На протяжении многих лет старшие братья и сестры Жун Е выполняли все его просьбы. Они избаловали его, сделав недисциплинированным и неуправляемым. В частности, Жун Е заморочил Хэ Цинъюня до такой степени, что тот стал путаться и был полностью дезориентирован. Если Жун Е указывал на восток, он не шел на запад. Если ему нужны были звезды, он не давал луну. Если он ел виноград, Хэ Цинъюнь очищал его от кожуры и выковыривал из него косточки. Ни одно домашнее животное не получало такой заботы, как он. Его так опекали, что он сам уже не знал своего веса.

На душе Цин Луань стало плохо... Она заставила Жун Е пообещать, что он больше не будет подходить к учителю и не будет провоцировать Ухуаня-гэ.

Жун Е бездумно согласился и спросил с непринужденной улыбкой:

– Насколько красив был Ухуань-гэ раньше? Его уже изуродовали, а учитель все еще так глубоко хранит его в своем сердце?

В то время, когда они все прибыли в Долину Короля Медицины, он был слишком молод и, не в силах сопротивляться усталости, заснул как в тумане. Он не последовал за всеми, чтобы выразить ему свое почтение. Позже, услышав, как все обсуждают красоту Юэ Ухуаня, ему стало немного любопытно, и он захотел взглянуть. Однако Юэ Ухуань был очень занят, а Цин Луань не давала им выйти со двора, поэтому у него не было возможности посмотреть.

Позже, когда он увидел Юэ Ухуаня, его лицо уже было покрыто ядом змеи Маска дьявола. Это было странно и ужасающе.

Жун Е никогда раньше не видел такого чудовищного лица. Он так испугался, что следующие два дня ему снились кошмары. С тех пор он никогда не осмеливался смотреть на Юэ Ухуаня.

После этого Юэ Ухуань начал надевать маску, и ему стало немного спокойнее.

Теперь, когда учитель закончил свою закрытую культивацию, Юэ Ухуань заменил свою маску на изысканную золотую. От всего его тела исходило дыхание красоты. Но всякий раз, когда Жун Е видел его, он вспоминал ужас, скрытый под маской. Чем больше Цин Луань подчеркивала глубокие чувства между учителем и Ухуанем-гэ, тем больше он чувствовал, что учитель был очень решительным человеком, раз способен испытывать нежность к такому лицу...

Он считал, что служить культиваторам – это очень хорошо. Того немногого, что выпадало из их пальцев, было более чем достаточно, чтобы любой обычный человек чувствовал себя очень комфортно.

Жун Е посмотрел на свое отражение в зеркале. Все признавали, что он очень красив, и только Мин Хун мог соперничать с ним. Однако характер Мин Хуна был не очень приятным, и он полностью посвятил себя культивированию. Все знали, что в душе он восхищался Цин Луань-цзецзе. И хотя он не осмеливался сказать об этом, он намеренно подражал стилю одежды Ухуаня-гэ, чтобы привлечь ее внимание. Это было действительно смешно.

Насколько красив был Юэ Ухуань? Насколько привлекателен?

Жун Е слушал, как Цин Луань твердит одно и то же. В душе он стал еще более непримиримым. Он неоднократно уговаривал ее, и наконец ему удалось прогнать Цин Луань. Он не мог удержаться от смеха.

В секте Янь Шань, чтобы повысить свой престиж, но номинально для собственного блага, он говорил всем, что он из интеллигентной семьи. Поскольку он хорошо знал литературную классику, немного умел играть на гуцине и в шахматы, был очень вежлив в словах и делах, и все, включая Цин Луань, поверили в эту ложь. Он просто решил следовать всеобщему представлению о себе и притворялся.

На самом деле он родился в квартале красных фонарей. Его мать была популярной «цветочницей», а отец – неизвестным меценатом. Люди этой древней профессии принадлежат к числу низших из низших. Для многих приобщение к этой профессии передавалось из поколения в поколение. Оттуда было только три способа уйти – встретить героического, сентиментального благодетеля, уйти в религию, когда твоя красота поблекнет с возрастом, или быть унесенным в хлипком гробу.

Жун Е вырос в таком месте. Он видел много приветствий и проводов, сцен трагедии, комедии и фарса.  Он был рожден сяо гуанем, откуда у него могли быть чистые мысли? Как он мог чего-то не понимать?

