— Лекарства, изготовленные из растительных экстрактов, так и поступают. Марихуана. Кокаин. Героин. Но метамфетамин ввозится из Канады. Они прокладывают путь на север, а затем везут вниз. На официальных пограничных переходах усилена охрана, но Монтана — большой штат. Есть много границ, за которыми никто не следит.

— Итак, я предполагаю, что каким-то образом вся эта незаконная деятельность привела к убийству твоей матери? — спросила я.

— Да. Папина организация расширялась, и они разозлили конкурирующую банду. Они отомстили тем, что пришли к нам домой посреди гребаного дня и казнили мою мать, пока она работала в саду. Мы с братом нашли ее, когда вернулись домой из школы.

Острая боль пронзила мое сердце и поселилась в животе.

— Я не знаю, что сказать.

— Нечего и говорить, Эмми. Просто мне нужно, чтобы ты поняла, на что была похожа моя жизнь.

— Хорошо. — кивнула я.

— Когда я был маленьким, я не мог дождаться, когда окажусь в клубе. Потом, после смерти мамы, я не мог дождаться, когда смогу вырваться на свободу. Отец отомстил, положил конец тому другому клубу, а потом вел себя так, будто все было в порядке. Он продолжал расширяться и копать глубже в подполье. Он ни разу не признался, что его желание быть самым могущественным клубом на Северо-Западе является причиной того, что у меня нет матери.

Я покачала головой, но промолчала.

— Это вызвало большую напряженность между папой и мной. Он всегда планировал, что я возглавлю клуб, но я ясно дал понять, что не собираюсь этого делать. Мне исполнилось восемнадцать за неделю до окончания школы, я получил диплом и уехал в Колорадо. Я начал обучение там, чтобы стать механиком-дизелистом. Пару лет спустя я получил сертификат и начал работать в гараже.

— Это тогда ты встретил меня?

— Да, — сказал он, — именно тогда я встретил тебя. Я и те ребята, с которыми был, все вместе работали в гараже в Колорадо. Мы решили по наитию съездить на выходные в Вегас.

Я отхлебнула виски.

— Почему ты уехал из Колорадо?

— Мой младший брат заканчивал среднюю школу. Я подумал, что, если бы я жил в Монтане, возможно, смог бы убедить его жить со мной и не вступать в клуб. Вакансия на пожарной станции была открыта, и я решил попробовать. Бросил работу механика и переехал в Прескотт.

— Он вступил в клуб?

— Да, — он нахмурился, прежде чем проглотить остаток своего напитка огромным глотком.

Мы сидели в тишине, но мое сердце билось все громче и громче. Я сделала несколько неровных вдохов и проигнорировала нервную энергию, скопившуюся в моем животе.

Потому что это был конец.

Я цеплялась за Ника, или идею Ника, почти десять лет. После сегодняшней ночи все будет кончено. Я смогу жить дальше своей жизнью. У меня не будет причин снова думать о нем. Или смотреть на нашу свадебную фотографию. Или тайно носить кольцо.

— Почему ты бросил меня? — задавать этот вопрос было больно.

— После того, как ты уснула, мне позвонил отец. Он поругался с другим клубом. Снова. Одного из молодых парней в папином клубе застрелили. Он был моего возраста, мы выросли вместе. В любом случае, папа сказал, что они получали угрозы в адрес членов семьи. Что и я, и мой брат были в опасности. Сказал мне прикрывать спину.

Мой нос начал гореть, и я почувствовала слезы.

Это было его оправданием? Что его уход был для моего же блага?

Мужчины принимали решения от моего имени всю мою жизнь. Решения без общения. А потом говорили, что это было к лучшему, и ни разу не потрудились спросить, как я себя чувствовала.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Эмми, — сказал он. — Но со мной ты не была в безопасности. Не тогда. Они бы пришли за тобой и твоими деньгами. И я не мог рисковать твоей жизнью. Я бы не стал рисковать тем, что тебя убьют, как мою мать. Поэтому ушел.

Я закрыла глаза и позволила слезам потечь по щекам.

Меня не удовлетворяло такое объяснение. Я хотела чего-то другого.

Такого, где его под дулом пистолета выгнали из гостиничного номера и держали в плену девять лет. Подобное объяснение заставило бы боль в моем сердце утихнуть. Вместо этого, его решение уйти, не поговорив со мной, сделало это еще больнее.

Он опустился на колени рядом со мной, прежде чем поставить мой виски и взять мои руки в свои.

— Мне жаль. Мне так чертовски жаль, Эмми, — прошептал он, покрывая мои руки поцелуями.

— Почему ты мне ничего из этого не сказал? — спросила я. — Ты мог бы сказать мне еще тогда. Мы могли бы что-нибудь придумать.

— Потому что я знал, что, если снова посмотрю в твои глаза, я никогда тебя не отпущу. И ты была слишком хороша для такой жизни. Тебе нужен был кто-то, кто мог бы дать тебе гораздо больше, чем когда-либо мог я.

