— Почему ты запыхалась? Закатываешь без меня шумную вечеринку? — спросила я, изображая неодобрение. — Пожалуйста, скажи мне, что ты, по крайней мере, устроила хорошую тусовку.

— Мама, я бы никогда не закатила тусовку без тебя, — серьезно ответила Лекси. — Кто бы еще стал наливать желейные шоты?

Я рассмеялась над своим красивым наивным подростком.

— Желейные шоты не наливают, кузнечик. Тебе предстоит еще многому научиться.

То, что мой шестнадцатилетний ребенок не знал семантики основного напитка для вечеринок, заставило меня сильно собой гордиться. До того, как залететь, я была королевой желейных шотов. И это в пятнадцать лет. Я была так рада, что она ни в чем не походила на меня. Кроме внешности, конечно. Малышка была так же красива, как и ее потрясающая мамуля.

— Репетиция только что закончилась, мальчики как раз сели ужинать. Это ничего? — спросила она.

— У нас есть еда? — переспросила я, сморщив нос.

— Нет, мы заказали пиццу, — легкомысленно ответила она. — Нам действительно нужно купить продукты.

— Да, однажды мы это сделаем. Ты не против, если меня не будет еще часок или около того? — нерешительно спросила я. — Я могу вернуться домой в любой момент, если понадоблюсь. А также для того, чтобы разогнать любую тусовку, которую ты решишь закатить, — быстро добавила я.

— Нет, мама, я совсем не против, — она сделала паузу. — На самом деле, я счастлива. Ты никуда не выходишь, не веселишься. Рада, что ты это сделала, — тихо сказала она. — Со мной все в порядке. Думаю, после ужина мы засядем за тексты песен, так что, не торопись.

Я пожевала губу. Меня разрывали противоречия. Я действительно хорошо проводила время. И несмотря на то, как нелепо это звучало, я доверяла Лекси и парням из группы. Если она сказала, что они едят пиццу и пишут песни, значит, именно этим они и занимались. Кроме того, Лекси была ужасной лгуньей. Слава Богу.

— Хорошо, куколка. Я не задержусь надолго. Обязательно дай мне знать, если вы напишите свой хит. Как твой маманеджер, я обязана знать такое, — сказала я с притворной серьезностью.

— Будет сделано, мама. Люблю тебя.

— Люблю тебя до луны, — тихо ответила я.

Я отключилась и сунула телефон в карман. Я уже собиралась вернуться на вечеринку, но поняла, что забрела в темный угол недалеко от входа в клуб.

Чья-то рука схватила меня за бедро и притянула к потному телу.

— Ну, привет, дорогая, — протянул голос. — Ошиваться в темных углах опасно для такой милашки, как ты. Какое счастье, что я тебя нашел.

От источника голоса разило алкоголем, а слова звучали слегка невнятно.

В тусклом свете я не могла его разглядеть, но чувствовала, как по моим бокам заскользили руки. Тревога сковала меня. Но я не настолько испугалась, чтобы начать кричать... пока. Я даже не была уверена, услышит ли меня кто-нибудь из-за громкой музыки.

Я попыталась оттолкнуть от себя руки незнакомца.

— Я как раз возвращалась на вечеринку. — Я пыталась говорить решительно, но не могла вырваться из его скользких лап.

Внезапно потное тело и вонь исчезли. Раздался безошибочный звук удара плоти о плоть и падение тела на землю. Я слегка вздрогнула, когда надо мной нависла огромная черная фигура. Лица я не видела, но знала, что это он.

— Зейн? — спросил я тихим голосом.

Он не ответил. Просто схватил меня за руку и потащил по ступенькам крыльца в здание клуба. Мы вошли в нечто вроде гостиной с баром. Музыка гремела, и повсюду двигались тела. Люди танцевали, а женщины оседлали мужчин в жилетах, развалившихся на кожаных диванах. Я старалась не слишком к ним присматриваться. Да и времени у меня на это не было, поскольку Зейн тащил меня через все это с пугающей скоростью. Когда мы достигли коридора, звуки немного стихли, и казалось, что дальше никого нет. Двери вдоль коридора были закрыты, но из-за них доносились безошибочно узнаваемые звуки.

— Зейн, — повторила я попытку.

Он молчал, и его хватка усилилась, когда я попыталась вырваться. Я не то чтобы испугалась, но он, казалось, тащил меня по коридору кроличьего лабиринта, и я молилась, чтобы он не вел меня в какую-то камеру пыток, как предполагалось по выражению его лица.

Мы свернули в еще один коридор, на этот раз совершенно пустой, заканчивающийся тупиком. Звуки вечеринки теперь остались очень далеко, и за двумя дверями по обеим сторонам коридора не доносилось стонов.

— Зейн, что мы...?

Штормовые глаза Зейна встретились с моими.

— Руки на стену, задницу выстави, — грубо отрезал он.

От его слов внизу живота расцвело желание.

— Что…

Его ладонь метнулась вверх, накрывая мой рот.

— Я не просил тебя говорить. Я сказал: руки на стену, задницу выстави, — скомандовал он грубым тоном.

Я сглотнула. Его слова были холодными, лицо пустым, но глаза горели желанием. В тот момент мне было все равно, что мы в коридоре, куда мог забрести кто угодно. Что Зейн снова обращался со мной как со своей шлюхой. Мне это нравилось. Потаенной, больной части меня нравилась каждая секунда этого.

Я повернулась и положила ладони на стену, не обращая внимания на то, что они слегка дрожат.

— Задница, — голос звучал хрипло.

Я подчинилась, стоя на подкашивающихся ногах, а Зейн даже еще не прикоснулся ко мне.

