Их взгляды с Мией встретились. Впервые в жизни глаза его женщины были суровыми. При виде этого Булл сдержался от содрогания, попытавшись передать своим взглядом молчаливое извинение, молчаливое признание того, как сильно он любит обоих.

Затем ушел. Потому что ему пришлось. Он должен был наказать мразей, убивших его брата. Стрелявших в две его причины, из-за которых он хотел жить. Не существовать. А жить. Любого, кто пытается погасить этот свет, ждала смерть.

Булл встретил Кейда перед складом, который они зачищали. Или, точнее, этим занимались проспекты.

— Все кончено? — спросил Кейд со стальным блеском в глазах.

Булл кивнул.

— Позаботился обо всех до последнего, — заверил он своего президента. Он получал удовольствие, наблюдая, как жизнь утекает из ублюдков. Огромное удовольствие.

— Мы чисты? — добавил Кейд, одобрительно кивнув.

Булл посмотрел на него. Взгляд, который сказал то, что нужно. Булл ни за что не позволил бы этому нанести удар по клубу.

Кейд кивнул, с усталым видом проводя ладонью по щетинистому подбородку.

У Булла не было времени разбираться со всем этим дерьмом, ему нужно было вернуться к семье. Кейд схватил его за руку.

— Твои девочки хорошо справились сегодня, — сказал он ему.

Булл кивнул.

— Они сильные. Обе. Любят тебя. Любят клуб, — продолжил Кейд.

Булл несколько секунд смотрел на Кейда, и тот его отпустил.

— Спасибо, брат, — пробормотал он.

Булл принял душ перед тем, как пойти к Мии. Не хотел тащить грязь того, что он сделал, в дом, который она создала с Лекси.

При виде Киллиана и Лекси, спящих на диване, он остановился. Бросил все силы на то, чтобы не вышвырнуть парня из дома. Тогда он бы разбудил Лекси. В сознании невольно возникло воспоминание о Киллиане, прикрывающем ее своим телом. Он вынудил себя пройти мимо них.

Все исчезло, когда он, наконец, лег в постель с Мией и обнял ее. Потом все рухнуло, когда он понял, что она делает. Он не винил ее. Ни на гребаную секунду. Черт, он уважал ее за это до чертиков. Ее поступок заставил его любить ее еще больше. Он знал о ее чувствах. Она была паршивой лгуньей и в лучшие времена, и ее глаза не лгали, по крайней мере, когда он был внутри нее. Или когда она смотрела на него с Лекси, думая, что он ничего не замечает. Так что, он понимал. И если ее чувства к нему походили на то, что он испытывал к ней, Булл знал, что они разрывали ее на части. Вот почему он не боролся. Ему хотелось этого до смерти. Хотелось никогда не отпускать ее, пока его самого не заберет Жнец. Никогда не переставать любить ее до самой смерти. Но он не мог. Она защищала свою дочь. Делала то, на что у него не хватило сил. Потому что, несмотря на то, что мудаки, стрелявшие в них, лежали в земле, они нанесли по ним смертельный удар здесь, прямо в постели Мии.

После того, как он занялся с ней любовью, запомнил каждый дюйм ее прекрасного тела, она устроилась в его объятиях. Булл прижал ее к себе. Почувствовав, что она засыпает, он, наконец, пробормотал слова, которые так хотел сказать.

— Люблю тебя, детка, до луны, — сказал он спящей в его объятиях женщине.

Мия

Два месяца спустя

— Мам! — крикнула Лекси снизу лестницы. — Мы уходим!

Я прыгала по коридору, пытаясь надеть туфлю, не сломав себе шею. Я опаздывала. История моей гребаной жизни. Достигнув вершины лестницы, я увидела внизу Лекси и Киллиана. За плечом Киллиана висел футляр с гитарой Лекси.

— Вы же помните лекцию о «не употребляйте наркотики, не пейте алкоголь, иначе будете наказаны до конца своей взрослой жизни», не так ли? — спросила я ее и Киллиана.

Лекси кивнула.

— Азартные игры — это нормально? — уточнила она.

Я кивнула.

— Только если выиграете, — невозмутимо ответила я.

Киллиан слегка усмехнулся. Будучи завсегдатаем нашего дома последние четыре месяца, он был в восторге от нашего юмора. И от нашего серьезного подхода к очередности просмотра фильмов серии «Звездные войны», как он узнал из прошедшего на прошлой неделе киномарафона. Дурачок предложил смотреть по порядку частей. Я никогда не взгляну на него как прежде.

— Позаботься о моем ребенке, Килл, — мягко распорядилась я, покончив с шутками.

Его лицо стало серьезным.

— Как всегда, Мия, — ответил он.

Лекси закатила глаза и замахала руками.

— Эй, слишком заботливая мама и слишком заботливый бойфренд, я здесь! Я вас слышу и все такое. Как насчет того, чтобы перестать говорить о Лекси, будто ее здесь нет, — возмутилась она.

— Ты что-нибудь слышал? — спросила я Киллиана, оглядываясь по сторонам.

Он повторил мои движения.

— Неа.

Лекси раздраженно вздохнула и направилась на выход.

— Люблю тебя! — крикнула я вдогонку.

Она махнула мне. Я была почти уверена, что услышала ее бормотание:

— Да-да, впиши это в завещание.

Киллиан ухмыльнулся мне, затем пошел за ней.

