"Надеюсь, Грей вас не обидел", - сказал Леато, протягивая ей бокал с желтым врасценским вином. Бокал был дешевым, но чистым, и когда Рената сделала небольшой глоток, вино показалось ей приятным на вкус, а не выдержанным до состояния уксуса. "Он слишком серьезно ко всему относится".

"Вы, кажется, друзья", - сказала Рената. "Разве это не... необычно?" Благородный и сокол, лиганец и врасценец.

Леато рассмеялся. "Очень. Его брат, Коля, был плотником и работал на нас. Но мы с Греем подружились, когда Рывчек взяла нас обоих в ученики".

Выражение ее лица оставалось откровенно любопытным. "Рывчек?"

"Оксана Рывчек. Она фехтовальщица". Леато отвернулся, оставив Ренату гадать, почему он преуменьшает мастерство самой известной профессиональной дуэлистки Надежры. Большинство людей считали, что имбулинг действует только на физические объекты, но это не мешало слухам о том, что Рывчек могла наделять свою игру на мечах сверхъестественной скоростью и точностью. "Она придирчива к тому, кого учит - говорит, что у нее нет времени на дельтийских сопляков, жаждущих подраться. А Грей был в затруднении, потому что... ну. Он врасценский. Коля попросил меня присмотреть за ним, и... не знаю. Мы подружились".

Он уставился в свой бокал с вином, проводя негнущимся пальцем по ободку, пока тот не зазвенел. "Но друзей недостаточно, когда теряешь семью".

В "Глории" она предположила, что Серрадо был просто домашним соколом семьи Трементис, но это прозвучало гораздо более лично. "Его брат умер?" - тихо спросила она.

"Несколько месяцев назад. При пожаре на складе". Невыплаканные слезы потекли по ресницам Леато, сверкая, как бриллианты, в тени его маски. Его взгляд скользнул по ее непарным перчаткам. "Рук убил его".

Она проглотила ответ, который грозил вырваться из ее горла: Рук не убивает.

Она уже пять лет не была в Надежре, а Рук существует гораздо дольше, чем жизнь. Все предполагали, что эта роль передается от одного человека к другому, так кто мог сказать, что нынешний Рук - тот самый, из ее детства? Был ли он тем, кто уважал эту границу? Или это могло быть просто совпадением. В любом случае - "Ах", - сказала она. "Это объясняет сегодняшний гнев капитана Серрадо. Я ожидала, что любой член Вигила будет недолюбливать такого разбойника... но, похоже, дело не только в этом. Я так понимаю, что пожар не был случайностью?"

"Рук" делает такие вещи - поджигает склады - чтобы нанести удар по тем, кто ими владеет. Коля... он был там в ту ночь, когда это случилось. И владелец тоже. Все предполагают, что хозяин был целью "Рука", но они оба погибли. С тех пор Грей охотится за Руком".

Тон Леато был неожиданно мрачным. Рен быстро прикинула - что видела Рената, что она могла предположить - и сказала: "Я ожидала, что ты будешь его подбадривать. Судя по тому, что говорили сегодня остальные, этот Рук представляет собой угрозу, с которой давно следовало бы разобраться".

"Дело не в этом". Леато поднял бокал, поколебался и опустил его. "Проблема в том, что он сделает с Греем. Мой дед - и твой, полагаю, тоже - говорил, что месть сделает тебя целым. То, как ведет себя Грей... Я боюсь, что это сломает его".

Меня это не сломало, хотела сказать она. Но это было не совсем так. Возвращение в Лейсуотер сделало это слишком очевидным.

Прежде чем Рената успела придумать, как бы ей побольше узнать о делах Леато, он вздохнул и допил остатки вина. "Я пока не в настроении играть. Ты хочешь, чтобы тебе прочитали твой узор?"

Она надеялась, что он забыл об этом. План на этот вечер всегда был рискованным: если у читающего узоры был истинный дар, Рен не хотела, чтобы карты этой женщины находились рядом с ней. Но истинным даром обладали очень немногие, и она решила, что рискнуть стоит. Теперь ей предстояло довести дело до конца.

Она просунула руку в перчатке через предложенную руку Леато и улыбнулась, как будто ей нечего бояться. "Звучит увлекательно".

"Большинство лиганти сказали бы тебе, что будущее можно увидеть только в звездах, а не в стопке нарисованных карт". Он провел ее между столами в дальний альков, отгороженный от остальной части комнаты. "Но Надежра - это не Сесте Лиганте и не Сетерис. Здесь есть магия, которую северяне не понимают".

Стремление Леато звучало как нечто большее, чем желание отвлечься. Он вел себя не как человек, пришедший сюда, чтобы развлечься или даже забыть о своих проблемах; его настоящей целью был Узорщик.

Рен замедлила шаг, когда они подошли к перегородке, затянутой толстыми шерстяными нитями. Она узнала вывязанные на них фигуры: у ее матери в магазине была точно такая же перегородка. Рен могла часами сидеть и разглядывать ее, пока мама работала, представляя себя героиней сказок - ткачихой Цвецой или странствующим игроком Праченом. Все остальное в "Талоне и фокусе" могло быть подделкой, но книга Шорсы на обороте была настоящей.

