Прошлое осталось в прошлом

Гуан Шан Цзынь выстроил резиденцию Ван Шу специально для господина Лу. Каждый камешек, каждая комната, широкая полоса цветов мальвы* - каждая мелочь свидетельствовала о привязанности и любви генерала. Чего бы ни пожелал господин Лу, Гуан Шан Цзынь тут же преподносил ему это на блюде, показывая тем, как он внимателен и щепетилен в отношении него.

Даже само название резиденции явно отражало чувства генерала.

Ван Шу – иное название яркой луны. В глазах Гуан Шан Цзыня господин Лу был подобен лунному свету – благородный, чистый и совершенный, как безупречный нефрит. Если бы Гуан Шан Цзынь не любил его и не восхищался им, тогда как бы он мог видеть его в таком свете?

Генерал стоял перед резиденцией Ван Шу и смотрел на вывеску, которую написал сам лично. Иероглифы были выписаны решительно и уверено, их штрихи были сильными и изящными, и, казалось, к лунному свету примешивался привкус кровожадности. Ему казалось, что он, наконец-то, осквернил этот чистый сияющий лунный свет, и теперь упивался этим. Вспомнив о своей прежней глубокой привязанности, Гуан Шан Цзынь посмеялся сам над собой.

Было около 9 часов вечера. Легкие облака заволокли ночное небо, и все вокруг казалось размытым в темноте. Это была безлунная ночь, и в резиденции Ван Шу зажгли несколько фонарей. Небольшая освещенная дорожка вела к зарослям мальв.

Ночной ветерок нес с собой прохладу, он шелестел листьями мальв, и черные одежды Гуан Шан Цзыня закружились вокруг его ног.

Он пришел сюда, чтобы встретиться с господином Лу.

Сегодня после обеда Хан Сяо нашла генерала и передала ему просьбу господина Лу встретиться с ним. Она сказала, что господин Лу соскучился по генералу и надеется увидеться с ним сегодня ночью.

Гуан Шан Цзынь немедленно принял приглашение. Последние несколько дней он умышленно избегал господина Лу. К его удивлению, господин Лу сумел выдержать это холодное отношение и смог смириться с ним, сдавшись только в ночь перед свадьбой. А раз так, как же генерал мог разочаровать его? Ему было в высшей степени любопытно, что же именно ему собирается сказать господин Лу.

В конце дорожки, вымощенной белым гравием, стоял павильон с тростниковой крышей. Это было одно из самых любимых мест господина Лу, где он с удовольствием проводил время. На вид он казался простым, но был построен весьма искусно. Сливаясь с цветами мальвы, он в своей простоте являл собою восхитительную безмятежность уединения. Это было единственное место во всей резиденции, к которому Гуан Шан Цзынь не имел никакого отношения – господин Лу выстроил его сам.

То, что встреча была назначена именно в этом месте, и намерения, скрытые за этим, вызывали у Гуан Шан Цзыня неудержимый смех.

Господин Лу до сих пор все старался поддерживать свой образ чистого и непорочного существа. Он стоял, гордо выпрямившись, как будто и не пытался украдкой понаблюдать за Гуан Шан Цзынем, как будто бы он не ощущал неловкости и огорчения.

А вот это уже интересно!

Гуан Шан Цзынь постоял с четверть часа, а затем пошел к павильону.

Мерцающие лампы освещали павильон, и вся эта картина напоминала белую орхидею в окружении золотого сияния. Это была неземная воздушная картина, окутанная безмятежной атмосферой. Никто не осмелился бы громко вздохнуть при виде нее, казалось, стоит сделать одно неловкое движение, и эта греза в один миг рассеется.

В центре павильона стоял невысокий бамбуковый столик и возле него – дзафу. Господин Лу сидел там, скрестив ноги, держась прямо и элегантно. Подняв голову, он смотрел на небо. Его кожа была подобна бледному нефриту, гладкому и прохладному, казалось, она излучала сияние.

Красивое элегантное лицо выглядело так, будто его отшлифовала проточная вода. Такое лицо легко могло запечатлеться в сердце человека, и забыть его было бы очень трудно.

Гуан Шан Цзынь некоторое время понаблюдал за ним с небольшого расстояния, а затем приветствовал его:

- Наставник.

От его приветствия господин Лу, казалось, слегка опешил, его плечи вздрогнули и, немного помолчав, он повернулся взглянуть на Гуан Шан Цзыня, пряча за улыбкой свою печаль, отразившуюся на его лице.

- Хэйван.

- Наставник, почему тебе никто не прислуживает? – Гуан Шан Цзынь прошел в павильон. Расправив одежды, он уселся на дзафу, их разделял лишь бамбуковый столик.

Среди зарослей мальв, кроме них двоих, здесь больше никого не было. Не было слышно даже стрекота насекомых, и лишь шепот ветра касался их слуха. Казалось, они пребывали в каком-то ином мире, отрезанные от всего человечества.

- Я попросил всех слуг удалиться, - ответил господин Лу, опустив глаза.

- Оу! – Гуан Шан Цзынь не торопился. Повернув голову, он смотрел на небо над павильоном.

Вокруг них воцарилась тишина. Господин Лу все ждал и ждал, но генерал ничего не говорил. Стиснув зубы, он подавил нарастающую панику, но он и не догадывался, что его стиснутые кулаки не ускользнули от взгляда Гуан Шан Цзыня и из-за своих опущенных глаз он не заметил усмешку на лице генерала.

