивает в его глазах, как капля, нарушающая покой уединенной лагуны, поднимая рябь и прогоняя холод.

Долгое время слышен только свист ветра.

Мужун Юй улыбнулся, достал свой меч и таким же образом разрезал ладонь.

Он пришпорил своего коня ближе, пристально глядя и хватая меня за руку.

Боль распространяется от моей ладони. Наши десять пальцев переплетаются друг с другом, и, как ни странно, рана, кажется, горит. Наша кровь смешивается. Красная жидкость вытекает из промежутков между руками, капает на поле и быстро впитывается в почву.

Выражение его лица безразлично, но в глазах мелькает искорка тоски. «Говорят, что как только кровь императора прольётся на землю, засуха поразит весь мир».

Я на секунду опускаю глаза, прежде чем снова улыбнуться. «Тогда пусть наша кровь принесёт мир всему миру!»

Он крепко сжимает мои пальцы, прижимая наши ладони друг к другу. Его плечо слегка подрагивает.

«Услышьте мои молитвы, небеса наверху! Клянусь кровью двоих. Пока я жив, ни один солдат Яна не вторгнется в Великую Жуи. Если я нарушу это обещание, пусть я умру под дождём стрел и упаду в Диюй*, чтобы никогда не перевоплотиться».

Я тоже цепляюсь за его руку и придвигаюсь ближе. «Услышь мои молитвы, земля внизу! Клянусь кровью двоих. Пока я жив, моя нога никогда не ступит на землю Янь. Моя дань Яну никогда не уменьшится до самой моей смерти».

Мы смотрим друг другу в глаза и говорим как один: «Кровью я даю ему клятву сегодня разделить с ним счастье и горе. Я никогда не откажусь от этого. Услышьте моё истинное сердце, боги высокие и низкие!»

Его взгляд проникает сквозь мои глаза, как ревущий огонь, освещая всё вокруг.

Тепло, просачивающееся сквозь мою ладонь, кажется, единственная температура, которая у меня есть. Мое тело начинает трястись. Я просто хочу зарыться в его объятия и никогда больше не уходить.

Я стискиваю зубы, чтобы остановить жжение в кончике носа и заставить себя сдержать слезы. Как я могу потерять самообладание, полагаться на него и позволить себе так безрассудно уйти? Всё и вся было моим выбором. Я должен столкнуться с последствиями их результатов, неважно, хорошими или плохими.

Кончики наших пальцев нечаянно соприкасаются, когда я убираю руку, и ледяное прикосновение заставляет меня вздрогнуть. Я дергаю поводья, чтобы развернуть лошадь, глядя ему в глаза.

Рот Мужун Юя слегка приоткрывается, его окровавленная рука колеблется в воздухе, прежде чем упасть. Он просто смотрит на меня так, как будто ему есть что сказать, но он не может этого сделать.