— Где ты научился готовить? — спросила она.

— В основном сам экспериментировал. После смерти мамы папа пытался готовить для нас с братом, но его еда была дерьмовой. Через какое-то время он сдался и просто начал водить нас в «Макдоналдс» или «Тако Белл». Мне надоело есть фастфуд, поэтому я начал возиться на кухне. Сначала у меня это плохо получалось, но потом я освоился.

— Мне жаль.

— Не стоит. Если не считать того, что мамы там не было, мне это нравилось. — Я подошел к холодильнику и взял одну из принесенных мной бутылку пива. — Куда ты ездила?

— Решила навестить маму в последнюю минуту, — сказала она. — Подожди. Как ты узнал, что я уезжала?

— Я зашел, чтобы вручить тебе рождественский подарок, и увидел, что тебя нет. Я пару раз проверял дом, пока тебя не было.

— О. Тебе не нужно было этого делать, но спасибо. Ты действительно купил мне рождественский подарок? — спросила она.

— Разве не принято покупать своей жене подарок? Значит ли это, что ты мне ничего не купила? — Я изобразил удивление.

— Ты совсем не смешной.

Я улыбнулся.

— Ты говоришь это сейчас, но просто подожди, пока не получишь мой подарок.

Я купил ей кофейную кружку для ее коллекции. Я подумал, что это было забавно, и надеялся, что ей тоже понравится. Но теперь, увидев внутренности ее кухонных шкафчиков, я забеспокоился, что у нее уже могла быть такая.

— Я думал, ты говорила, что твоя мама живет в Италии. Это туда ты ездила?

— Именно там она и живет. И да, они живут в Милане, но обычно проводят каникулы на курорте на озере Комо. Я провела там пару недель с ней и Алессо.

— Я рад, что ты смогла навестить ее.

— Я тоже. А ты чем занимался?

— Ничем особенным. Взял несколько выходных на работе. Потратил некоторое время на колку дров. Почитал книгу.

— Ты никуда не ходил на Рождество? — спросила она.

— Ходил. Я пришел сюда.

Ее плечи опустились.

— Прости. Мне просто нужно было немного побыть вдали от дома.

Я отошел от острова, встал рядом с ней и наклонился к ее лицу, нежно взяв ее за подбородок.

— Я понимаю это, Эмми. Но больше никаких побегов. Я сказал тебе, что не отпущу тебя, так что тебе нужно привыкнуть к тому, что я есть в твоей жизни. Каждый день. Никакого больше личного пространства.

— Я еще не готова. Я только что разорвала пятилетние отношения.

— Приготовься, — сказал я. — Я думал о тебе каждый день в течение девяти лет, задавался вопросом, что ты делаешь. У меня были вопросы, которые я хотел задать, но не мог. Эти девять лет на моей совести. Это была моя ошибка — уйти от тебя, но я больше так не поступлю. И тебе не позволю этого сделать. Все, о чем я прошу — это время. Я докажу тебе, что ты снова можешь мне доверять.

— Я не буду обещать простить тебя, Ник. Мне все еще больно.

Боль, с которой она произнесла эти слова, была подобна удару в живот.

Я был таким гребаным мудаком.

— Мне не нужно обещаний. Просто шанс стереть эту боль, — сказал я и наклонился, чтобы коснуться своими губами ее губ. Она застыла как вкопанная, но это не помешало мне прижаться губами к ее губам на несколько идеальных секунд.

Когда я откинулся назад, в ее глазах заблестели слезы.

— Не плачь, моя милая Эмми.

Она шмыгнула носом и сморгнула слезы.

— Мы можем сменить тему?

— Да. На какую?

— Какую книгу ты читал на Рождество?

Я подошел к плите.

— Граф Монте-Кристо. Она моя любимая.

В течение следующего часа мы говорили о книгах и ужинали. Эмми расслабилась, и мы смогли наслаждаться обществом друг друга без драмы или стресса. Это была лучшая еда, которую я пробовал за последние годы. Потому что я наконец-то был со своей Эмми.



Эммелин

— Что не так? — спросил Ник.

— Ничего, — солгала я, стирая хмурое выражение со своего лица.

Ник только что обогнул поток детей, выбегающих за дверь. Он улыбнулся каждому из них, но, когда к нему подбежала Роуэн Клири, он поднял ее и подбросил в воздух, назвав «принцессой» и спросив, как прошел ее день.

Ник был бы отличным отцом.

Это происходило снова. Спонтанные мысли о Нике.

Эта возникла из ниоткуда и заставила мое лицо сжаться. Я сходила с ума все сильнее и сильнее.

— Что ты здесь делаешь?

— Заехал за тобой на ужин, — сказал он.

— Сейчас только три тридцать. Я предпочитаю, чтобы между приемами пищи было не менее шести часов, а пообедала я в полдень.

— Я здесь не для того, чтобы забрать тебя сейчас, Эмми. А чтобы предупредить тебя, что вернусь в пять тридцать. Не уезжай домой.

— Ты мог написать мне об этом, — сказала я.

— Да. Но тогда я не смог бы сделать это.

Он пересек пространство между нами за миллисекунду и завладел моим ртом, обхватив руками мою талию. Его губы грубо прижались к моим, когда его язык прошелся по моей нижней губе. Снова и снова он гладил им≤ пока я не приоткрыла рот. Когда его язык нашел мой, я растаяла. Жар разлился по всему моему телу, и мои колени подогнулись.

