"Что это за башня?" спросил Озума, все еще стоя лицом к ней.

"Это Башня ветров. По легенде, в ней заключено божество ветра из другой страны, но она больше не используется. Она заброшена", — сказала она ему, чувствуя, как учащается пульс, хотя и не знала, почему. Ветер был таким же холодным, как и прежде, и взбивал бесчисленные крошечные волны на поверхности воды внизу. Небо было голубым от горизонта до горизонта, и ветер, как всегда, свистел вокруг заброшенной башни.

Йорда вместе с Озумой смотрела на нее сверху. Квадратные окна в стене были открыты, как пустые рты, лишенные жизни, или как глаза, смотрящие вглубь башни. Потом Йорде показалось, что в этой темноте что-то шевельнулось. Прямо за окном. Будто кто-то быстро прошел мимо или посмотрел на них — тьма всколыхнулась. Она различила силуэт, но лишь слабый намек на движение.

Озума прищурился, как будто смотрел на что-то очень яркое.

"Что… это было?" спросила Йорда, все еще сомневаясь, что что-то увидела.

"Там кто-то есть, но кто именно…" сказал Озума, возвращая взгляд к Йорде. Его боевая готовность за мгновение до этого исчезла. "Иногда в заброшенных местах скрытно живут печальные существа, способные выжить только там и больше нигде. Я полагаю, что то, что мы видели, — нечто подобное. Пусть это вас не беспокоит, принцесса. Пока вы не решитесь войти внутрь, у вас не будет причин для беспокойства", — сказал он, его голос был мягким, но предупреждение ясным: держитесь подальше от этой башни."

Однако мысли Йорды были заняты другим.

"Разве не ты только что назвал меня принцессой?"

Озума улыбнулся. Вновь опустившись на одно колено, он положил правую руку на грудь и глубоко поклонился. "Так и есть. Ибо я заметил, что вы — единственная дочь Ее Славного Высочества королевы, леди Йорда".

В груди Йорды поднялось чувство одиночества. Когда ее личность стала известна, она почувствовала, как между ней и странным рыцарем увеличивается дистанция, разрушая ту любопытную близость, которую она ощущала к нему несколько минут назад. Она поняла, что это было похоже на то, как если бы она снова разговаривала со своим отцом, и потеря ощущалась еще острее.

"Вы правы, — тихо сказала она. "Но мы находимся за пределами замка, и я просто прогуливалась. Вам не нужно кланяться".

"С вашего позволения", — сказал Озума.

Рыцарь встал спиной к Башне Ветров, словно защищая ее от взгляда того, кто находился внутри. "Хотя, возможно, не мне, как страннику, говорить о таких вещах, я полагаю, что вы иногда испытываете неудобства из-за самого своего положения принцессы. Такие прогулки, как эта, должны быть дороги вашему сердцу, а я потревожил ваше. Пожалуйста, простите меня. Также простите меня, если я попрошу сопровождать вас на обратном пути в замок. Ветер дует сильнее, чем прежде".

Было ясно, что Озума больше не хочет оставаться здесь. Хотя он уверял ее, что от башни нет никакой опасности, он чувствовал что-то опасное, некую бесформенную тьму, которую они оба видели внутри.

Йорда огляделась, обходя башню стороной. Никого не было видно. Скорее всего, это была единственная часть замка, где было так пустынно. Если бы она хотела поговорить с ним дальше, то лучшего места, чем это, было бы не найти.

"Озума?"

"Миледи?"

"Раньше, когда я говорила…"

"Вы говорили о ее высочестве, хотя называли ее матерью, — плавно вклинился Озума, — и вы сказали, что хотите что-то рассказать мне о турнире".

Йорда кивнула. Значит, он слушал.

"Из ваших слов я понял, что в турнире есть что-то такое, о чем я не знаю, что причиняет вам сильные страдания. Леди Йорда, вы уже были свидетелем турнира?"

"Только однажды", — ответила Йорда, рассказав ему об инциденте, произошедшем три года назад, когда она заболела и была вынуждена удалиться. "Но, — продолжала она, — я хотела рассказать вам не об этом".

Она с запозданием подумала, правильно ли поступила, рассказав ему эту тайну. Это казалось ужасно зловещим — рассказывать незнакомцу из другой страны, с которым она только что познакомилась. А что, если этот Озума пойдет и расскажет другим?

"Не волнуйтесь, леди Йорда, — мягко произнес Озума. "Позвольте мне пока проводить вас в более теплое место. Здесь стало довольно прохладно. К тому же у меня есть просьба".

"Что за просьба?"

Озума глубоко склонил голову. "В своем третьем поединке я одержу победу благодаря чести встретив вас здесь сегодня. Я ставлю на это свою жизнь. Моя просьба такова: завтра, на рассвете после победы, я бы снова сопровождал вас сюда".

Он хочет встретиться со мной снова? В тайне? Возможно, он просил ее продолжить рассказ.

"Вы уверены в своей победе?"

"Клянусь своим именем, я это сделаю".

Наконец Йорда смогла улыбнуться. Чувство облегчения разлилось по ее груди. "Тогда я выполню твою просьбу".

"С великой честью", — сказал он, поклонившись.

