Юэ Ухуань улыбнулся, поднес флейту к губам и нежно сыграл «Фэн Цю Хуан», ту самую композицию, что кружила вокруг его сердца бесчисленное количество раз.

В ночи тихонько плыла протяжная мелодия. Шумные вороны прекратили свои крики. Иволга, вернувшаяся в свое гнездо, высунула голову. Несколько жаворонков сели рядом с ними. Дрозды и ткачики приземлялись один за другим, а белые журавли в пруду расправляли крылья и летели к ним…

Вся его привязанность была передана звуками этой флейты.

Сун Цинши медленно поднялся и сел перед ним. Сбитый с толку, он услышал смысл, который несло в себе ее звучание. За ее звуками он уловил призыв и тупо уставился на розовые губы Юэ Ухуаня. Вспоминая слова из романа, думая о паре, которую он видел в бамбуковом лесу, в его сердце появилось странное желание. Чем больше он смотрел, тем слаще это казалось, чем больше он смотрел, тем больше жаждал. Он чувствовал, что это, должно быть, вкуснее всех конфет в мире.

Он мне нравится. Он мне очень нравится …

Он интуитивно ощущал, что Юэ Ухуань чувствует то же самое.

Музыка достигла последней ноты, и протяжный звук поднялся по спирали в небо.

Губы Юэ Ухуаня покинули черную бамбуковую флейту. Он обнаружил, что Сун Цинши смотрит на него и улыбается. Пьяное выражение его лица было ошеломленным. Кто знает, о каких забавных вещах он думал…

Сун Цинши придвинулся ближе к его подбородку. Он понюхал свою цель и спросил с улыбкой:

– Ухуань тоже хочет съесть что-нибудь сладкое?

Юэ Ухуань не понял, что он имел в виду, и небрежно сказал:

– Хорошо.

Внезапно Сун Цинши схватил его за плечи и насильно поцеловал в губы.

Глаза Юэ Ухуаня расширились от удивления. Огромное потрясение заставило его забыть, как реагировать.

Это был неопытный и неуклюжий поцелуй, как у новорожденного щенка, небрежно облизывающего и грызущего кость. Он явно не знал, как целоваться, но продолжал изо всех сил стараться. Сначала он нежно облизал каждый дюйм его губ, сделав их влажными, а затем нежно прикусил их. Казалось, он хотел проглотить их, но боялся причинить боль. Он двигался взад и вперед, не зная, как это съесть. Наконец, он издал легкий стон недовольства.

Юэ Ухуань наконец пришел в себя. Он в панике оттолкнул Сун Цинши и отчаянно вытер руками следы влаги с губ своего учителя. Ненавидя себя за то, что не может вытереть его начисто, он поискал носовой платок в пространственном мешочке.

– Не целуйте меня… Вы ... вы не представляете, скольких отвратительных вещей касался мой рот. Это... это запятнает вас.

– Почему ты все время говоришь, что ты грязный? – Сун Цинши был в растерянности, – Ухуань очень чистый. Не грязный.

Юэ Ухуань умолял:

– Учитель, вы не понимаете этих вещей. Вы чистый человек. Не прикасайтесь ко мне...

Сун Цинши немного подумал и решил, что этот вопрос должен быть научно подтвержден. Со скоростью и силой культиватора Зарождающейся Души он бросился к нему, чтобы попробовать еще раз и подтвердить вкус.

Юэ Ухуань не смог увернуться. Он был в полной панике.

Сун Цинши заключил:

– Ухуань очень сладкий.

Юэ Ухуань тупо посмотрел на него, совершенно потеряв дар речи.

– Если ты думаешь, что ты грязный, – Сун Цинши придумал план решения этой проблемы и снова поцеловал его, – Не бойся. Я вылижу тебя, и ты будешь чистым...

Дыхание Юэ Ухуаня участилось, в голове у него все смешалось.

Цепи желания ослабли. Дикое животное, запертое в клетке, начало проявлять беспокойство, отчаянно рыча…

Он просто немного попробует. Немного – это нормально…

Бесчисленные Лозы Кровавого Короля безумно проросли, снова сплетаясь в сеть и прочно связывая человека перед ним. Они подтащили его, прижали к груди, не оставив ему ни пространства, чтобы уклониться, ни шанса, чтобы убежать.

– Учитель, вы целуетесь не так. Позвольте мне научить вас.

Юэ Ухуань наклонился, запечатлев яростный поцелуй на его бледно-розовых губах. Затем он разжал челюсти, вторгаясь на эту нетронутую, чистую территорию, безумно обвиваясь вокруг мягкой и влажной, прекраснейшей из всех сладостей. Наступление и отступление, зондирование и атака. Это было похоже на ловкую мелодию, и неуклюжая нота, наконец, нашла правильный ритм, сливаясь с ней и становясь мелодичной и трогательной, чтобы больше никогда не отделяться друг от друга.

Между ними распространилось влажное и тяжелое дыхание.

Сун Цинши наконец пришел в себя… он понял, что натворил.

У психиатра никогда не должно быть никаких двусмысленных мыслей по отношению к своему пациенту. Это было частью профессиональной этики и правилом в их отрасли. Вот почему он никогда не осмеливался думать об этом, никогда не осмеливался прикоснуться. Но что он делает сейчас? Что он делает с пациентом?

Он пересек запретную зону, которую никогда нельзя пересекать, и нарушил железное правило, которое никогда нельзя нарушать.

Это был серьезный случай нарушения правил, серьезный случай врачебной халатности…

Что же делать?

Сун Цинши крепко вцепился в плечи Юэ Ухуаня. Любое количество страха приведет к более жестокому нападению. У него так закружилась голова от поцелуев, что сознание помутилось. Он не знал, как поступить в подобном случае халатности, и не знал, какую цену ему придется заплатить, чтобы заслужить прощение.

Нормально ли будет нести эту ответственность всю жизнь?

…

Юэ Ухуань поцеловал его еще глубже. Для него в этом мире реальным был только человек в его объятиях. Он совершенно не хотел расставаться с этим самым прекрасным вкусом. Он не мог им насытиться.

В темноте бамбукового леса Ань Лун молча наблюдал за происходящим. Его глаза уже стали темно-красными, непохожие на человеческие вертикальные зрачки, как у чудовищного Гу из бездны ада, не выражали никаких эмоций.

Юэ Ухуань уже обнаружил это ужасающее присутствие. Он беззаботно улыбнулся и продолжил свои страстные поцелуи.

Этот парень наконец-то появился, и теперь многие вопросы можно уладить.

Это двойное счастье.