Нрав его матери был временами хорошим, а временами плохим. Когда она встречалась с щедрым и мягким благодетелем, она была в хорошем настроении, пела и играла с ним в игры. Когда же она встречалась с плохо настроенным благодетелем, она становилась раздражительной и тревожной, а затем строго выговаривала ему: «Зачем я родила такое никчемное существо, как ты?»

Мать заставила его научиться добиваться расположения, выказывая покорность, наблюдать за словами и выражениями других людей, чтобы уловить их мысли, изучить четыре искусства и принимать несчастья как нечто, предначертанное судьбой.

Сначала он был ужасно напуган, но потом перестал бояться.

У него был сладкий рот, и всякий раз, когда его братья и сестры получали большие чаевые, они делились с ним частью в виде закусок. Он проводил свои дни очень безбедно.

Все хвалили его за то, что он красив и умен. Когда он вырастет, он наверняка станет звездой среди сяо гуаней.

Тогда мать еще сильнее ругала его: «Ничтожество!»

Позже его красоту случайно обнаружил Се Цзе. Он назвал себя культиватором и предложил за него цену, сказав, что хочет забрать его к себе в ученики.

Его мать была мастером «ветра и луны»*. Казалось, она что-то понимала, но все равно продала его.

(ПП: Пустые или незначительные разговоры)

Он не хотел покидать свою мать. Он плакал и поднимал шум, отказываясь уходить.

Мать безжалостно избила его. Она заставила его перестать плакать, а затем красиво одела его, чтобы он выглядел как избалованный сын богатой семьи, и передала его Се Цзе. Се Цзе с добрым лицом и приятными глазами сказал ему, что царство смертных и царство бессмертных отличаются друг от друга, и он опасается, что в будущем им будет трудно видеться. Он позволил матери и сыну сказать несколько слов на прощание.

Жун Е навсегда запомнил выражение лица матери. В нем не было ни грусти расставания, ни нежелания отпускать. Она была похожа на свирепую тигрицу, шаг за шагом подталкивающую своего детеныша к краю обрыва. Низким голосом она прорычала: «С этой твоей никчемной жизнью есть хоть что-то, на что ты не осмелился бы поставить?! Как бы опасно это ни было, ты должен рискнуть!»

Он был так напуган, что обнял мать, желая снова заплакать.

«Убирайся!» – мать решительно вытолкнула его за дверь, – «Если ты выживешь, то хорошо. Если умрешь, то так тому и быть! Тебе нельзя сюда возвращаться!»

У него не было другого выбора, кроме как последовать за Се Цзе и покинуть знакомый мир. Когда корабль взмыл в небо, он не мог не оглянуться.

Его мать стояла перед окном и плакала, тихо ругаясь: «Никчемный...»

Жун Е посмотрел на себя в зеркало. Глаза молодого человека в зеркале были немного красными, что нарушало романтическое качество глаз персикового цветения.

Он недовольно помассировал глаза, планируя позже приложить к ним теплый камень в качестве горячего компресса.

После того, как дело Се Цзе было раскрыто, все очень испугались, но он не боялся. Даже если бы его продали в рабство, чтобы он служил мужчинам, это было не более чем возвращение к прошлой жизни.

Когда сестра Цин Луань попросила слуг долины отправить всех домой, он нашел предлог, чтобы пойти с ними, а затем тайно сбежал по дороге. Используя то немногое, чему он научился, он замаскировался и отправился в квартал красных фонарей. Он хотел отдать пилюлю Яншоу своей матери, но потом узнал, что она умерла от болезни на второй год после его отъезда.

Жизнь смертного так же дешева, как жизнь муравьев и сверчков. Как нелепо...

Жун Е не плакал. Как он и планировал, он сказал слугам долины, что забыл адрес своей семьи и ему некуда идти. Таким образом, он успешно вернулся в Долину Короля Медицины.

Какая разница между служением культиватору бессмертного царства и служением смертному благодетелю?  Если Ухуань-гэ смог это сделать, то почему другие не могли?

Его способности были не так хороши, как у Мин Хуна. Ему было трудно продвинуться в культивировании. Построение Фундамента было далеко в неопределенном будущем. Если бы ему удалось добиться расположения учителя, он смог бы получить драгоценную пилюлю и достигнуть Построение Фундамента, став настоящим культиватором, верно?

Хотя Цин Луань-цзецзе говорила много страшных вещей, но...

На что еще он мог поставить эту никчемную жизнь?