- Ты... ты все еще винишь меня? – в конце концов, именно господину Лу пришлось уступить, он слегка запнулся, и голос его задрожал. Казалось, он вынес огромное неуважение и недопонимание, но все же старался вынести это, сохранив свое достоинство и отказываясь склонить голову.

Такое поведение когда-то и правда очень привлекало Гуан Шан Цзыня.

Генерал, подыгрывая ему, слегка нахмурился и вздохнул:

- Наставник, зачем вы так говорите? Я думал, что это вы до сих пор отказываетесь простить меня.

- Я отказываюсь простить тебя? – господин Лу быстро взглянул на него, глядя прямо в эти манящие колдовские глаза, которые, казалось, были полны чувств. Даже в мерцающем свете ламп эти глаза вызывали трепет в сердце. – Почему я не прощаю тебя?

- Из-за Ву Син Цзы, - Гуан Шан Цзынь сухо рассмеялся, его длинные изящные пальцы скользнули по поверхности стола, слегка задев пальцы господина Лу. Жар этого прикосновения был подобен звездному огню, полыхавшему в сердце.

Однако, когда прозвучало имя Ву Син Цзы, на него точно вылили ушат холодной воды, и по телу господина Лу пробежала дрожь. Его лицо, на котором было появился редкий румянец, снова стало мертвенно бледным.

- Я знаю, ты делаешь это, чтобы поволновать меня. После минутного молчания господин Лу вздохнул. – Ты еще помнишь Праздник Фонарей в тот год, когда ты вернулся с Северо-Запада?

- Помню... - сердце Гуан Шан Цзыня слегка дрогнуло, он взял руку господина Лу, которую тот держал на столе. Его кожа казалась слегка прохладной и Гуан Шан Цзынь, не удержавшись, сжал его руку еще крепче.

В тот день, увидев господина Лу, он, наконец, твердо ощутил, что он больше не грезит. Именно с этого момента он понял, что больше не испытывает к нему чувств, какие подобает испытывать ученику к своему наставнику, но его привязанность к господину Лу постепенно все возрастала. Тогда он пригласил господина Лу в свое поместье, наделив его статусом гостя. Несмотря на средние способности господина Лу, и на то, что он был абсолютно бесполезен, в его присутствии Гуан Шан Цзынь чувствовал умиротворение и твердую почву под ногами.

Когда именно их пути разошлись?

- Я специально искал тебя, - голос господина Лу звучал хрипловато и, не дожидаясь ответа Гуан Шан Цзыня, он продолжал. – Я видел тебя на улице в тот день, когда ты вернулся. Ты так сильно изменился. Хотя ты был все таким же необузданным и сумасбродным, но твой взгляд был пустым.

- Мой взгляд был пустым? – генерал слегка приподнял брови.

- Да, - господин Лу смотрел на него, сухо улыбаясь. – Ты не веришь мне, так? Ты не веришь, что я смог заметить это? Хэйван, я был рядом с тобой с тех пор, как тебе исполнилось десять, я знаю, каким ребенком ты был. Тебе нелегко пришлось на Северо-Западе, ты столько жизней принес в жертву, прежде чем настали эти последние несколько мирных лет. Разве я мог всего этого не знать? Ты тогда был в Чжусине, где щеголял на улицах вместе со своими славными солдатами. Ты был там, рядом с генералом Вей Юанем, но в тоже время, тебя там как будто не было. Эта сытая веселящаяся толпа была для тебя как насмешка, ведь так?

Легкая улыбка Гуан Шан Цзыня померкла, его лицо заледенело, он молча и бесстрастно посмотрел на господина Лу.

Он, действительно, никогда не думал об этом, но господин Лу смог разглядеть это в его душе. Даже его родители, даже Мэн Юэ никогда не смогли разглядеть, как трудно было ему оставаться в столице. Все вокруг него было знакомым ему, но в тоже время казалось чуждым. В его крови все еще бушевала жажда убийства, но у него не было возможности дать выход своим желаниям.

Глядя на этих глупцов, которые в жизни своей не страдали ни одного дня, он, словно в оцепенении, отсчитывал дни, но тот день, когда он должен был очнуться, все никак не наступал. Гуан Шан Цзынь не годился для этого сытого и мирного существования в столице. Он знал, что он дикий зверь, и теперь, вкусив свободы на поле боя, как он мог вынести кандалы повседневности?

- Я думал об этом много дней. В то время постоянно доносились слухи о тех неприятностях, которые доставляешь столице. Некоторые говорили, что семья генерального уполномоченного такая героическая и доблестная, но как же ей не повезло с этим воплощением дьявола, который вышел из этой семьи!

От этих слов Гуан Шан Цзынь расхохотался. Его очаровательные колдовские глаза прищурились от смеха, задевая струны сердца господина Лу.

- Воплощение дьявола? В то время я был молодым, диким и свободным, и ваши слова заставляют меня скучать по тем дням! Разве мог Гуан Шан Цзынь не знать, что о нем говорят жители столицы! Некоторые слова и выражения, которые они употребляли, исходили от него самого! – И тогда вы воспользовались возможностью встретиться с мной?