Глава 35

Глен

Я вздрагиваю и гляжу на неё сверху вниз. Она улыбается мне, её глаза сияют. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, снова появляется наш официант с огромной перечницей в руках.

— Перец, сэр?

— Я… — Брайар сжимает растущую выпуклость в моих брюках, и тепло прокатывается по мне. Я стискиваю зубы и заставляю себя улыбнуться мужчине. — Конечно.

— Скажите, когда остановиться, — говорит он и начинает молоть перец мне на тарелку. Я пытаюсь сосредоточиться, но Брайар усиливает хватку, крепко сжимает меня, и все мысли вылетают у меня из головы. Её ладонь трет твердеющий член, и мои бедра сжимаются от усилия усидеть на месте.

Когда я ничего не говорю, официант останавливается.

— Этого достаточно, сэр? — подсказывает он.

— Так хорошо, — отвечаю я срывающимся голосом.

— С вами всё в порядке, сэр? — вежливо спрашивает он.

— Всё замечательно.

— Хм. Может быть, принести ещё воды?

— Было бы здорово, — говорит Брайар, улыбаясь. Официант кивает и поворачивается на каблуках, а я откидываюсь на спинку кресла, проводя рукой по лицу.

— Брайар…

Она накалывает равиоли одной рукой и небрежно откусывает.

— Хочешь, чтобы я остановилась?

— Нет, — срывается с моих губ прежде, чем я успеваю опомниться, и она смеется, проводя ногтем по моему стволу. Чувствую, как кровь приливает к моему лицу, бедра приподнимаются, и я хватаюсь за скатерть. — Господи, Брайар, я не могу…

— Не волнуйся. — Она гладит меня по щеке, понижая голос до хриплого шепота. — Я не дам тебе кончить.

Мучительный звук вырывается из моего горла, когда она убирает руку и тянется за своим бокалом вина.

Остальная часть трапезы похожа на какую-то извращенную форму пытки. Мы едим медленно, поглощая блюдо за блюдом нелепо-причудливой еды. Я едва чувствую её вкус. Брайар всё ещё держит руку у меня на коленях, нежно накрыв мою пульсирующую эрекцию, и каждый раз, когда я расслабляюсь, она начинает гладить меня. Она подталкивает меня прямо к краю, сжимая, поглаживая и потирая меня, пока я не начинаю до белых костяшек сжимать край стола и дергать бедрами. Как раз в тот момент, когда я уверен, что вот-вот взорвусь, она отстраняется, оставляя меня тяжело дышать.

Из-за неё я в полном беспорядке. И, судя по ухмылкам Мэтта и Кенты, они точно знают, что происходит под столом.

У меня появляется возможность передохнуть, когда приносят пудинг, и Брайар отвлекается на свой шоколадный фондан^[59]. Как только мы заканчиваем, её маленькая ручка снова проскальзывает мне между ног.

Я проглатываю стон.

— Брайар…

— Что? — Она берет клубнику и слизывает с неё шоколадный соус. — Что-то случилось?

Я свирепо смотрю на неё. На нижней губе у неё осталась капелька шоколада, и я наклоняюсь, чтобы слизнуть её.

В метре от меня Кента прочищает горло.

— У тебя посетитель, Брайар, — говорит он ледяным тоном.

Пораженный, я отстраняюсь и смотрю поверх головы Брайар. Том Петти стоит в нескольких метрах от меня, разглядывая Мэтта и Кенту. Он неважно выглядит: у него темные круги под глазами и бледное лицо.

Рука Брайар перестает двигаться, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него, и я, пользуясь шансом, хватаю стакан с водой и выпиваю половину. Но это несильно помогает погасить жар под моей кожей.

— Привет, Би, — говорит Петти, слабо улыбаясь ей.

Брайар вздыхает, неохотно убирая ладонь с моих колен.

— Знаешь, у меня уже есть один преследователь. Мне не нужен полный комплект, правда.

