Маринованные огурчики, действительно, вкусные (интерлюдия)

Гуан Шан Цзынь и сам не понял, как он в итоге оказался вместе с Ву Син Цзы во Дворе Шуан Хе, чтобы поесть огурчиков.

Маленькие огурчики, которые еще не выросли до конца, были немного твердыми. И в маринаде они все еще оставались хрустящими. Если пожевать такие, аппетит разыграется у кого угодно. Даже и без каких-либо других блюд, они смогли доесть две большие чаши с рисом.

Две служаночки убрали со стола, подали чай и сладости, и совершенно испарились. Какие умницы!

Вечерний зимний ветер уже не был холодным, и даже нес в себе дух весны. Гуан Шан Цзынь немного поразмыслил и решил просто утащить Ву Син Цзы с собой. Они сели возле стойки с огурцами на стульчики и стали пить чай.

И лишь когда они почти допили чай, он наконец, спросил:

- Так что у вас произошло с господином Лу?

- А? – заморгал Ву Син Цзы. Проглотив пирожное с кедровыми орешками и запив его чаем, чтобы промочить горло, он виновато ответил:

- Я хотел поскорее доесть яйца, чтобы ему не было плохо. Господин Лу просто хотел остановиться меня, чтобы я в спешке не обжегся... я не думал, что вместо меня обожжется он сам...

- Это он велел повару приготовить для тебя яйца?

- А, да. Аййй, господин Лу так добр, а из-за меня пострадал!

Его руки были так красивы! У Ву Син Цзы болело сердце при мысли о том, что эти руки пострадали ни за что.

- Ммм... наставник всегда был очень внимательным и заботливым. Гуан Шан Цзынь, повернувшись, посмотрел на Ву Син Цзы и внезапно рассмеялся. – Он не такой как ты. Вот тебе до меня нет никакого дела. Твой чехол с рисунками «птенцов» для тебя дороже, чем я. Если я потеряю руку или ногу, боюсь, для тебя это будет ничто по сравнению с потерей хоть одного из твоих «крошек».

- Хей, не говорите ерунды!

Ву Син Цзы нахмурил брови и серьезно ответил:

- Ведь вы живой человек, и в ваших жилах течет кровь. Если бы вы потеряли руку или ногу, мое сердце болело бы еще больше. Не бросайтесь такими словами. Если вы будете их часто повторять, это и правда может случиться.

Взволнованный настороженный вид Ву Син Цзы очень согрел сердце Гуан Шан Цзыня. Он не смог удержаться и обвил Ву Син Цзы руками, прижимаясь к нему. Они льнули друг к другу, и Гуан Шан Цзынь ласково расспрашивал его, какие еще блюда можно приготовить с огурцами. Конечно же, Ву Син Цзы очень хорошо знал различные способы приготовления, и рассказывал ему один за другим. Его мягкий голос завораживал еще больше, чем все те вкусности, которые он описывал.

Гуан Шан Цзынь, закрыв глаза, внимательно слушал каждый рецепт. Голос Ву Син Цзы не был низким или высоким, он не был возбужденным или злым. Иногда он растягивал слова с очень сильным южным акцентом. На своем родном диалекте он звучал так, будто бы пел, его слова слипались, как солодовые леденцы.

Говорят, слова, которые произносит народ У*, были изящны и легки, а тон Ву Син Цзы был еще более мягким и теплым, как будто он никогда не выходил из себя.

Гуан Шан Цзыню нравился его акцент.

С таким акцентом, когда с ним говорят на Мандарине, очень часто сливаются вместе тяжелые ударные альвеолярные, гортанные и фарингальные согласные, и все это звучит медово-сладко. Для Гуан Шан Цзыня, северянина, такое звучание казалось немного женственным, и сливающиеся слова звучали медлительно и лениво.

Однако, наслушавшись такого акцента в течение какого-то времени, он привык к нему. Ему особенно нравилось слушать болтовню Ву Син Цзы. Он всегда болтал о каких-то пустяках, его проблемы были явно незначительными, и Ву Син Цзы, рассказывая о них, мог даже рассмеяться в конце. Улыбаясь, сузив глаза, он был как лучик солнечного света, растворившийся в воде. Его грани размывались, оставляя позади себя лишь тепло.

За эти последние две недели, он правда скучал по Ву Син Цзы.

Если бы он не был завален работой, он бы хотел видеть своего старого перепела каждый день. Ему хотелось слушать его болтовню, смотреть, как он с аппетитом уплетает все подряд со стола, и прижимать его, когда он тихо и робко лежал в его объятьях.

- Ву Син Цзы, - позвал его Гуан Шан Цзынь. Когда это имя сорвалось с его языка, оно оставило сладкий привкус, и Гуан Шан Цзынь невольно облизал губы.

- Да? – Ву Син Цзы прислонился головой к его плечу. Его желудок был удовлетворен, а зимнее солнышко было таким теплым. Вместе с Гуан Шан Цзынем, от которого так приятно пахло, в его объятьях, он был готов задремать.

- Та рана, которую я нанес тебе тогда, она полностью зажила?

Как только он это произнес, человек, лениво нежившийся в его объятьях, немного напрягся. Гуан Шан Цзынь легонько погладил его и нерешительно сказал:

- Я был виноват, и все эти дни я все думал о той ночи. Ву Син Цзы, ты думаешь, я ранил тебя из-за господина Лу?

Вернувшись в город Бастионов, Гуан Шан Цзынь прямиком отправился к Мэн Юэ.

