Все купцы и шкиперы были врасценскими, в плащах с обшивкой и с заплетенными в косы волосами, но большинство покупателей на плавучих дорожках несли на себе печать надэжранского происхождения; даже те, кто явно имел смешанное происхождение, носили плащи с юбками и расшитые бисером накидки, а волосы распускали или завязывали лентами. Рената и Леато выделялись в толпе как единственные представители знати, что вызывало не только взгляды, но и пристальное внимание каждого проходящего мимо торговца. Манжеты означали не только деньги, но и доверчивость. Именно поэтому рука Ренаты инстинктивно потянулась к карману пальто, когда мимо нее протиснулся хмурый юноша с малиновым стрецким жемчугом, звенящим в косах.

Но он не целился в ее карман, и Рената, защищаясь, выбила из-под его руки стопку широких газет. Они рассыпались по ялику, некоторые из них полетели в воду.

"Простите, - сказала она, сгорая от стыда. "Я думала..." Немного презирая себя за внезапную подозрительность, она наклонилась, чтобы помочь молодому человеку собрать бумаги, но выпрямилась, увидев ненависть в его взгляде.

"Ты здесь не к месту, меловая морда. Забирай свою кровавую монету и уходи". Он прижал пачку бумаг к груди и скрылся в толпе.

Рената посмотрела на листок в своей руке. На дешевой тряпичной бумаге был напечатан плотный текст, чернила так размазались, что читать было трудно. Но в контексте слов и косичек мальчика суть была достаточно ясна. Это был плач против Синкерата, домов Нобль и Дельта, а также всех, кто имеет "чужую" кровь в Надежре. За такое можно было попасть под арест Вигила.

Скомкав бумагу в клубок, Рената бросила ее в реку как раз в тот момент, когда Леато закончил покупку и обернулся к ней.

"Кузина, ты должна попробовать вот это, - сказал он, протягивая ей выдолбленный кусок тростника.

Она поняла, что находится в тростнике, еще до того, как прикоснулась к нему: аромат окутал ее, как одеяло. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, позволяя аромату успокоить отвращение к себе, которое вызвали в ней слова Стрецко. Он не знал ее, не знал, что она делает. Если бы он знал, то, наверное, поаплодировал бы ей за то, что она избавилась от сыроедов. Но когда она открыла глаза и увидела, что Леато с нетерпением наблюдает за ее реакцией, трудно было вспомнить, почему она должна этим гордиться.

Не успела Рен похоронить эти мысли под очередной улыбкой Ренаты, как с берега реки донесся шум, от которого по зыбкой земле флотилии пробежала рябь. Торговец, продавший Леато шоколад, быстро развязывал веревки, привязывавшие его к трапу ялика.

"Что происходит?" - спросила она, когда другие торговцы начали делать то же самое. Со стороны рынка донеслись крики, а затем что-то гораздо более сильное, чем рябь, потрясло ялик, и тростинка вылетела у нее из рук в реку. Леато поймал ее, крепко обхватив за талию, прежде чем она успела сделать то же самое.

Рен прижалась к нему, похолодев от внезапного страха. Не зря она никогда не любила речные рынки. Она не умела плавать, а в ледяной реке, да еще в тяжелом панталоне дворянки...

"Ты у меня", - тихо прошептал Леато. Она почувствовала вкус шоколада в дыхании, согревшем ее щеку. "Это Вигил. Метторе снова пытается навязаться".

Он помог ей подняться на ноги, но не отпускал ее руку, повернувшись к женщине, которая бросала лини со своего участка прохода. "Ты, шкипер! Я дам тебе десять форри и защиту моего дома, если ты уведешь нас отсюда".

Большинство яликов и речных торговцев так и поступили, разбежавшись по каналу, как утки, спасающиеся от баржи. Но Рената видела, как несколько человек, большинство из которых были светлокожими надэзранцами, пытались выплыть на берег после того, как их бесцеремонно свалил в воду длинный шест шкипера.

Шкипер смотрела на Леато и Ренату с поднятым шестом, взвешивая свои возможности. Неподалеку ястребы вытаскивали людей из лодок и из воды. Только когда Леато протянул кулак с форри, она сдалась, выхватила монеты из его руки и опустила шест в реку, чтобы вытолкнуть их в безопасное место.

Оглянувшись через плечо, Рен поискала Стрецко, но все, что она увидела, - это комок намокших листов, плывущих вниз по течению.

Фрогхол, Нижний берег: Апилун 8

Зима глубоко вонзила свои зубы в плоть Надежры, но это не мешало Юрдану потеть, как летом на болотах Дельты. Его глаза были слишком широкими, зрачки поглощали мутную синеву, и он почти не моргал - но ему хватало ума, чтобы говорить, а это было главное.

"Я... я вижу вещи, - заикаясь, проговорил он, указывая дрожащим пальцем на стены старой кружевной мельницы. "Это. Они. Смотрят на меня. Стены смотрят. Весь этот чертов город состоит из глаз. Куда бы я ни посмотрел, они смотрят на меня. И они не моргают". Он прижался к себе, глаза и кулаки сжались, руки плотно обхватили скрюченные ноги. "Маски смилостивились - разве так бывает? Такие места, как это, все плохое, что происходит, все дерьмо, которое мы делаем... это то, что мы оставляем после себя".