Когда я начала опускаться на пол, он перестал целовать меня, но крепче сжал мою талию.

— Я держу тебя. — усмешка появилась на его губах.

Я воспользовалась моментом, чтобы устоять на ногах и выпрямиться, прежде чем отступить на фут. Кожа вокруг моего рта, несомненно, порозовела от соприкосновения с его бородой. Но, по крайней мере, теперь она соответствует моим раскрасневшимся щекам.

— Пять тридцать, — сказал он и вышел за дверь.

Дерьмо.

Ясно мыслить после поцелуя Ника было невозможно, но мне нужно было взять себя в руки. Прошлую ночь я провела, ворочаясь с боку на бок, прокручивая в голове все, что Ник рассказывал мне за последние несколько месяцев.

Ты всегда владела моим сердцем, Эмми.

Мы созданы друг для друга.

Я думал о тебе каждый день в течение девяти лет.

И я подумала о том, что сказала моя мать. Что мое сердце уже простило его, и мне просто нужно было разобраться с головой.

Опускаясь в свое кресло, я уронила голову на руки.

— Что мне делать?

Я попыталась представить, какой могла бы быть наша жизнь. Счастливой. Ник и я живем нормальной жизнью. Но каждый раз, когда этот образ всплывал у меня в голове, за ним немедленно следовало видение того, как я просыпаюсь одна и получаю записку, в которой говорится, что он сожалеет.

Время шло, и мне нужно было принять кое-какие решения. Мой адвокат написал мне по электронной почте, пока я была в Италии, чтобы сказать, что он подготовит мои документы о разводе к концу месяца. Ник не собирался прекращать вмешиваться в мою жизнь, пока я не дам понять, что между нами все кончено.

Между нами все кончено?

В течение девяти лет я думала, что мы были вместе. Но теперь многое изменилось. Он был таким, каким я его помнила. Добрым. Любящим. Умным.

И упрямым. Каждый раз, когда я пыталась оттолкнуть его, он только сильнее давил в ответ. Но, честно говоря, я действительно не слишком сопротивлялась его ухаживаниям.

— Десять секунд назад ты позволила ему засунуть свой язык тебе в глотку без всякой борьбы, Эммелин, — пробормотал я в свои руки.

— Мисс Остин?

Я резко подняла голову. Мейсон Карпентер стоял перед моим столом.

— Мейсон. Прости. Я думала, вы все разошлись по домам. Ты в порядке? — спросила я, вставая, а затем опускаясь на колени у его ног.

С тех пор как я купила детскую обувь, Мейсон начал открываться мне. Он по-прежнему не разговаривал ни с кем из своих одноклассников, за исключением Роуэн, но теперь он разговаривал со мной, пока я стояла рядом с ним на коленях, и никто из других учеников не слушал.

— Я хотел спросить, могу ли я завтра пообедать с вами внутри, — прошептал он.

— Конечно, — сказала я. — Ты можешь сказать мне, почему ты не хочешь выходить на улицу с другими детьми?

— На улице очень холодно. Сегодня Роуэн дала мне свое дополнительное пальто, но другие дети смеялись надо мной, потому что оно было розовым.

Как я не заметила, что Роуэн принесла еще одно пальто для него? Или что на нем не было его, когда он пришел в школу? Я сделала мысленную заметку снова написать Ричу по электронной почте, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы начать копать глубже о домашней ситуации Мейсона.

— Знаешь? Это идеально. Я как раз собиралась спросить, не поможешь ли ты мне за ланчем. Мне действительно нелегко выполнять всю свою работу и подготавливать класс к нашим дневным занятиям. Может быть, ты мог бы мне помочь?

Он кивнул и слегка улыбнулся мне.

— Может быть, мы можем проверить, не хочет ли и Роуэн нам помочь.

На этот раз я смогла добиться ямочки на его щечках.



— Куда мы направляемся?

— На пожарную станцию, — сказал Ник, ведя машину по шоссе.

Миновав две заправочные станции, Мэйн-стрит слилась с шоссе, которое вело из города. Кроме моих походов в продуктовый магазин, я не изучала предприятия в этом районе, поэтому смотрела в окно, рассматривая их все.

Мы почти добрались до больницы, когда Ник повернул налево и по боковой улочке направился к высокому узкому зданию из серых бетонных блоков. В его центре была большая белая гаражная дверь. Над ним выгибалась вывеска пожарной службы Прескотта.

Ник припарковался рядом со зданием и вылез, чтобы открыть мою дверь. Он схватил меня за руку и потянул за собой, отпирая дверь из тонированного стекла и заходя внутрь станции.

— Вау. — Мои глаза блуждали по большой бетонной комнате. — Внутри она намного больше, чем я могла предположить.

— Экскурсия закончилась не начавшись, так как ты можешь увидеть все с этого места. Но это пожарная машина, — сказал он, указывая на очевидное. Красный грузовик занимал половину длинного здания, если не считать некоторых инструментов, закрепленных на стенах.

— У дальней стены шкафчики для волонтеров, туда они складывают все свое снаряжение. Мой офис вон там, — сказал он, указывая на комнату, состоящую в основном из стеклянных панелей в дальнем углу. — За ней находится ванная комната. А вон там находится дежурная яма. — Он потянул меня к зоне отдыха слева от нас.

Пространство было заполнено двумя старыми диванами и тремя потрепанными глубокими креслами, все из которых были направлены на огромный телевизор. Под телевизором был шкаф, заполненный всеми мыслимыми игровыми приставками и стопкой боевиков.