Он был не в состоянии понять самого себя. Он всегда бережно хранил господина Лу в своем сердце и очень дорожил им. С самой первой встречи он полюбил его. Гуан Шан Цзынь хорошо понимал, что в нем самом нет ничего доброго. И только когда он был рядом с господином Лу, только тогда ему хотелось стать хорошим человеком, мягким и внимательным, добрым и сдержанным. Место господина Лу в его сердце было совершенно особенным, никто другой не мог занять его.

Но каким-то непостижимым образом, Ву Син Цзы совершенно неожиданно удалось занять в его сердце место. Это было слишком странно, и он не смог контролировать того, что произошло, и поначалу это повергло его в панику.

- О, так вот оно как. Такой ответ он получил от Мэн Юэ. – Хэйван-Ге, если уж ты сам не в состоянии понять, что у тебя на уме, кто же тогда сможет это сделать?

- Ты уже давно не называл меня так, - Гуан Шан Цзынь рассмеялся, приподняв бровь и ущипнув его за полный мясистый подбородок.

- Я сам расстраиваюсь, когда слышу это. Но, Великий Генерал, вам следует поговорить с советником Ву. Раз уж вы не можете не беспокоиться о нем, то потом может возникнуть много неприятностей.

То, что сказал Мэн Юэ, было правдой. Человек, с которым они собирались разобраться, был довольно непростым. Гуан Шан Цзынь должен определить положение Ву Син Цзы, прежде чем принять решение.

Кто бы мог подумать, что они встретятся в доме господина Лу. Это дело, которое не было ни большим, ни малым, вместо этого поколебало его чувства к господину Лу.

- Ранили меня из–за господина Лу? – моргнул Ву Син Цзы. Он опустил голову и ничего не ответил.

Гуан Шан Цзынь тоже не спешил. Были вещи, о которых ему хотелось рассказать, поэтому он воспользуется возможностью сделать это!

- Когда я впервые встретил господина Лу, мне было десять лет.

Гуан Шан Цзынь взяд руку Ву Син Цзы, лаская ее. Эта рука была меньше мужского размера. Не считая нескольких мозолей, она была гладкой и изящной рукой ученого.

- Вам было десять лет? Он был вашим первым учителем? Ладонь Ву Син Цзы загорелась от этих поглаживаний. Он неосознанно сжал пальцы, захватив длинные тонкие пальцы Гуан Шан Цзыня.

- Нет, его нельзя так назвать. До того как он появился, у меня уже было несколько учителей. Я родился умным и был развит не по годам. Предыдущие учителя уходили, потому что злились на меня, либо уходили по собственному желанию, и никто из них не задерживался надолго. Гуан Шан Цзынь тихонько рассмеялся. – В то время господину Лу было всего лишь семнадцать и он только что достиг ранга Жу Рен** на императорских экзаменах*** Он родом из той же провинции, что и мой дед по материнской линии. Он пользовался некоторой славой в литературной среде, и славился своим широким кругозором. Поэтому его рекомендовали моей матери, и так он стал моим учителем.

Гуан Шан Цзынь выдохнул. Ву Син Цзы потихоньку поднял голову, чтобы втайне наблюдать за ним. Взгляд на этом невероятно прекрасном и необычном лице был устремлен вдаль, в нем была тоска, которую Ву Син Цзы не понимал.

- Когда я впервые увидел господина Лу, он был одет в белое. Ему всегда нравилось одеваться в белую одежду. Он говорил, это должно напоминать ему, что нужно уважать себя и избегать ошибок. Если капля чернил падает на белую бумагу, ты будешь смотреть на кляксу или на бумагу? Гуан Шан Цзынь внезапно опустил голову и посмотрел на Ву Син Цзы. Их взгляды встретились, плечи Ву Син Цзы поникли, он смутился, как будто его поймали за подглядыванием.

Гуан Шан Цзынь негромко рассмеялся:

- Хмм?

- Наверное, я буду смотреть на пятно на белой бумаге.

Оно бы сильно выделялось. Даже если бы он захотел отвести от него взгляд, это было бы трудно!

- Верно. Наставник говорил также. Поэтому он и одевался в белое, чтобы постоянно помнить о том, что нужно хранить себя в чистоте. Наставник говорил, что всегда нужно предпринимать меры предосторожности, и, если быть настороже, то удастся избежать беды. Гуан Шан Цзынь снова тихонько рассмеялся и покачал головой. – Каждый шаг господина Лу был тщательно спланирован, каждое движение - сделано с осторожностью, он никогда не шел на необдуманный риск.

- Так и нужно! Нужно искать покоя, а не удачи, хорошо просто жить обычной жизнью. Ву Син Цзы свято в это верил. Его дни тоже проходили также мирно, и он не мог не сопереживать. – Господин Лу и правда хороший учитель. Неудивительно, что он понравился вам.

- Похоже, тебя вообще не волнует, что он мне нравится, - Гуан Шан Цзынь помрачнел. Этот человек прямо сейчас был в его объятьях, как он может быть таким терпимым? Ну должен же он приревновать хотя бы своего «птенца»? Гуан Шан Цзынь кисло улыбнулся. – А ты никогда не думал раньше, что мой «птенец» больше не станет гоняться за тобой, а улетит к господину Лу, тебя это не расстроит?

- Но ваш «птенец» и не гоняется за мной больше?!

Рука, обнимавшая его за талию, напряглась и резко придавила книзу, и что-то твердое и выпуклое застряло между его ягодицами, напугав Ву Син Цзы и заставив вскрикнуть:

- В-вы...

- Смотри, разве сейчас он не гонится за тобой? – Гуан Шан Цзынь лукаво улыбнулся ему, в его глазах заплясали веселые огоньки, он был в восторге.