Наступила тишина, и я почувствовала на затылке его дыхание. По обнаженной спине, вдоль позвоночника, пробежался палец. Ладони двинулись к моим бокам под ткань блузки, грубо обхватывая обнаженную грудь. Я зашипела, когда он ущипнул меня за соски. Сильно.

— Без гребаного лифчика, — яростно пророкотал он. — Расхаживает тут в обтягивающих задницу и ноги джинсах, без гребаного лифчика, — прорычал он, сжимая соски сильнее.

Я снова вскрикнула, мои трусики уже промокли.

— В таком виде ты умоляешь тебя трахнуть, — прошептал он мне на ухо. — Осторожнее со своими желаниями, дикая кошечка, — пробормотал он.

Затем его рот исчез, как и его руки.

Грубо дернув меня за хвост, он до боли оттянул мою голову назад.

— Пошевелишься, мать твою, и я так сильно взгрею твою задницу, что не сможешь сидеть неделю, — пообещал он.

Я не издала ни звука, мое тело пульсировало от желания.

Он дернул сильнее.

— Поняла?

— Поняла, — захныкала я.

Он не отпускал.

— Кончишь, когда я скажу… и сделаешь это, выкрикнув мое имя, — продолжил он.

— Хорошо, Зейн, — хрипло прошептала я.

На мгновение его дыхание коснулось моей щеки, а потом исчезло. Он потянулся к пряжке моего ремня, и тот с грохотом упал на пол. Он быстро расправился с моими джинсами, и они мгновенно оказались на моих лодыжках. Я чувствовала прохладный ветерок, овевающий обнаженную плоть. Я стояла полуголая посреди гребаного коридора. Мне следовало смутиться, стыдиться, а не возбуждаться.

Зейн не касался меня, не подготовил. Этого мне было не нужно. Я промокла насквозь. Без предупреждения он ворвался в меня. Одна рука до боли вцепилась мне в бедро, другая сжала ключицу. Я закричала, когда он наполнил меня до краев, опасаясь кончить только от этого. Он потянул меня за хвост.

— Когда я скажу, — прорычал он.

В ответ я издала сдавленный стон.

И потом он принялся за дело. Брал меня безжалостно, жестко почти до боли, но не переходил грань. Я встречала толчок за толчком, отчаянно нуждаясь в освобождении, но держалась.

— Зейн, — простонала я. — Я не могу...

Рука сжала мою шею.

— Ты охренеть как можешь, дикая кошечка, — проворчал он, вбиваясь в меня сильнее.

Я думала, что умру или, по крайней мере, упаду в обморок от огромного количества удовольствия, которое ждало освобождения. И еще больше я оцепенела от освобождения, грозившего разрушить меня. Я возносилась на высоты, на которых никогда раньше не бывала.

Изо всех сил пыталась сохранять вертикальное положение. Затем руки Зейна исчезли. Они больше не впивались грубо в плоть моего бедра и шеи. Его тело прильнуло к моей спине, а ладони легли поверх моих рук на стене. Его губы щекотали мою шею. Эта поза уже не была безличной, эротичной и жесткой, как раньше. Она была интимной и, определенно, более эротичной.

— Ты сейчас взорвешься, детка? — прошептал он мне на ухо.

Я беспомощно кивнула.

— Кончай, — скомандовал он.

Он едва договорил это слово, и мой мир начал взрываться. Я выкрикнула его имя, пока он продолжал врываться в мою содрогающуюся плоть. Мои колени потеряли чувствительность, и его рука переместилась к моему животу, чтобы удержать в вертикальном положении. Сквозь туман оргазма я чувствовала, как напрягается его тело, как он выстреливает в меня своим освобождением, отчего снова взорвалась. Меня трясло, когда я начала приходить в себя.

Мы молчали, оба тяжело дыша. Я понятия не имела, что это было. Но это было чертовски потрясающе.

Потом я почувствовала это, потерю его, когда он вышел из меня. Я почувствовала, как его семя стекает по моей ноге. И сморщила нос. Не самая гламурная часть: позволить трахнуть себя без презерватива посреди вечеринки.

Он быстро развернул меня; как я не упала с джинсами вокруг лодыжек, было загадкой. Я начала верить, что Зейн обладает силой альфы, перед которым такие вещи, как гравитация и законы физики, съеживаются и выполняют его приказы.

Он вытащил из заднего кармана бандану и вытер мне между ног. Все это время его глаза не отрывались от моих. Мои мысли мчались на бешеной скорости. Эта бандана предназначалась только для этой цели? Он носил ее с собой для подобных ситуаций? Это бандана для стирания спермы? В таком случае, чистая ли она?

Я не знала, как сформулировать эти вопросы, поэтому решила промолчать. Кроме того, поскольку меня основательно оттрахали, я не была уверена, что мои голосовые связки все еще способны производить звуки. Так что Зейн закончил в тишине, убрал бандану и аккуратно натянул на меня джинсы. Даже застегнул их. Я молчала. Он лишал меня дара речи после хорошего траха.

Он посмотрел на меня в тусклом свете коридора, вглядываясь в мои глаза, будто собирался что-то сказать. Затем на его глаза опустилась броня, и его лицо окаменело. И с этим он развернулся и пошел прочь. Я таращилась на всадника на мотоцикле на его жилете. У него тоже не имелось никаких объяснений. Неужели Зейн только что спас меня от лап пьяного байкера, а потом затащил в коридор и жестоко трахнул? Да-да, все так и было. И понравилось ли мне это? Да-да, еще как. И он просто ушел, не сказав ни слова, заставив меня немного стыдиться и чувствовать себя использованной дешевкой? Эм, да, черт бы его побрал.