"Он начинает терять смысл", - пробормотал Варго, обращаясь к Варуни, который делал записи. А Седжу он сказал: "Сколько уже времени прошло?"

Седж стоял на коленях рядом с Юрданом, готовый действовать, если что-то пойдет не так. В одной руке у него были карманные часы Варго, и он надолго отвлекся от Юрдана, чтобы взглянуть на них. "Не совсем два колокола".

Варго медленно крутил в пальцах наполовину заполненный стеклянный пузырек, наблюдая, как темный переливающийся порошок внутри пересыпается с одного конца на другой, словно дельтовская грязь. Он полагал, что смерть Грачека - это нападение на его организацию, возможно, одного из узлов Стрецко, его главных конкурентов на Нижнем берегу. Но по мере того как осень переходила в зиму, он начал получать сообщения со всех концов города - из Фрогхола, Кингфишера, со всего Нижнего берега и даже со Старого острова - о других людях, истекающих кровью, как Грачек. Не люди Варго, не члены других банд и даже не обычные граждане. Всех их объединяло одно.

Пепел. Наркотик, о котором до этого года никто не слышал. Наркотик, который Варго не контролировал и не понимал.

Пока, во всяком случае. Один звонок для начала действия. Еще один - и слова Юрдана превратятся в лепет. Скрипнул табурет Варго, когда он убрал пузырек в карман и наклонился вперед, наблюдая за изменениями в поведении Юрдана. Хоть что-то, что могло бы дать ему подсказку.

"Юрдан. Ты помнишь, зачем ты здесь?"

Остекленевшие глаза забегали туда-сюда, потом остановились на Варго. "Ты просил добровольца".

"Да. Для чего?"

"Я..." Что-то за плечом Варго привлекло внимание Юрдана, и его ответ затих в приглушенном стоне.

"Юрдан, какой сегодня день?"

Ничего, кроме бормотания: " Твою мать. Штора исчезла".

" Штора не единственная вещь", - пробормотал Варго. Варуни сказал: "Заметь, он потерял способность отвечать на вопросы".

"Юрдан попытался броситься на Варго, но Седж уже был готов и, выронив карманные часы, схватил его за плечи.

::Ничего страшного, :: Алсий заверил Варго: ::Он прыгает по теням. Это очень похоже на aža, только гораздо менее приятно:

Согласен, подумал Варго в ответ. Так что же, черт возьми, привлекает?

Когда Юрдан узнал, что Варго ищет добровольца для испытания действия Пепла, он сделал шаг вперед. Они с Грачеком были любовниками до того, как пауки Варго завязали свой узел. Он хотел узнать, что убило его друга.

Проверить, сможет ли он испытывать другие ощущения. Судя по описаниям жестоких, все их чувства притуплены:

Варго кивнул. "Седж. Сделай что-нибудь, что причинит боль, но не навреди ему".

Быстрым движением Седж согнул руку Юрдана за спиной так, что даже Варго вздрогнул. Юрдан, казалось, ничего не заметил, все его внимание было приковано к темноте за пределами их круга света. Седж хмыкнул. "Не думаю, что он..."

"Бесродные ублюдки", - прорычал Юрдан, поворачиваясь. "Это вы получили Грачека, не так ли? Ну, теперь я вас вижу - на этот раз вам не уйти!"

Седж был одним из лучших кулаков Варго. Ни один человек не уходил от него, которого он не отпускал. Все его тело напряглось, чтобы удержать Юрдана на месте... и Юрдан отбросил его, как пух одуванчика. Лишь влажный, рвущийся звук, будто что-то поддалось в плече Юрдана, свидетельствовал об усилии.

Варго вскочил с табурета и бросился прочь от Юрдана, но одурманенный человек не шел за ним. Юрдан, пошатываясь, подошел к краю света, его руки сжались в жесткие когти. "Так точно, ублюдки. Я вас разорву!"

Но, рассекая воздух, Юрдан разорвался на части.

Это видели все. По его обнаженным плечам расходилась кровавая полоса, как будто невидимое лезвие - или коготь - разрезало его. Юрдан не обращал на нее внимания, как и на свое раненое плечо, выкрикивая бессвязные угрозы в пустую темноту.

Тьма отвечала ему безмолвной яростью. Порез за порезом рвал кожу, кровь капала из ран, как дождь; Седж бросился на помощь Юрдану, но бороться ему было не с чем. Даже когда Юрдан, казалось, ухватился за что-то, борясь, как уличный артист, с воображаемым противником, руки Седжа без паузы проходили сквозь пространство между его руками.

Альсиус, что там?

Ничего, мой мальчик. Я не вижу ничего такого, чего бы не видел ты:

Варго не понимал, что происходит. Но он не мог стоять в стороне и смотреть, как разрывают на части одного из его людей.

"Тащите его сюда". Варго отбросил табурет в сторону, достал свой меч из посоха и пробормотал: "У меня есть мой компас, мое острие, мой мел, я сам. Мне больше ничего не нужно, чтобы познать космос".

Что за девять сигил ты делаешь? мысленно вскричал Альсиус.

"На что это похоже?" Он положил острие меча на деревянные доски и пошел по кругу, вырезая неровную дугу, которая заставила бы вздрогнуть самого дилетанта-исследователя. Позади него крики Юрдана превратились в сырое звериное рычание, когда он сражался с Варуни, Седжем и теми первобытными демонами, которых показывал ему Пепел.