Глава 107. Вести дела искренне и справедливо

Когда Сун Цинши проснулся, он обнаружил, что уже давно наступила ночь. Он посмотрел на убранство гостевой комнаты Секты Небесный Воинов вокруг себя и на мгновение растерялся, соображая, где находится. И только когда он увидел, что лампа на столе сделана из Ночной жемчужины из Павильона Небесного Ремесла и не является ни масляной лампой, ни свечой, он окончательно проснулся и в тревоге вскочил с кровати. Не успев обуться, он огляделся по сторонам и увидел мужчину в красном парчовом халате, сидящего на шезлонге у окна. Он давно сбросил свою маскировку, и лунный свет освещал его великолепное лицо. В его темно-золотых глазах феникса была глубокая тьма.  Длинные, слегка вьющиеся волосы были небрежно завязаны возле уха. Его облик молодого человека уже давно исчез, а рост стал намного выше...

Это был Фэн Цзюнь, Мо Юань, а также Ухуань...

Сун Цинши осторожно подошел к нему. Он обмакнул палец в освежающий дух чай, желая написать свой вопрос на столе.

– Ты уже можешь говорить, – мужчина очнулся от своих мыслей и не удержался от напоминания, когда увидел, что он пытается писать.

Сун Цинши понял, что он больше не немой. Он быстро издал «ах-ах-ах», упражняясь в вокале. Прошло довольно много времени, прежде чем к нему вернулась способность говорить. Он долго думал и тихо позвал:

– Ву-Ухуань...

Это было единственное имя, которое он хотел назвать.

Шэньцзюнь не стал больше отрицать. Он просто взял его руку и осторожно положил на свою ладонь, крепко сжав ее.

– Прости, – Сун Цинши увидел это знакомое движение и понял, что собеседник уже знает, что он делал в массиве Мо Юаня. В массиве он полагался на свое бестолковое сердце, чтобы упорно продолжать выполнять задание более сотни раз. Теперь, когда пыль осела, он наконец-то почувствовал боль, вызванную более чем сотней неудач. Сначала это была тупая пульсирующая боль, а затем она становилась все глубже и глубже, пока не достигла дна его сердца. Он всхлипнул и попытался подавить поток слез. Но он просто не мог больше этого выносить и, наконец, заплакал вслух, говоря, – Прости, я слишком глуп. Я старался изо всех сил, но не смог решить проблему. Прости, я причинил тебе столько боли...

От слез его речь стала бессвязной. Он не понимал, о чем говорит.

– Не грусти, я вернулся, – Шэньцзюнь знал, что в нем накопилось слишком много эмоций и ему нужно выплеснуть их. Он не пытался остановить его, просто взял его на руки и нежно гладил по спине, терпеливо ожидая, пока он выплачет всю боль из памяти и полностью вернется к реальности.

Сун Цинши долго плакал и постепенно успокоился... Он крепко сжал теплую руку и убедился, что этот человек все еще рядом с ним. Он не потерял его. Его глаза были полны вопросов.

– После того, как я вошел в массив, я не получил никакого грязного задания, и я сразу же был привязан к телу Ухуаня. Я знал, что это я в своей прошлой жизни. Я ненавидел такую личность и ситуацию. Я намеревался немедленно уйти, но потом увидел, что ты приближаешься, и решил не уходить. Следующее, что я понял, – это словно я лично переживал спектакль. Я наблюдал и чувствовал, но не мог контролировать развитие и ход сюжета, – видя, что он окончательно успокоился, Шэньцзюнь медленно рассказал ему о том, что он пережил в мире массива, – Я наблюдал за тобой... как ты изо всех сил старался спасти меня, как вел меня за руку. Я был так счастлив. Ты согласился выйти за меня замуж и стать моим даосским спутником, и я был вне себя от радости. Я подумал, что, почувствовав такое счастье, неважно, что Мо Юань встретил несчастливый конец. Неважно, что он сошел с ума и умер. Однако я никак не ожидал, что конец истории будет таким. Это было так больно, что я просто не мог с этим смириться...

Сун Цинши снова извинился:

– Мне очень жаль.

– Тебе не нужно извиняться. Это не ты виноват, – Шэньцзюнь глубоко вздохнул. Он думал над этим вопросом, пока Сун Цинши спал, – Когда ты провалился в первый раз, я был так зол, что не мог сдержаться. Я ненавидел судьбу, ненавидел миссии, я даже ненавидел себя в прошлой жизни. Я хотел разорвать тигриный браслет. Но я увидел, что ты решил начать все сначала, и был немного удивлен. Это было похоже на работу демонов и богов*... Мне стало интересно, что ты собираешься делать, и я остановил себя...

(ПП: Любопытное совпадение, необъяснимое событие, требующее сверхъестественного объяснения)

В результате он наблюдал, как Сун Цинши начинал снова и снова, и снова и снова терпел неудачу...

То же начало, разные провалы. Сун Цинши пытался больше сотни раз, изо всех сил стараясь спасти его.

В чем же была причина неудач?

Его первоначальная ярость постепенно улеглась, и он наконец понял истинную суть задания массива. Единственным человеком в мире, кто знал его лучше всех, был он сам.

Массив Мо Юаня не был экзаменационным вопросом для Сун Цинши; скорее, это был ответ, который он оставил для себя.

