Варго не приостановил свой марш, но оглянулся через плечо на непроницаемую массу тумана, поглотившую остальную часть острова. "Не в Чартерхаусе - в амфитеатре". Он покачал головой. "Серрадо умнее, чем я думал".

Мимо бежали люди - настоящие люди, подумал Седж, а сокол, слишком симпатичный для своего собственного блага, кричал им с Варго, чтобы они повернули назад, возвращались, это небезопасно. Мы знаем, что это небезопасно. Поэтому мы здесь. Он оттолкнул красавчика в сторону и случайно сбил его с ног - пепел испортил ему способность оценивать свои силы.

Поднявшись на вершину, они прорвались сквозь туман, и над ними высились стены амфитеатра. На западе в кровавой дымке виднелось заходящее солнце.

Устье главного туннеля, ведущего в здание, превратилось в пасть, которая поглотила Варго, а мгновение спустя - и Седжа. В реальном мире здесь были световые камни, но во сне здесь была кромешная тьма; когда они вышли из туннеля на трибуны, он почувствовал, что дезориентирован тусклым светом.

Они были достаточно высоко, чтобы видеть сцену амфитеатра. И сквозь пепел виднелась не только сцена, но и земля под ней, видимая только во сне Ажераиса.

"Он пока не активен". В тоне Варго слышалось облегчение.

"Чего именно нет?" спросил Седж, но тут же увидел. Он ожидал увидеть яркие меловые линии, которые обычно ассоциировались у него с Нуминатрией, но эти были настолько тусклыми, что почти сливались с голым камнем сказочного ландшафта.

Кроме того, он выглядел слишком маленьким. Фиенола не преувеличивала: нуминат занимал весь пол амфитеатра.

"Черт", - вздохнул Седж. "Ты уверен, что сможешь это устранить? Или исправить?"

Положив руку на перила, обозначавшие границу скамей для простолюдинов, Варго спрыгнул вниз, к ложам для знати, и начал пробираться через лабиринт к низкой стене у края сцены. "Если она не активна, то да. Мне просто нужно придумать, как пробраться под сцену и снять фокус, прежде чем..."

Слабый звон городских колоколов ознаменовал смену солнечных часов на земные. Седж понимал, что ему показалось, будто туман редеет по мере того, как солнце опускается за горизонт; прошло уже несколько недель после весеннего равноденствия, и солнце еще долго не зайдет.

В мире бодрствования это было правдой. Но во сне на звон колоколов и мнимое затухание отвечал пурпурно-голубой всполох в центре амфитеатра: глубокий бассейн с клубящейся пеной и звездами, который Седж слышал только в описании... потому что никогда не был здесь в ночь Великого Сна.

Линии, пересекающие сцену, ловили свет, вспыхивая фиолетово-сине-зелеными оттенками, как перья ткача снов. Нет, не ловили: вспыхивали собственным светом, достаточно ярким, чтобы отпечататься на веках Седжа. "Ты... ты ведь можешь снять фокус, не так ли? Остановить его?" - спросил он.

Варго вцепился в перила до белизны костяшек пальцев, его лицо мерцало голубым светом и тенью с каждым импульсом нумината. "Источник - это фокус. Это только что стало... сложнее".

Из теней у основания стены донеслось шипение, похожее на смех.

У Седжа были только детские рассказы и описания Рен, но он понял это сразу, как только услышал звук. Злыдень.

Варго был так же бледен, как и на Чумной улице. "Намного сложнее".

Седж сжал пальцы в кулаки. Костяшки пальцев, избитые годами уличных драк, трещали, как фейерверк, а запястье болело от ярости. Во сне боль могла исчезнуть, но он пришел, чтобы снова с ней встретиться. "Делай то, что должен делать. Я прикрою тебя".

Большой амфитеатр, Старый остров: Киприлун 35

Рен почувствовала момент, когда сон изменился.

Время ускользало - полное солнце, полная луна, совсем без луны, - но вот она услышала далекий звон колокольчиков, и вдруг все вокруг погрузилось в сумерки и осталось в них. Свет над Пойнтом был пурпурным, зеленым и полуночно-голубым, как маяк над морем тумана.

Источник, подумала она, и паника подкатила к ее губам. Не опоздала ли я?

Но сон не рассыпался, и свет продолжал сиять. И она отказалась сдаваться.

Но по мере того как она взбиралась на Пойнт, до нее стали доходить новые подробности. Не кошмары или сны о другой Надежре, а бодрствующий мир, с кричащими толпами, стекающими по склону, прочь от амфитеатра. На мгновение она подумала, не опоили ли их пеплом - снова адская ночь, - но нет. Каким-то образом мир бодрствования проникал сквозь границу между мирами.

Рен уворачивалась от людей, не будучи уверенной, что они будут физически воздействовать на нее или она на них. И тут впереди она увидела слишком знакомую фигуру.

Грей Серрадо стоял в начале туннеля в амфитеатр, выкрикивая приказы и жестами отгоняя людей. Чтобы попасть внутрь, Рен придется пройти мимо него.

Она закрыла глаза и попыталась заставить сон позволить ей пройти. Прыгнуть, как во время Адской ночи, чтобы попасть туда, куда нужно. Но когда она снова открыла глаза, она все еще была снаружи.

