— Ты меня удивляешь, Эммелин, — ответил мой отец своим ледяным голосом. — Ты и твоя глупость. И то, что ты осмеливаешься говорить со мной таким образом. Я могу уничтожить тебя.

— Делай то, что должен, отец. Уничтожь мою репутацию среди своих друзей. Мне все равно. Я не вернусь в Нью-Йорк. Моя жизнь здесь, и ты ничего не можешь сделать с этим.

— Я тебя не понимаю, — отрезал он.

— Нет! Потому что никогда и не пытался! — крикнула я. — Я всегда хотела отношений с тобой. Всегда. Но жить на твоих условиях для меня больше не вариант, и я не хочу, чтобы ты продолжал угрожать и ругать меня только потому, что я живу жизнью, которая наконец-то делает меня счастливой. Прощай, отец. Счастливой Пасхи.

Я закончила разговор и бросила телефон на стойку.

Я сделала это. Наконец-то. Я поставила своего отца на место. Мне следовало сделать это много лет назад, вместо того чтобы постоянно убегать от него и избегать конфронтации.

Я быстро вышла на улицу. Мое сердце бешено колотилось, и я все еще дрожала, но в моих шагах была гордость.

Я спрыгнула со ступенек крыльца и направилась прямо к Нику. Он склонился над деревом, но выпрямился, когда услышал мои шаги. К тому времени, когда я была в нескольких ярдах от него, я уже бежала. Он встал и напрягся, раскрывая объятия, когда я навалилась на него всем телом. Мои ноги обвились вокруг его талии. А руки вокруг плеч.

— Что не так? — спросил он, крепко обнимая меня. При внешнем освещении шалфейно-зеленые сердцевины его ярких глаз казались очень яркими.

Широкая улыбка расплылась по моему лицу.

— Впервые в жизни я не сдержалась и просто отчитала своего отца. — Мои руки взлетели в воздух, и я запрокинула голову назад. — Да!

Потом мы оба начали смеяться.

Тридцать минут спустя у меня под ногтями была грязь. На коленях моих джинсов были пятна от травы. В моих волосах была веточка. И улыбка на моем лице казалась постоянной. Я нашла все спрятанные яйца, кроме одного.

— Я сдаюсь, — сказала я Нику.

— Прямо там, — сказал он, указывая подбородком на крыльцо. И действительно, на самом видном месте пряталось ярко-желтое яйцо.

— Спасибо.

— Все, что пожелает твое сердце, Эмми.

Мои щеки порозовели. Мне действительно нравилось, когда он так говорил.

Завершив охоту за пасхальными яйцами, мы с Ником вместе поработали на кухне, готовя наш праздничный ужин. Нагрузив тарелки, мы сели за обеденный стол и принялись за еду.

— Так чего же хотел твой отец? — спросил Ник.

Я была так воодушевлена своей личной победой, что он не спросил, пока мы были снаружи. Но теперь, когда он это сделал, это был мой шанс сказать ему правду. Правду о том, что я думала, что развод был бы благом для наших отношений.

Я набралась смелости поговорить с ним об этом на прошлой неделе, но отвлеклась, когда он сказал мне, что его отец давит на него с клубом. С тех пор я так и не нашла подходящего времени, чтобы поднять этот вопрос. Но теперь я пожалела, что не заставила себя сделать это раньше. Сегодняшний разговор наверняка испортил бы нашу Пасху.

Ну, что ж, поехали.

Я открыла рот, а затем закрыла его, когда наверху включилась его рация. За этим последовал пронзительный звуковой сигнал с его пейджера пожарной станции и звонок на его мобильном телефоне.

— Черт, — пробормотал он, бросаясь к своему пейджеру.

— Все в порядке?

— Кинотеатр горит.