Глава 7

Эдди

Шесть лет и восемь месяцев назад

Я рассекаю воду, повторяющиеся гребки делают то, что они делают всегда – убаюкивают меня почти гипнотическим трансом. До того, как меня заметили в реалити-шоу, мы не могли позволить себе бассейн, уроки плавания или что-то в этом роде. Я едва умела плавать. Всё изменилось, когда я появилась на шоу. Чёрт возьми, всё изменилось с тех пор, как обо мне узнали. Теперь у меня есть бассейн с подогревом, расположенный в отдельном стеклянном ограждении снаружи. Это чертовски необычно.

Большинство людей плавают по утрам, но мне нравится плавать ночью. После захода солнца подсветка по краям бассейна окрашивает воду в радужный бирюзовый цвет. Вода приглушает звуки снаружи, и я отключаю свой мозг, теряя всякое ощущение времени и места, пока просто плаваю в бирюзовой воде и отключаюсь от остального мира.

Обычно я здесь одна, и никому нет дела до того, чтобы мешать мне купаться, но, когда я подтягиваюсь к бортику бассейна, Хендрикс сидит в кресле и закуривает сигарету. Я вытираю воду с лица, опираясь рукой о край бассейна. Прохладный вечерний воздух обдувает мою кожу и заставляет меня дрожать.

Как и то, как Хендрикс смотрит на меня.

— Как долго ты там пробыл? — спрашиваю я.

— Несколько минут, — отвечает он. Его глаза не отрываются от моих, и то, как он смотрит на меня, заставляет меня радоваться, что я по большей части скрыта в бассейне.

— Тебе не следует курить, — говорю я.

— Спасибо за лекцию, — он выдыхает в меня дым кольцами, и я закатываю глаза.

— Это воняет и вредно для здоровья, — замечаю я. Знаю, что звучу как полный нытик, но ничего не могу с собой поделать. У Хендрикса такое пресыщенное отношение к жизни, как будто ему насрать на то, что происходит. Это проникает мне под кожу.

— Мне не нужна лекция о рисках, — произносит он. — Моя мама умерла от рака.

— И ты всё ещё куришь? — спрашиваю я, повышая голос. Меня раздражает его бесцеремонное отношение ко всему. — Что, чёрт возьми, с тобой не так?

Хендрикс пожимает плечами:

— Это моя жизнь, девочка Эдди, — говорит он.

— Ненадолго, если ты будешь продолжать в том же духе.

Хендрикс смеётся:

— Я должен быть больше похож на тебя, верно? Только работа и никаких развлечений?

— Что? — мой голос скрипит. — Как ты думаешь, что я сейчас делаю?

— Что? — спрашивает Хендрикс. Однако он не докуривает сигарету. Он тушит её на половине и откидывается на спинку кресла, глядя на меня. Иногда я задаюсь вопросом, о чём он думает, когда смотрит на меня вот так. Я почти уверена, что не хотела бы этого знать. Он определённо оценивает меня. Осуждает меня. — Даже когда ты плаваешь, ты выглядишь напряжённой.

Напряжённая. Никто никогда раньше не называл меня напряжённой.

— Что, наблюдал за мной?

— Да.

Он произносит это слово без колебаний или смущения, и мне приходится отвести взгляд, с трудом сглатывая:

— Ты наблюдал, как я плаваю?

Хендрикс пожимает плечами:

— В этом месте больше нечем заняться, — отвечает он. — Мне было скучно.

— Я думала, у тебя есть друзья.

— Они скучные.

Я неловко смеюсь:

— Я так польщена, что шпионить за мной не так скучно, как тусоваться со своими друзьями.

— Так и должно быть.

— Ты полезешь в бассейн или так и будешь сидеть там и смотреть на меня, как придурок?

Хендрикс смеётся:

— Я не плаваю.

— Почему нет? — спрашиваю я, погружаясь в воду по шею. Мне холодно, но я также осознаю, как Хендрикс смотрит на меня, и я не уверена, что мне это нравится. Или, точнее, я не уверена, что мне это должно нравиться. — О, нет, подожди, для тебя это недостаточно круто, верно?

Хендрикс делает странное лицо и отводит взгляд:

— Я не могу плавать.

— Не можешь, в смысле, ты не умеешь плавать?

— Нет, — отвечает он. — Никогда не было причин учиться.

— Разве ты не учился в военном училище? — спрашиваю я. — Тебя там этому не учат?

— Это был не грёбаный военно-морской флот, — говорит он.

— Я могу научить тебя.

Я выпаливаю это предложение, тут же сожалея о нём. Зачем я только что это сказала? Я не хочу застревать и проводить с Хендриксом больше времени, чем это необходимо. Так ли это?

— Ты собираешься научить меня плавать, — произносит Хендрикс. Я не уверена, вопрос это или утверждение.

Я пожимаю плечами:

— Ничего особенного. Забудь, что я вообще предлагала.

— Хорошо, — говорит он.