Я старалась не поддаваться знакомому чувству паники, которое охватывало меня каждый раз, когда она выходила из дома. Немного помогало то, что Киллиан был с ней. Когда мы разорвали отношения с «Сынами Тамплиеров» и всеми, кто с ними связан, Киллиан стал единственным исключением. Выбора у меня однозначно не было. Я полностью уверена, что всякие Ромео и Джульетты показались бы мне цветочками, если бы я запретила Лекси видеться с Киллианом, как запретила ей видеться со всеми остальными. Сначала она пришла в бешенство. Нет, точнее в ярость. Это была наша первая ссора. Первый громкий крик «Я ненавижу тебя, мама» и бег за дверь.

— Ты не можешь так поступить! — кричала она. — Нельзя вот так просто вычеркнуть их всех из нашей жизни. Они милые. Гвен милая. Эми милая. Рози милая. Они заботятся о нас, они твои друзья, — почти визжала она.

Я пыталась сохранять спокойствие.

— Они милые, дорогая. Все они хорошие люди. Но то, чем они занимаются, — плохо. Мы не можем находиться с ними рядом. Это опасно. Я не собираюсь рисковать, чтобы что-то или кто-то навредил тебе, — спокойно сказала я.

— Но это даже не их вина! — возразила она. — Они ничего не сделали!

Я поджала губы. Не хотела говорить ей, что никто не может просто так заявиться куда-нибудь и без всякой причины начать стрелять по людям. Это могло бы подлить бензин в уже вышедший из-под контроля пожар.

— Я знаю, куколка. Но нам нужно держаться от них подальше, пока все не уляжется, — солгала я. «Вечность» показалась бы подростку чертовски долгим словом. Даже неделя была для подростка долгим сроком.

Лекси немного успокоилась, затем резко вздрогнула.

— А Зейн? — осторожно спросила она. Тихо. Слишком тихо.

— Зейн не исключение. — Я пыталась скрыть боль и агонию в своем голосе.

От моих слов она напряглась, а лицо скривилось от боли.

— Ты не можешь этого сделать! — закричала она, и по ее лицу потекли слезы. — Он заботится о тебе, заботится о нас. Мы ему нужны.

Она заплакала.

— У него нет семьи, кроме нас. Он играет со мной на гитаре, — в истерике добавила она.

Я вздрогнула. Моя прекрасная девочка иногда слишком много понимала.

— С ним все будет в порядке. — Я шагнула вперед, беря ее за руки.

Она вырвалась из моей хватки.

— Не будет, — прошипела она.

Я почувствовала, как копье пронзило мое сердце от леденящей кровь уверенности моей дочери. Она смотрела на меня с выражением чистой ярости. Такого я еще никогда не видела на ее обычно улыбающемся и беззаботном лице.

— Я тебя ненавижу, — прерывисто прошептала она. Потом выбежала за дверь.

Я стояла посреди комнаты и смотрела ей вслед, истекая кровью от ран, нанесенных ее словами. Содержащейся в них правдой. Потом я рухнула на диван и зарыдала.

Через час или около того она вернулась вся заплаканная, но выражение ее лица было полно раскаяния. Она заползла рядом со мной на диван и прижалась ко мне.

— Прости, мамочка, — прошептала она. — На самом деле, я так не думаю. Ни о чем из сказанного. Я не ненавижу тебя и никогда бы не смогла. Я знаю, что ты делаешь все возможное. Для нас. Я понимаю.

И вот так моя маленькая девочка доказала, что она действительно единорог среди подростков. За какой-то час ее мозг обработал те причины, которые даже я все еще продолжала осознавать. И каждый день после этого она, казалось, возвращалась к своему счастливому состоянию. Однако порой я замечала, как она с нескрываемой болью время от времени смотрит на пустой дом Зейна.

И вот вам еще одна проблема. Зейн. Каждую минуту бодрствования я думала о нем. Тосковала по нему. Ненавидела себя за принятое решение. Сомневалась, даже зная, что оно правильное. Я поступила так для защиты Лекси. Но больнее от этого не становилось. Мое сердце по-прежнему кровоточило. Каждую ночь я изо всех сил пыталась заснуть. Затем просыпалась от кошмаров, в которых прощалась с ним. Теряла его. Не знаю, как бы я справилась, если бы мне пришлось знать, что он живет через улицу. Все просто. Я бы не осталась здесь. Нам пришлось бы собрать вещи и переехать. И этот вариант я уже рассматривала. Но я бы не поступила так с Лекси. Не выдернула ее снова из окружения, к которому она только-только привыкла. Не увезла бы ее от мальчика, которого она любила, от группы, ради которой она жила. Удивительно, но они все еще были вместе; выживание во время перестрелки образовало связь, которую не мог разорвать даже обеспокоенный родитель. Но, к счастью, ночь, когда все произошло, была последней, когда я видела Зейна. Его дом оставался темным и пустым каждый день и каждую ночь в течение двух месяцев. Трава выросла такой высокой, что я подумала, она вот-вот скроет дом, пока я не увидела подъехавшего на мотоцикле Кейда, который принялся за покос двора. Я разбила стакан, который держала в руке, когда впервые за долгое время услышала рев труб «Харлея». При виде Кейда мое сердце замерло. Пару минут я наблюдала за ним, а потом он посмотрел в сторону нашего дома, над чем-то размышляя. Клянусь, он начал идти к нам, но затем покачал головой и запрыгнул на байк. Я очень обрадовалась тому, что он не появился на моем пороге.