ГЛАВА 12

ГЛАВА 11

Кейтлин мерила шагами комнату, её ноги дрожали, руки были прижаты ко рту. Она ненавидела то, как она дрожала, её лоно пульсировало и изнывало от желания к нему. Вспышка возбуждения, которая застала её врасплох, всё ещё была в её сознании.

Его прикосновение, хотя и властным, было нежным и контролируемым, а не настойчивым, как она ожидала. Мысль о том, как его пальцы чувственно пробегают по её коже, и о той опытной лёгкости, с которой он нашёл её самую чувствительную сердцевину, заставила её содрогнуться. Никакой возни. Никакого неправильного направления. Он точно знал, что делает, и в этом было что-то опасно привлекательное. Что-то, что было столь же ужасающим.

Её сопротивление не продлится и трёх дней. Не тогда, когда она была заперта вместе с ним. Весь план был безумным. Ей нужно было выбираться отсюда. Всего несколько часов, а она уже подвергала сомнению свои убеждения.

Её нервировало то, как сильно она хотела его. И она знала, что это неправильно, потому что в этом не было ничего общего с чувствами. Это было сексуально – чисто и просто. То, как она отреагировала на его прикосновения в коридоре и в комнате для допросов, только подтвердило это — он наэлектризовал её. И тот факт, что он это увидел, почувствовал и, не теряя времени, отреагировал, это было слишком возбуждающе. Она хотела, чтобы он был жестоким, бестактным, даже грубоватым, потому что тогда она могла бы сопротивляться ему, но он не был ни тем, ни другим. Вместо этого его самоконтроль и уверенность в себе были опасно волнующими.

Это не должно было сработать. Осознание поразило её сильно и быстро. Она не была для него конкурентом. Напряжение охватило её, и она снова отругала себя за то, что сбежала от него, как какой-то нервный подросток, а не двадцатидевятилетняя женщина. Но одно прикосновение его пальцев сказало ей, что у неё не будет ни единого шанса, если она уступит ему.

Она напомнила себе, что он всего лишь вампир, пусть и магистр, но всё же вампир. Это была её область знаний. Она достаточно повидала их изнутри, весьма поохотилась на них за эти годы, чтобы не иметь оправдания в виде страха или дурных предчувствий. Единственное, что омрачало её рассудок, это её безумное влечение к нему, и она должна была быстро взять себя в руки.

Услышав, как он выходит из воды, она сделала несколько успокаивающих вдохов. Одна мысль об этих настойчивых пальцах заставляла кровь приливать к её самому интимному месту. Она попятилась от двери и собралась с духом.

Он шагнул в дверной проём, выглядя как некий лощёный центурион, завернутый только в своё темно-серое полотенце. Его эрекция прижималась к полотенцу. Он прислонился к дверному косяку, а его скрещенные руки подчеркивали их силу – ещё одно подтверждение того, что, если бы он захотел одолеть её, даже с её тренировками, это было бы без усилий.

— Ты дрожишь, — сказал он, его глаза весело блеснули.

— Я в порядке, — сказала она, сжимая и разжимая руки, прежде чем осознала, что делает это.

Она спрятала руки за спиной.

— Тебе не нужно было убегать от меня. Тебе просто нужно было попросить меня остановиться.

— И ты бы сделал это?

Он уверенно приближался к ней.

— Если бы счёл, что ты говоришь серьезно.

Она не осмеливалась оторваться от его пристального взгляда, отступая синхронно с каждым уверенным, но небрежным шагом, который он делал к ней.

— И ты бы знал это, не так ли? Ты был бы готов пойти на риск?

Она пяткой ударилась о плинтус и вздрогнула.

Его глаза озорно блеснули, когда он поравнялся с ней, его близость снова зажгла в ней искру.

— Это что, вызов?

Она ногтями царапнула по стене под её поясницей.

— Нет.

Он положил одну руку рядом с её головой, а другую свободно опустил на бедро.

— Ты не привыкла, чтобы к тебе подкатывали, не так ли?

— Так вот что это было?

Он мимолетно улыбнулся, продемонстрировав ей сверкнувшие резцы. Он наклонился ближе.

— Возможно, ты и могла бы играть в подобные игры с добродушными, наивными мальчиками, с которыми встречаешься в кофейнях, Кейтлин, но я не такой. Но тогда ты бы не была так возбуждена, если бы я был такой, не так ли? — его губы почти касались её уха. — Я уже в твоей голове. И твоё тело, безусловно, следующее.

В животе у неё всё перевернулось. Он ожидал, что она сдастся, но сработала её защита. Она не будет создавать впечатление слабого противника. Ему нужно было знать, что это ему нужно действовать осторожно, а не ей. Она не собиралась поддаваться его играм разума. Она не собиралась отступать. Дерзкая жилка в ней подняла уровень адреналина на несколько ступеней. Его высокомерие поразило каждое нервное окончание, но более того, мрачное и опасное обещание, которое он произнёс, заставило её бросить ему вызов. Ту ауру, которую он поддерживал вокруг себя, было не так уж трудно разрушить.