— Хорошо, как будто ты хочешь, чтобы я научила тебя плавать? — это последнее, чего я ожидала.

— Покажи мне, на что ты способна, сладкие щёчки.

***

Наши дни

— Покажи мне, на что ты способна, девочка Эдди, — Хендрикс стоит на мелководье бассейна в моём многоквартирном доме, положив руки на края поплавка Брейди. — Ты готов к гонке, Брейди? Думаешь, мы сможем победить её?

Брейди истерически смеётся, но крепко сжимает края своего поплавка:

— Да, да, да! Гонка! Вперёд, вперёд, вперёд!

— Ты сам напросился.

Я притворно ныряю в воду, но на самом деле этого не делаю и вместо этого не торопясь плыву на спине, пока Хендрикс пинками переправляет Брейди на другую сторону бассейна. Смех Брейди эхом разносится по помещению, когда Хендрикс подходит к концу:

— Дотронься до края бассейна, и мы выиграем, Брейди!

— О, ты слишком быстр для меня, Брейдмен.

Я даю пять Брейди и встречаюсь взглядом с Хендриксом, и на секунду я снова чувствую себя подростком, моё сердце учащённо бьётся, когда я смотрю на него. Все те ночи в бассейне, когда я учила Хендрикса плавать – постепенно между нами установилась хрупкая дружба, мы оба были настороженными, колючими дикобразами, и моё невысказанное влечение к нему, в котором я никогда не была до конца уверена, что он отвечает взаимностью, даже когда он поцеловал меня...

Конечно, это не помешало ему похвастаться, что он сделал нечто большее, солгав своим друзьям обо мне. Воспоминание о той ночи вспыхивает у меня в голове, и я отвожу взгляд от Хендрикса, снова ныряю под воду и проплываю по всей длине бассейна на другую сторону. Когда я выныриваю, чтобы глотнуть воздуха, Брейди вопит, а Хендрикс стоит по грудь в воде в нескольких футах от меня и вытаскивает его из воды.

— Она прямо там, Брейди, видишь? — говорит он, поворачиваясь ко мне. — Он испугался, потому что ты исчезла.

— Отстой, — я беру Брейди на руки. — Брейдмен, я только что плавала под водой! Сюрприз! — потом он начинает хихикать.

Хендрикс уже стоит спиной ко мне, вылезая из воды за полотенцами. Часть меня хочет объяснить свою неловкость, поспорить с ним о той ночи и выложить всё начистоту. Но другая часть меня, более разумная, напоминает себе, что, как бы комфортно ни было сегодня днём тусоваться с ним и Брейди, Хендрикс мне не друг. Он состоит на жаловании у моих родителей, и он продвигает их план – и план студии.

После того, как Брейди накормили ужином, искупали и он свернулся калачиком на диване в гостиной, отключившись ещё до того, как у нас появилась возможность посмотреть купленный мной мультфильм, Хендрикс садится на диванчик напротив измученного малыша и меня.

— Ты хорошо с ним обращаешься, — говорит он.

Я пожимаю плечами:

— Я бы очень на это надеялась. Он мой единственный племянник.

Тишина между мной и Хендриксом, когда нас больше ничто не отвлекает, практически оглушает. Хендрикс прочищает горло и серьёзно смотрит на меня, наморщив лоб:

— Я не знаю, почему ты...

Как только он начинает говорить, его прерывает стук в дверь, и я открываю её для Грейс, всё это время гадая, что собирался сказать Хендрикс.

— И что? — спрашиваю я. — Как это было?

— Это было потрясающе! — отвечает она. — Думаю, что я им понравилась. Фотограф казался довольным и сказал, что со мной легко работать и...

— Ты выглядишь так великолепно. Мне нравятся твоя причёска, макияж и...

— Скажи мне, вот каково это, когда тебе делают причёску, макияж и всё остальное для твоих концертов и мероприятий, — говорит она. Её лицо сияет, и она выглядит восторженной.

— Ну... — я начинаю говорить, что на самом деле это не так, но потом останавливаюсь. — Так и есть, — вру я. Поначалу мне так казалось, но больше нет. Теперь это просто часть рутины, бремя больше, чем что-либо другое, необходимость играть какую-то роль. Но я не говорю этого Грейс. Зачем разрушать волшебство? Она счастлива. И красивая. — Ты должна пойти и удивить Роджера.

Грейс улыбается, но в её глазах нет радости.

— Думаю, я так и сделаю, — говорит она, взглянув на часы. — Я имею в виду, если он дома. Он часто работает допоздна.

— Роджер – корпоративный юрист, — говорю я Хендриксу.

— Я уверена, это последнее, чего ты ожидал, — произносит Грейс, смеясь. — Я и долбаный адвокат.

Хендрикс пожимает плечами.

— Люди меняются, — говорит он. Эти слова адресованы Грейс, но Хендрикс не сводит с меня глаз.

Люди меняются.

Я не уверена, пытается ли Хендрикс убедить меня или самого себя.