Глядя на него, Йорда поняла, что не уверена: облегчение вызвано тем, что ей не придется открывать ему свою темную тайну сейчас, или тем, что она сможет рассказать ему все на следующий день.

Вместе они стали возвращаться в замок. Озума шел медленно, все время отставая от нее. Они пересекли длинный каменный мост, и она послала Озуму вперед, чтобы их не увидели вместе стражники. Озума снова поклонился, а затем направился по коридору из кирпича и камня. Йорда повернулась, чтобы посмотреть, как он уходит, но, моргнув, с удивлением обнаружила, что он исчез — исчез, как исчезает тень на свету. Словно благородный рыцарь Озума и все, что между ними произошло, было не более чем дневным сном.

Услышав в замке других людей, чьи голоса эхом отражались от стен, Йорда словно пришла в себя после долгого сна. Она заново удивлялась тому, как простому участнику турнира удалось пробраться в башню. Кто позволил ему так свободно перемещаться по территории замка, что он заблудился?

Чем больше она думала об этом, тем больше понимала, как хорошо Озума направлял их разговор. При всем своем поклоне он не проявлял особого трепета. Он также не выглядел особенно удивленным, когда узнал, что Йорда — принцесса. Все это было очень подозрительно.

Как будто он знал, что я нахожусь в башне, и вышел мне навстречу.

Но кто бы мог так поступить? И почему?

Если бы Йорда отдала приказ, она смогла бы наблюдать за третьим поединком в тот же день с трона. Но если бы она обратилась с такой просьбой к кому-нибудь из министров, они бы насторожились, гадая, откуда у нее такой интерес к турниру. И хотя их подозрения не составили бы особого труда, она боялась, что королева может узнать об этом.

К тому же она не была уверена, где будет проходить поединок Озумы — на Восточной или Западной арене. Она была уверена, что если спросит, где будет сражаться воин с рогами, ей ответят, но это лишь породит новые вопросы.

Остаток долгого дня Йорда провела в тишине, изучая книги по истории. Временами крики ликования и ужаса, доносившиеся с арены, как листья на ветру, залетали в ее окно. Каждый раз, когда она слышала шум толпы, ее сердце учащенно билось, а глаза поднимались с древних букв на страницах и теряли свое место.

Ей было странно, что она могла так легко обменяться словами с незнакомым рыцарем и даже договориться о новой встрече. Может, это потому, что он напомнил мне отца? Эта мысль не давала покоя Йорде, но ее было недостаточно, чтобы объяснить свое сердце и тот факт, что она почти открыла ему тайну турнира.

Что она надеялась получить, рассказав ему? Неужели она хотела, чтобы Озума бросил турнир и бежал, спасая свою жизнь? В одиночку? Спасти одного человека и прекратить турнир — две разные вещи. Или она надеялась, что он возьмет ее секрет и прокричит о нем с парапетов, сорвав план ее матери?

Йорде пришло в голову, что главная служанка может стать лучшим источником информации о королеве, чем капитан гвардии или министры. К ней, конечно, легче найти подход — хотя нет никаких гарантий, что служанка станет ее союзницей. Когда вечером она пришла помочь Йорде переодеться к ужину, Йорда как можно более непринужденно поинтересовалась ходом турнира. Руки служанки на мгновение замерли, затягивая поясок Йорды.

"Просто крики, доносившиеся сегодня с арены, были довольно шумным", — сказала она, притворяясь, что ей не по душе, в надежде отвести подозрения служанки. "Я подумала, не выставили ли на всеобщее обозрение какой-то новый странный вид фехтования. Не так уж важно, как это делается — мясницкое дело все равно остается мясницким. Я знаю, что моя мать считает, что турнир добавляет славы замку, но мне он не нравится. Я бы хотела, чтобы он закончился".

"Я не знаю подробностей сегодняшних боев, — сказала главная служанка, поправляя Йорде платье. "Но поскольку вы будете присутствовать на сегодняшнем банкете, возможно, вы могли бы расспросить капитана гвардии. Уверена, он очень заинтересован в турнире и будет рад ответить на ваши вопросы".

"Теперь я еще меньше хочу идти на этот банкет. Этот капитан гвардии — словно запущенный сад: стоит ему только попробовать воду, и его истории вырастут в деревья, достаточно высокие, чтобы заслонить солнце". Осторожно, чтобы не переборщить, Йорда приняла скучающий вид. "Возможно, я просто эгоистка. Я должна стараться играть роль принцессы, чтобы не разочаровать наш народ".

Йорда улыбнулась и посмотрела на главную служанку. Служанка не улыбнулась в ответ. Ее лицо было таким же, как и в ночь на кладбище. Йорда гадала, была ли это маска, скрывавшая под собой какую-то правду, или же страх и осторожность полностью заморозили ее лицо.

На банкете ей придется быть еще более осторожной. Существовал строгий порядок приглашения на банкет, и он менялся каждый день. Конечно, все они были представителями власти или рангом выше, но даже самые высокопоставленные люди в замке, такие как министры финансов и обрядов, не приглашались на каждый банкет. Во время турнира только капитан гвардии и его заместитель непременно присутствовали на каждом банкете, чтобы доложить королеве о делах минувшего дня.