– Быть манипулируемым так называемой миссией и судьбой – это несправедливость Небес. Но ответственность за неудачу «Неразрешимого» лежит на мне... – он знал, что Сун Цинши уже давно обнаружил эту проблему благодаря своим бесчисленным повторяющимся неудачам. Но у него не было возможности решить эту проблему, – Ты мне очень нравишься, и я готов отдать тебе все: свои чувства, свою жизнь, свою душу... Но единственное, чего я тебе не дал, – это доверия.

Он был слишком умен, слишком горд, слишком самоуверен. Он был слишком увлечен стремлением к совершенству и поэтому не мог смириться с ошибками и неудачами. Он не верил в миссию Сун Цинши и не верил в чувства Сун Цинши к нему, что привело к неразрешимому финалу.

То, что за кулисами манипулировало судьбой, воспользовалось этими двумя небольшими пробелами в его личности – перфекционизмом и мизофобией. Пока он был брошен в грязную и непроглядную тьму, оно могло расслабиться и наблюдать, как он раз за разом попадает в придуманную им самим ловушку. Из-за отвращения к самому себе, даже наткнувшись на спасительную корягу, он бы только затащил ее в воду, заставляя ее мучительно погружаться в пучину вместе с ним.

Он действительно был таким глупым...

– Паранойя возникла из-за страха, а стремление уклониться – из-за чувства неполноценности, – Шэньцзюнь наконец-то проанализировал собственное сердце, столкнувшись с глубокой тьмой внутри, – Я боюсь; боюсь, что твои чувства ко мне – всего лишь красивая ошибка. Я боюсь, что ты найдешь правильный ответ и забудешь обо мне. Я боюсь, что тебе понравится другой, и я также боюсь, что ты понравишься другим. Еще больше я боюсь, что однажды ты поймешь, что такое истинное совершенство, а потом осознаешь мои недостатки и уйдешь...

Сун Цинши отчаянно замотал головой в знак того, что он этого не сделает.

Мо Юань пал среди своей безумной резни. Перед смертью он наконец-то уловил проблеск тайны, известной только небесам. Тогда он понял, что миссия, о которой ему когда-то рассказал Сун Цинши, была реальной. Но к тому времени он уже был бессилен исправить ситуацию.

Тогда он сделал этот тигровый браслет, запечатал в нем свою память и установил эту неразрешимую миссию. Способ инициировать миссию был через два разных огня Сун Цинши, но на самом деле фактической целью было его будущее «я». Мо Юань хотел, чтобы его будущее «я» увидело искупление Сун Цинши, который никогда не сдавался. Это откроет его параноидальное и упрямое сердце.

Сто двадцать семь циклов миссий.

Неважно, насколько трудной или болезненной была миссия; неважно, был ли он слепым или грязным; неважно, в каких плохих обстоятельствах он оказался; неважно, был ли он красив или уродлив; неважно, насколько темным было его сердце; неважно, сколько плохих вещей он совершил; он был тем, кого всегда выбирали и кому отдавали сердце и душу...

Сун Цинши неустанно трудился, пытаясь вытащить его из бездны.

Так что не бойся, он никогда не откажется от тебя...

Шэньцзюнь перевернул ладонь Сун Цинши и нежно погладил тыльную сторону его руки. Он посмотрел на него и, получив разрешение, снова поставил метку души.

Два цветка персика, пройдя через оковы жизни за жизнью, уже стали такими красными, что с них почти капала кровь.

Его улыбка была печальнее слез.

– Сколько жизней мы были даосскими спутниками, чтобы сделать метку такой?

– Я-я же говорил тебе, – Сун Цинши еще не полностью адаптировался к тому, чтобы снова говорить, и его речь была не очень гладкой. Он очень старался и выговорил, – Ухуань, ты мне нравишься.  

Он был самым зацикленным человеком в мире. Он никогда не менял своих предпочтений.  

Сун Цинши почувствовал себя немного обиженным:

– Я говорил, что ты мне нравишься много-много раз.  

Любые слова, сказанные три или более раз, означали, что они важны. Он думал, что сказал все достаточно ясно, но собеседник все равно не понял...  

Шэньцзюнь подсчитал и сказал:

– В этом мире ты сказал это сто восемьдесят четыре раза.  

Он помнил каждый раз.  

Сун Цинши был ошеломлен. Он потерял часть своей памяти и многое не помнил, но ему казалось, что он не должен был говорить это так часто, верно?

Шэнцзюнь вспомнил те приятные моменты и пояснил:

– Тебе нравилось говорить это в постели.  

Сун Цинши понял и честно признался:

– Наверное, я молил о пощаде...

Шэньцзюнь был ошеломлен.  

Сун Цинши был так смущен, что хотел провалиться под землю, но слова уже были произнесены, и ему ничего не оставалось, как объяснить:

– Говорят, что мужчины не могут сказать «нет» в постели. П-поэтому я постеснялся прямо...

Он усвоил горький урок в памяти Мо Юаня. Чем бы культиваторы меча ни занимались, они отдавали этому все силы. Его начальный уровень культивации был не очень высок, и он еще не закалил свое тело. С ним играли до бесконечности, но он все равно ничего не мог сказать. Часто к тому времени, как они заканчивали, он был на грани потери сознания. Он думал сделать деревянную табличку с этим предложением, используя тактичный способ, он надеялся, что ради их любви Ухуань отпустит его раз или два. Однако этот план показался ему слишком странным, и в конце концов он решил не делать этой глупости. Позже ему удалось повысить свою базу культивирования, и он закалял свое тело лекарствами, чтобы адаптироваться.