Сун Цинши посмотрел на выражение его лица и почувствовал, что понимает, о чем тот думает. Он взял со стола нетронутый освежающий чай и протянул ему обеими руками:

– Хочешь выпить?

Ань Лун был так зол, что вместо этого начал улыбаться. Он взял в руку освежающий дух чай и выпил его за один раз. Затем руками, похожими на железные зажимы, он схватил этого дурака, который был сбит с толку ситуацией, взвалил его на плечо и большими шагами вышел из лаборатории, ища место, где можно было бы полностью разобраться с этим человеком.

Слуги долины, стоявшие вдоль дороги, бросали на них косые взгляды. Шум, который поднял Лун, совершенно смутил Сун Цинши, но он знал, что был неправ, поэтому у него тоже не хватало духа сжечь его. Он продолжал материализовывать и рассеивать алхимический огонь на своей ладони, но пока он колебался, его уже унесли далеко.

Гу у входа в лабораторию рассредоточились, а затем снова собрались вместе, как прилив, заманив Юэ Ухуаня внутрь.

Ань Лун прошел весь путь до дворца Фулин и обнаружил, что пейзаж, который оставался неизменным в течение сотен лет в Долине Короля Медицины, изменился. Многие знакомые ему вещи были стерты. Повсюду была показная красота, повсюду чувствовалась тень этого злодея.

Место, где он оставил свои следы, было осквернено, окрашено в аромат, которого там быть не должно. Чем больше он думал об этом, тем больше злился. Он безжалостно сбросил мужчину с плеча.

Даже для обычного культиватора, не культивирующего тело, не было бы проблемой устойчиво приземлиться на ноги от такого толчка. Однако Сун Цинши не успел собраться с силами, не смог устоять на ногах и упал на землю. Он долго не вставал.

Увидев его жалкий вид, Ань Лун был потрясен и сожалел о своем поступке. Большая часть его гнева тут же исчезла.

Светящийся Дракон многого не понимал. Он просто почувствовал себя очень расстроенным, когда увидел, как Сун Цинши рухнул на землю. Он тут же подполз и выпрямился, превратившись в трость.

– Сяо Бай, ты так добр, – Сун Цинши воспользовался поддержкой Светящегося Дракона, чтобы медленно встать. Он похромал к Луну и пожаловался, – Если тебе есть что сказать, давай обсудим это медленно. Я не хочу ссориться с тобой прямо сейчас.

– Что? Твоя рана еще не зажила? – Ань Лун грубо отнял его у Светящегося Дракона и повернул с боку на бок, несколько раз осматривая. Наконец он поднял рукав, ущипнул его за левую руку и спросил, – Ты не можешь двигать этой стороной?

Сун Цинши честно ответил:

– Половина моего тела была сожжена молнией. Все мои меридианы и кожа отросли заново. Сейчас я не могу управлять этой стороной.

– Она выглядит мягче, чем оригинальная кожа, – Ань Лун прищурил глаза, несколько раз осторожно поглаживая его по руке. Он облизнул губы и стиснул зубы.

Сун Цинши внезапно понял, что ситуация становится далеко не обнадеживающей, и быстро попытался отдернуть руку. Однако руки Ань Луна были настолько сильны, что он вообще не мог ими пошевелить.

Сун Цинши оставил всякую надежду.

– Тебе разрешен только один укус. Если ты укусишь больше одного раза, я подожгу тебя.

Ань Лун поднял брови и спросил с улыбкой, которая вовсе не была улыбкой:

– Почему бы тебе просто не сжечь меня прямо сейчас?

– Ты не виноват в этом, – Сун Цинши никогда не любил оправдывать свои ошибки и был достаточно храбр, чтобы взять на себя ответственность за них, – Хотя это был несчастный случай, в конце концов, я заставил тебя беспокоиться обо мне. Это моя вина, так что это нормально – позволить тебе откусить кусочек, чтобы выплеснуть свой гнев.

Кроме того, он не должен был рисовать собачью голову на конверте. Это было слишком неуважительно по отношению к другу.

В уголках губ Ань Луна появилась улыбка. Его враждебность чуть уменьшилась, хватка немного ослабла, и зубы стали меньше чесаться.

Сун Цинши ковал железо, пока горячо:

– Это я виноват. Если ты злишься, ты можешь прийти и свести со мной счеты, но не вини Ухуаня.…

Прежде чем он успел закончить свои слова, его укусили с такой силой, что белая и нежная плоть на его руке была почти оторвана.

Сун Цинши закричал от боли, слезы готовы были вот-вот хлынуть наружу.

Укус этого хаски был очень болезненным.