Петти перемещается.

— Да, я, э-э… слышал об этом. Мне жаль.

— Как ты узнал, что она здесь? — рявкает Мэтт.

Петти вздрагивает и смотрит на него.

— Я просто спросил папарацци, чувак, — говорит он, тыча большим пальцем в сторону двери. — У нас есть там парочка связей, они снабжают нас информацией.

Глаза Мэтта сверкают.

— Снаружи папарацци?

— Да. — Петти выглядит смущенным. — Около пятидесяти человек. Её было нетрудно найти.

Кента потирает виски.

— В этом нет никакого смысла, — бормочет он. — Мы проверили машину на маячки слежения. Никто за нами не отслеживал.

Брайар, по-видимому, наплевать на папарацци.

— Чего ты хочешь, Петти? — огрызается она. — Я здесь вроде как на свидании.

Моё лицо краснеет.

Глаза Петти расширяются.

— Э-э. — Он поворачивается и указывает на Мэтта, который смотрит на него в ответ с каменным выражением лица. — Разве в прошлый раз ты не встречалась с этим парнем?

— Мне нравится держать нескольких парней в запасе. Я же та ещё шлюха, помнишь? С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет. — В её голосе слышится горечь.

Он морщится.

— Это то, о чем я хотел с тобой поговорить. — Он снова оглядывается, как будто ожидая, что кто-то выскочит из тени. Его нервозность выводит меня из себя. Я засовываю руку под куртку, обхватывая пальцами рукоятку пистолета.

— Ты хотел поговорить о моей сексуальной репутации в детстве? — категорично спрашивает Брайар.

Он вздыхает, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Слушай, могу я присесть?

— Нет, — сразу же отвечаем мы с Мэттом.

Брайар закатывает глаза.

— Принесите ему стул.

Кента встает и придвигает свой стул к нашему столу, жестом приглашая Тома сесть. Он так и делает, нервно кивая в знак благодарности. Кента ждет, пока он устроится, затем кладет руки на спинку сидения, небрежно наклоняясь над мужчиной поменьше.

Том облизывает губы, изучая белую скатерть.

— Я просто хочу извиниться, — бормочет он. — За то, что случилось, когда нам было по шестнадцать. Я… — Он делает глубокий вдох, устремляя свои карие глаза на Брайар. — Мне очень, очень жаль.

Пару секунд Брайар ничего не говорит. Затем откидывается на спинку стула.

— Ты имеешь в виду, то, что ты сделал.

Он моргает.

— Что?

— Не то, что случилось. Тогда бы это значило, что твоей вины в этом нет. — Она берет вишню и откусывает её, задумчиво наблюдая за ним. — Ты хочешь извиниться за то, что сделал.

— Да, — говорит Петти низким голосом. — Так и есть. Я действительно облажался. Я хочу всё исправить.

— Зачем? — требует ответа Брайар.

Он моргает.

— Я… я причинил тебе боль.

— Ты разрушил мою жизнь, — соглашается она. — Ты был моим лучшим другом, Том. И ты причинил мне такую боль, что я годами принимала лекарства и ходила на терапию, борясь с желанием броситься с моста. Я удивлена, что выбралась из этого дерьма живой. — Я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Я никогда не слышал об этом. — Но это, по-видимому, не беспокоило тебя последние тринадцать лет. Так почему же сейчас?

Щеки Петти вспыхивают. Он смотрит вниз на свои руки. Я вижу, как позади него Кента вцепился в спинку кресла, тихо излучая гнев.

— В чем же дело? — давит Брайар. — Пиарщики пытаются очистить твое прошлое? Тебе нужно, чтобы я инвестировала в твой новый парфюмерный бренд? «Голливудский дом» проводит перезапуск или что?

— Мне ничего от тебя не нужно, — тихо говорит он. — Только чтобы ты простила меня. Да, мне потребовалось некоторое время, но, увидев тебя на благотворительном вечере, я понял, как много боли причинил тебе.

