Прошло восемь тысяч лет, и культиваторы уровня Святого, участвовавшие в этом инциденте, либо вознеслись, либо пали.

Истина затерялась в длинной реке истории.

…

Сун Цинши вспомнил высококачественный камень Кровь Феникса, который он только что получил. Он уделял особое внимание справедливости и никогда не скрывал добычу. Поэтому он тихо отвел Ань Луна в сторону и сказал:

– Я помню, что тебе не нравятся такие вещи. Когда я соберу останки водяного монстра, я добавлю Траву Тяньцзы и приготовлю для тебя высококачественную Пилюлю Духовного Зверя. Остальное я компенсирую тебе духовными камнями, хорошо?

Лицо Ань Луна вытянулось:

– Я помню, что тебе тоже не нравятся такие игрушки.

Сун Цинши смущенно улыбнулся:

– Я хочу подарить это кое-кому.

Как мог Ань Лун не догадаться, кому он собирался его отдать? Он медленно закрыл глаза и прошептал:

– Да.

Ревность переросла в безумие. Убийственное намерение быстро распространялось по телу, и слуховые галлюцинации становились все сильнее и сильнее.

Он заставил себя не смотреть, не слушать и не думать.

Я не могу ошибаться…

…

Получив план лечения от Сун Цинши, культиваторы из различных сект заплатили за консультацию, а затем забрали своих членов. Что касается оставшихся культиваторов-изгоев, Секта Фу была достаточно любезна, чтобы позаботиться о них. Молодые ученики Секты Красного Дракона забрали своего учителя и старших братьев и сестер. Они были так счастливы, что обнялись одной большой группой, плакали и смеялись, рассыпаясь в миллионах благодарностей. Они совсем не походили на культиваторов. Можно было видеть, что отношения между учителем и его учениками были глубокими. Это было чрезвычайно трогательно.

Мастером Секты Красного Дракона был культиватор средних лет, который держал на руках ребенка. Он был серьезно ранен водяным монстром и все же он по-прежнему изо всех сил защищал своих учеников. Можно сказать, что у него было хорошее и чистое моральное поведение. Он был хорошим учителем, которого трудно найти.

Сун Цинши спокойно взглянул на своего любимого ученика, надеясь, что тот будет тронут этим трогательным проявлением любви между учителем и учениками…

Жаль, что Юэ Ухуань не обратил внимания на эту сцену. Он был полностью сосредоточен на том, чтобы собрать останки водяного монстра.

Сун Цинши потерпел неудачу…

Ань Лун сказал, что у него появилось желание выпить, и, сойдя на берег, он оставил всех и поспешил прочь.

Сун Цинши привык к его странному характеру и не принимал это близко к сердцу. Видя, что Мастер Секты Секты Красного Дракона был серьезно ранен, и потому что он восхищался его моральным поведением, Сун Цинши взял на себя инициативу остаться, чтобы лечить его. Мимоходом он собирался спросить его, что ему следует делать, чтобы получить любовь своих учеников. Ученики Секты Красного Дракона были вне себя от радости, когда узнали о его решении. Они хотели бы принести большой паланкин, чтобы приветствовать его возвращение.

Юэ Ухуань увидел, что он счастлив, и решил просто остаться, чтобы помочь.

…

Была поздняя ночь, глубоко в густом лесу раздался крик галки.

Ань Лун сидел один в темноте, болезненно сжимая голову. Его глаза были такими красными, что с них почти капала кровь, а лицо сплошь покрыла черная чешуя. Под татуировкой Пяти Ядовитых Гадов на его руке корчился черный туман, его конечности постоянно менялись. Он снова подавил его и отодвинул назад.

Странный голос в его голове, который, как он думал, давно исчез, возник снова. Он говорил без остановки, и каждое слово было подобно ножу, яростно вонзающемуся в его сердце. Он не хотел этого слышать, но у него не было выбора.

«Ты думал, что понравишься ему, если будешь вилять хвостом и лебезить перед ним?»

«Ты думал, что понравишься ему, если обретешь силу и защитишься от ветра и дождя?»

«Ты думал, что понравишься ему, если заберешься на высокую должность, снова и снова едва спасаясь от смерти?»

«Ты думал, что понравишься ему, если будешь продолжать терпеть это и оставаться преданным ему?»

«Ты думал, что, когда он постучал в твою дверь той ночью, он согласился с твоими тщетными надеждами? Твоя внешность в то время была совершенно нелепой, по-настоящему и совершенно нелепой… Ты смог скрыть правду только за счет того, что выдал своего шпиона*. Ты такой глупый, я едва могу на тебя смотреть...»

(ПП: голос имеет в виду Хуан Лин, служанку Долины. Глава 20.)

«Каждый раз ты используешь Призрачного Гу и просишь о сне, о котором не можешь просить. Но ты когда-нибудь получал желаемый финал в фантазии? Почему ты шокирован этим осознанием? Неважно, какие средства ты используешь или как сильно ты умоляешь, он не любит тебя, верно?»

«Ты отвратительный жук, который выполз из грязи. Ты облачился в человеческую кожу и выплевываешь  человеческие слова. Ты важничаешь, тщетно пытаясь приблизиться к яркой луне. Как ты мог осмелиться? Ты достоин этого?»

«Проснись и откажись от своей человеческой души».

«Проснись. Грабеж, жадность, безжалостность и убийство – вот твоя природа...»

«…»

– Заткнись! Заткнись! – Ань Лун безумно ударился головой о камень, желая разбить себе голову и стереть в порошок все содержимое, – Убирайся из моей головы!

Я не могу ошибаться…

Не могу ошибаться…

Не могу…