— Думаешь, твои пальцы на всех моих кнопках, не так ли, Кейн? Но ты меня не знаешь. Я не фарфоровая... я не так легко раскалываюсь. Мне потребовались годы, чтобы доказать это ПКВ, так что три дня с тобой ничего не значат. Ты можешь думать, что контролируешь ситуацию, но это не так. Единственный контроль, который ты имеешь надо мной: это причинить мне боль или убить меня. Но ни тем, ни другим ты не можешь рисковать, если хочешь получить то, что тебе нужно. Ведь, несмотря на то, что ты говоришь, я знаю, тебе нужно, чтобы я влюбилась в тебя, иначе ты не стал бы тратить своё время. Я нужна тебе, Кейн. Может быть, даже больше, чем ты нужен мне.

Его глаза слегка сузились, но она не могла сказать, было ли это весельем или раздражением.

— Это правда?

— Насколько я знаю, ты мог солгать, когда сказал, что можешь убить то, что придёт за мной. Может быть, именно поэтому тебе нужно добраться до меня раньше, чем это произойдёт. Может быть, ты не способен защитить меня, точно так же, как не был способен защитить Арану. Где ты был, когда твоей младшей сестре нужен был её могущественный брат... магистр вампиров, а? Где ты был, когда её пытали, издевались и убивали? Правильно. Удовлетворяя свои низменные потребности, как всегда.

В тот же миг, как она это сказала, она пожалела об этом.

Игривый и озорной взгляд в его глазах сменился внезапным гневом. Его сердитый взгляд нервировал её больше, чем если бы он накричал на неё. Ярость закипела в его глазах с такой силой, что ужаснула её. И ужаснуло, потому что за яростью скрывалась боль. Боль, которую она причинила. Боль, которая ранила куда глубже, чем она намеревалась своими глупыми замечаниями.

Его глаза потемнели, но в них она увидела то, на что, по её мнению, он был неспособен; на что, как говорилось в каждом отчете, он был неспособен: она увидела вину и, среди этого, крошечный проблеск уязвимости.

Она могла видеть, что он возненавидел её за то, что она вызвала это чувство. Хуже того, она ненавидела себя за то, что насмехалась над ним. Кейн, который нашёл растерзанное и изнасилованное тело Араны.

Это было непростительно.

Её руки вцепились в стену. Её затошнило от чувства вины, страх сдавил грудь.

Его возмездие казалось неизбежным, но он не набросился. В любое другое время, при любых других обстоятельствах, она не сомневалась, что он убил бы её в одно мгновение. Но Кейн был вовлечен в это надолго, и его реакция доказала это.

Очевидно, он всерьёз нуждался в ней. Действительно нуждался в ней. И из-за этого его самоконтроль в те моменты был ужасающим. Больше, чем когда-либо, она теперь знала, что он будет чертовски сильным противником.

— Ты ничего не знаешь о том, что случилось с моей сестрой, — сказал он слишком тихо.

Он никак не мог знать, что она читала отчеты. Как он мог, когда даже не знал, что те, кто был ответственен за это, сдались задолго до того, как Кейтлин даже стала частью ПКВ?

Но она почувствовала это, даже когда читала их... именно через это ему пришлось бы пройти. Эта боль так и не прошла. Она знала это слишком хорошо – гнев, несправедливость, потребность в мести.

И это, должно быть, разъедало его изнутри. Продолжало разъедать то, что осталось в его сердце. Его месть линчевателям, убившим его родителей, была беспощадной. Их было больше тридцати, но он заполучил каждого из них и всех, кого они знали. Это было начало разглагольствований, которые принесли ему его репутацию. Линчеватели надеялись вызвать предупреждающий сигнал, уничтожив семью магистров – выписать предостережение всем вампирам, которые думали, что могут делить человеческую территорию. Вместо этого они усвоили урок того, к чему привело общение с магистрами вампиров, к чему привело общение с Кейном. Что ещё ужаснее, он не торопился годами, наполняя каждого ужасом от осознания того, что он придёт за ними... по очереди. В конце концов, он вернул своей семье землю, статус, достоинство. До того, как появились правила.

Но та же самая месть за его сестру была, без его ведома, сорвана стеной молчания, которую у Отдела по контролю над третьими видами не было другого выбора, кроме как поддерживать. У них не было выбора, кроме как скрыть это, иначе последствия были бы ужасными – для семей ответственных, для всего сообщества ликанов, для закона и порядка в округе. Ответственные за это ликаны сдались ночью после инцидента, дали полные и откровенные признания и с тех пор содержались в изоляторе временного содержания, боясь гнева Кейна.

И, словно прозрение, для Кейтлин кусочки начали сливаться воедино. Выворачивающая наизнанку возможность, о которой она уже подозревала.

Он всё выяснил. Он, наконец, раскрыл правду.

Вот почему он хотел её. Это было связующим звеном. Только теперь она поняла, как вписалась в эту головоломку. Он хотел справедливости... по-своему. Он хотел, чтобы они были освобождены из-под стражи, и тогда он мог разобраться с ними. И чтобы добиться этого, ему нужен был инструмент для ведения переговоров.