Для актера он удивительно плохой лжец.

Брайар рассматривает его.

— Ты сделаешь заявление? Расскажешь всему миру, что лгал?

Он долго колеблется.

— Да, — говорит он в конце концов. — Да. Если ты этого хочешь.

Брайар пристально разглядывает его несколько мгновений. Достаточно долго, чтобы заставить его ерзать на месте. Затем она фыркает, поднимая свой бокал с вином.

— Шучу. Не собираюсь я портить твою карьеру. Отлично. Я принимаю твои извинения.

Он смотрит на нее широко раскрытыми, серьезными глазами.

— Ты всегда была лучше, чем я.

Она закатывает глаза.

— То, что ты сделал, было дерьмово. Но ты тоже был ребенком. Мы были всего лишь детьми. Не думаю, что мы когда-нибудь снова станем друзьями, но я ценю твои извинения.

Он кивает, на его лице появляется облегчение. Проходит несколько секунд.

— Может, уйдешь уже? — подталкивает она. — Я вообще-то пыталась подрочить под столом своему сегодняшнему парню.

От шока у меня приоткрывается рот, но Том просто смеется, явно не веря ей. Он встает, отодвигая свой стул.

— Хорошо, я оставлю вас наедине. — Он одаривает меня, Кенту и Мэтта неловкой улыбкой, на которую никто из нас не отвечает. — Эм. Хорошего дня.

Мы все молча наблюдаем, как он поворачивается и исчезает среди листвы и столов.

— Ну, это было странно, — отмечает Брайар.

Мэтт встает.

— Мы должны убираться отсюда. Я подгоню машину.

Кента кивает.

— Мне жаль, Брайар. Но если папарацци нашли тебя, нам нужно увести тебя отсюда, прежде чем они привлекут нежелательное внимание. Мы не хотим, чтобы кто-либо последовал за тобой в отель.

Брайар выглядит невозмутимой.

— Всё в порядке. В любом случае, мы закончили есть. — Она оставляет легкий поцелуй на моих губах, рукой поглаживая мою грудь. — Я думаю, что готова вернуться в номер.

— Ты меня убьешь, — бормочу я, и она весело смеется, допивая остатки вина и хватая свой клатч.

— Поехали.

***

Как только мы выходим на улицу, всё вокруг окрашивается белым. Сотни вспышек освещают ночь. Я клянусь. Толпа папарацци огромная и шумная. Я одной рукой обнимаю Брайар за плечи, а Кента встает с другой стороны, пока мы несемся сквозь людей. Мужские крики доносятся один за другим.

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, БРАЙАР!

— БРАЙАР! МЫ ТОЛЬКО ЧТО ВИДЕЛИ, КАК ВЫШЕЛ ТОМ, ВЫ СНОВА ВМЕСТЕ? ВЫ СНОВА ВМЕСТЕ, БРАЙАР?

— КАКИЕ-НИБУДЬ НОВОСТИ ОТ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЯ? ЕГО УЖЕ ПОЙМАЛИ?

Я отталкиваю парочку парней, когда они тянутся к ней, пытаясь привлечь её внимание.

— Отойди. Отойди, блять, назад, — повторяю я снова и снова, сканируя мужчин, проверяя все их руки. Это, черт возьми, почти невозможно. У кого угодно мог быть пистолет, и я даже не смог бы ничего разглядеть из-за ослепляющих меня вспышек. Со всех сторон люди толкаются и прижимаются, пока мы пытаемся пробиться сквозь разгоряченные, потные тела. На протяжении всего этого Брайар сохраняет то застывшее, холодное выражение лица, которое мне знакомо по журналам. То, которое таблоиды всегда называют «стервозным» или «заносчивым». Как будто от неё можно ожидать улыбки, когда люди толпятся вокруг неё.