Он совершенно сбил меня с толку. Если я была слишком хороша для его жизни, тогда почему он так сильно давил на меня на этой неделе? Почему он сказал, что мое сердце все еще принадлежит ему? Всего несколько минут назад он заявил, что я принадлежу ему, а он — мне.

— Тогда о чем была эта прошлая неделя? Зачем тебе шанс? — спросила я. — Я не понимаю, как я была слишком хороша для тебя тогда — хотя, кстати, не была, — но теперь все по-другому.

Его карие глаза пристально смотрели в мои.

— Ты всегда владела моим сердцем, Эмми. Я знаю, что облажался, уйдя, но думал, что это был мой единственный выбор. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что у меня были другие варианты. И к тому времени я боялся, что было слишком поздно. Что ты продолжаешь жить своей жизнью. Но в тот момент, когда я увидел тебя, я понял, что у меня есть шанс все исправить. Ни один мужчина никогда не сможет сделать тебя счастливой, потому что ни одна другая женщина никогда не сделает меня цельным. Мы созданы друг для друга.

Как бы хорошо ни звучали эти слова и как бы они ни ощущались, он был неправ. Было слишком поздно.

— Отвези меня домой, — приказала я и встала со стула, вытесняя его из моего пространства.

Он встал рядом со мной, но прежде чем я успела отвернуться, он обхватил мое лицо руками и приподняли мой подбородок, так что я была вынуждена посмотреть на него. Он свел брови вместе. Очевидно, он ожидал совсем другой реакции на свою речь.

— Отвези меня домой, — повторила я.

— Нет, — его губы прижались к моим прежде, чем я смогла запротестовать. Поцелуй был жадным и решительным. Его язык поглаживал мою нижнюю губу, пока я, наконец, не открыла их. Затем он скользнул своим языком по моему и взял контроль.

Я вцепилась руками в его фланелевую рубашку, чтобы не упасть на свои дрожащие колени.

Прошлое нахлынуло на меня, когда я вспомнила, как потрясающе было целовать Ника. Как он был единственным мужчиной, который мог заставить меня воспламениться за считанные секунды.

Мы лихорадочно целовались, стерев девять лет истории и вернувшись в прошлое. Прямо сейчас были только мы.

Его руки прошлись по моему лицу, вниз по моему телу, потирая и сжимая мои бока. Когда они достигли бедер, его пальцы крепко сжали мою плоть, и он поднял меня. Я автоматически обвила ноги вокруг его талии, когда он прижал меня к своему точеному телу. Одна из его рук обхватила мою поясницу, в то время как другая мяла задницу.

Он понес меня, но я не открыла глаза. Все, на чем я могла сосредоточиться, это мой рот, слившийся с его. Ощущение его языка, скользящего по моему. Мой пульсирующий центр плото прижался к твердости в его джинсах.

Моя спина ударилась о стену, и когда рот Ника спустился вниз по моей шее, я открыла глаза. Он отнес меня к стене прямо напротив одного из больших передних окон. Я могла видеть его спину в нашем отражении и свои ноги вокруг его талии.

На моих ногах была пара сапог «Sperry duck». Коричневая кожа ярко контрастировала с темно-синими джинсами Ника.

Логан подарил мне эти ботинки до того, как я переехала. Сказал надевать их, чтобы мои ноги не мерзли. Он знал, что мои ноги всегда мерзнут.

Лед пробежал по моим венам. И вот я, целуюсь с другим мужчиной, хотя всего несколько часов назад сказала Логану, что люблю его. И я люблю.

— Прекрати, — сказала я и высвободила свои руки и ноги из рук Ника. — Прости. Я не могу этого сделать. Я не буду этого делать. Я не такой человек.

— Что? Что не так, Эмми? — спросил Ник.

— Что не так? У меня есть парень! Вот что не так! Мне нужно идти, — протискиваясь мимо него, я подбежала к двери и натянула пальто.

— Эмми, — начал Ник, но я закрыла глаза и яростно замотала головой.

— Нет. Пожалуйста, Ник. Пожалуйста, отвези меня домой, — взмолилась я и мой голос дрогнул, потому что я боролась со слезами.

Каким человеком я стала? Я не изменщица. Я поклялась никогда не становиться такой, как мои родители. Как я могла так поступить с Логаном? Мой милый, замечательный парень, которому было трудно привыкнуть к тому факту, что его девушка теперь живет в Монтане, в то время как он остался в Нью-Йорке.

— Я ужасный человек. Как я могла так поступить с Логаном? — спросила я себя. Услышав свои собственные слова, я вызвала новую волну слез.

— Ты не такая, Эмми, — прошептал Ник мне в макушку, обнимая меня.

— Отпусти меня, Ник. Пожалуйста, — рыдала я ему в грудь.

— Никогда больше, — сказал он, крепче прижимая меня к своему теплу.

Я позволила ему обнимать меня всего мгновение, пока плакала. Я позволила его успокаивающему запаху и его сильным рукам утешать меня, пока не нашла в себе силы, в которых нуждалась, чтобы оттолкнуть его и попросить в последний раз:

— Отвези меня домой.