Надеюсь, не слишком. "Если это действительно странная магия, я приглашаю тебя первой, - сказала Рената, когда Леато жестом указал ей на перегородку. "Если тебе повезет, может, и я попробую".

"Каждому везет по-своему, Альта". За столом сидела врасценская женщина средних лет, ее черные кудри, пронизанные белизной, были закручены в замысловатые косы. Она передавала из рук в руки колоду карт, плавно тасуя их, не глядя вниз. Вместо этого ее немигающие глаза изучали Леато и Ренату. "Шорса" не дает и не берет. Мы только открываем правду".

Леато, очевидно, делал это не в первый раз, потому что он знал, что не нужно отдавать плату сзорсу. Вместо этого он подошел к святилищу в конце комнаты, где стояла потемневшая от времени статуя двуликого врасценского божества судьбы Ир Энтрелке Недье. Он снял маску и положил дециру в центральную чашу святилища. "Пусть я увижу лицо, а не маску".

Затем он сел перед Шорсой. Она начала раздавать карты в три ряда по три карты в каждом, первый - ближе к ней, последний - перед Леато. Перевернув нижний ряд, она сказала: "Это твое прошлое, хорошее и плохое, а также то, что не является ни тем, ни другим".

Рен стояла позади Леато и была благодарна призматической маске, которая скрывала ее выражение лица. Сколько раз она слышала эти слова от своей матери?

Три карты были открыты: "Лицо Ткача", "Смеющийся Ворон" и "Потерянный Брат". Шорса улыбнулась Леато и коснулась первой карты. "Ты происходишь из хорошей семьи - сильной, крепкой, как река Дежера, со связями по всей Надежре. Но ни одна сила не обходится без слабости. Уязвимость. Кто-то солгал тебе или твоему народу". Она прикоснулась к "Смеющемуся ворону", затем к "Потерянному брату". "Эта ложь все еще преследует тебя, как червь в сердцевине персика. Пока она не будет раскрыта, она будет продолжать разъедать вас".

Если подумать, то, возможно, Ренате было бы свойственно проявлять скептицизм. Завуалированный смех ворона не означал лжи - это удел зеркальных масок. Он означал неудачу в общении: либо люди молчат, либо кто-то не держит язык за зубами, когда надо.

"Теперь я понял свою ошибку", - сказал Леато, кивнув с преувеличенной серьезностью. Он прервался, чтобы усмехнуться Ренате. "Ты узнаешь ужасные вещи о нашей семье и больше не захочешь иметь с нами ничего общего".

" Ты забываешь, кто моя мать", - сухо сказала Рената. "Я искренне сомневаюсь, что твои зарегистрированные родственники хуже". Насколько она могла судить, Летилия и Донайя заслуживали друг друга.

Леато жестом велел шорсеу продолжать. "Это твой дар, - сказала она, - хороший и плохой, а также тот, который не является ни тем, ни другим".

Орин и Ораш, приветственная чаша и меч в руке. Рен затаила дыхание, но ее вес переместился, инстинкт готовил ее к бегству в случае необходимости. Она никогда не могла так ясно истолковать расклад, когда его раскладывал кто-то другой, но эти две первые карты, хорошую и плохую часть дара Леато, нельзя было перепутать.

Они обе указывали на нее саму.

Орин и Ораш - врасценские названия лун-близнецов, но здесь эта двойственность означала двуличное поведение. Чаша приветствия означала новое прибытие. И то, и другое описывало ее... и тот факт, что Орин и Ораш были раскрыты, показав ее хорошую сторону, лишь частично компенсировал Чашу приветствия. Завуалированная карта означала, что новое прибытие несет в себе опасность.

Рен вознесла безмолвную молитву, благодаря ир Энтрелке Недье за то, что эта шорса явно не обладала этим даром. Вместо этого она обладала лишь обыденным талантом, присущим любому преуспевающему узорщику: умением читать собеседника и говорить ему приятные вещи.

"Гостеприимство, - сказала женщина, указывая на приветственную чашу. "Отказываться от него может быть опасно. Меч в руке говорит о том, что пришло время решать - встанешь ли ты на чужую сторону? Выступишь ли ты, даже если это приведет тебя к конфликту? От Орина и Ораша мы знаем, что это принесет и награду, и цену... но стало известно, что она выстоит, и в конце концов награда перевесит цену".

За это я должен ей доплатить. Женщина явно поняла, что речь идет о Ренате. Но вместо того, чтобы определить кукушку в гнезде, она практически велела Леато давить на мать, чтобы та приняла его новую "кузину".

Леато отреагировал как любой зависимый покупатель: настороженно, но с готовностью поверить. Он наклонился вперед, изучая перевернутые карты, как будто мог прочитать их значение. Затем он встретил выжидающий взгляд Шорсы. "Думаю, я уже принял решение - если у меня вообще был выбор, - но ничто здесь не говорит мне о том, что я должен сделать..." Он откусил конец вопроса и откинулся в кресле. "Но я полагаю, что это не так. Извини, Шорса. Возможно, в моем будущем найдется больше ответов".

Его реакция удивила Рен. Она сосредоточилась на том, что означают для нее карты, но, похоже, Леато думал совсем о другом. Она снова посмотрела вниз. Меч в руке. Может быть, это как-то связано с тем, почему он опоздал сегодня? И что он делал в этом переулке?