Она была под маской Арензы. Будет ли этого достаточно? Он видел ее лишь мельком, несколько месяцев назад, и у него не было причин для того, чтобы установить связь. Но это был риск.

Мир вокруг них содрогнулся, словно каждая ниточка в ткани разом оборвалась. Рен вздрогнула. Что мне делать - поставить свой маскарад выше этого?

Нет. Но ей и не нужно было этого делать.

Она уже переодевалась во сне - от костюма Ренаты из Речной Дежеры до врасценских одежд и собственного естественного облика. Могла ли она воспользоваться этим, чтобы замаскироваться сейчас? Достаточно ли ее было во сне, чтобы это сработало?

Рен нерешительно провела пальцами по нитям сна, осторожно потянув за них. Маска - вот что ей было нужно. Как капюшон Рука: что-то, что скрывало бы страх и человеческую слабость.

Что-то во сне ответило на ее зов... но не так, как она ожидала.

Тени струились по ее рукам, окутывая ее тьмой. Не костюм Рука, хотя на мгновение ей показалось, что это он, а слои черного шелка и кожи, наложенные друг на друга, как лепестки розы. Нити протянулись через ее зрение и встали на место: маска из черного кружева, грубоватая на ощупь, за мгновение до того, как ее руки обтянули перчатки.

Что я только что сделала?

У нее не было времени думать об этом. Она была под маской, и только это имело значение.

Мир снова задрожал, на этот раз сильнее. Она ударила черными сапогами по камню и бросилась на Серрадо.

Она застала его врасплох: ее удар пришелся по бедру и вывел его из равновесия. Он потянулся к ее плечу, но его рука выскользнула из кожи, и изумленное восклицание Рен затихло, когда туннель поглотил ее. Спустя мгновение она вынырнула из вспышки света цвета умирающего сновидца. Кто-то стоял на коленях в рядах нумината, видна была только белая рубашка, светящаяся на фоне цвета, а кто-то копошился вокруг него, отбрасывая злыдней назад и блокируя их телами.

Шел всего лишь шестой год цикла; Вешние Воды пришли, но не Великий Сон. Источник существовал только во сне Ажераиса, и вот нуминат разорвал завесу между мирами, превратив сон в реальность.

В его пределах мир бодрствования не имел никакой сути. И, подобно почве, размывающейся у края ямы, нити ткани реальности распадались, и тонкая ткань распространялась по амфитеатру и вниз по Пойнту. К чему это приведет, Рен не знал, но при желании Меттора это скоро перестанет иметь значение. Источник был вытеснен в реальность, и теперь он был уязвим.

Он мерцал в центре исчезнувшей сцены, смещенный от центра нумината. Рен слышала его песню в своих костях: мелодию Ажераиса, беззвучный гул. Его свет сиял на фоне ядовитого сияния нумината.

А за этим светом - движение. Три фигуры появились из-за низкого фасада, служившего фоном для представлений. Меттор Индестор, Гаммер Линдворм и, извиваясь в хватке Меттора, Аркадия.

Рен бросилась вниз по лестнице, перемахнула через перила и перемахнула через стену внизу. Фигура, стоящая на коленях в нуминате, шевельнулась, протянула руку, чтобы затереть разрыв в одной из линий, и она с ужасом поняла, что это Варго, его лицо было бледным и сосредоточенным. А тот, кто его защищал, - Седж, изо всех сил старающийся сдержать Злыдена, чтобы Варго мог работать.

"Предатель". Рычание Гаммер Линдворма эхом отразилось от задника амфитеатра и донеслось до ушей Рен с идеальной четкостью. "Вся моя щедрость, вся моя доброта - и ты не хочешь этого. Но я знаю, как сломать тебя, девочка моя. Сломать и переделать, и тогда ты станешь мне настоящей дочерью".

Клубящаяся масса Злыдней всколыхнулась, потекла прочь от Варго и к Рен. Не все - но достаточно и более чем достаточно, и единственным оружием, которым она могла их сдержать, был единственный метательный нож.

Она бросилась к Меттору и Аркадии, молясь, чтобы ей удалось опередить злыдней настолько, чтобы хотя бы освободить девушку. Но тут в ее лодыжку вцепился палкообразный коготь, посылая ее вперед, а по спине пронеслась лента чистой молнии. Каждый мускул свело судорогой, и девушка оказалась по другую сторону светящейся линии нуминатриана. Она пыталась втянуть воздух в легкие, заставить ноги двигаться, но они не двигались.

Ее окружило шипение Злыдней.

Затем в воздухе мелькнул меч, отводя в сторону острозубую пасть, как раз в тот момент, когда она сомкнулась бы на руке Рен. Чернота заслонила ей зрение; мгновение спустя она поняла, что это не зрение, а длинные, развевающиеся юбки плаща.

Рук стоял над ней.

"А люди называют меня безрассудным". Он протянул руку в перчатке. "Ты можешь стоять?"

С его помощью она заставила свои мышцы снова работать. "Они собираются бросить Аркадию в колодец, - задыхалась она.

Но Аркадия сопротивлялась. Меттор обхватил ее стройную талию обеими руками и поднял в воздух, но ее дико брыкающиеся ноги вывели его из равновесия так, что каблук зацепился за край линии. Рен наблюдала, как такая же вспышка энергии пронеслась по его телу. И он, и Аркадия рухнули на землю.