ГЛАВА 9

САЙРУС

Шесть часов спустя я захожу в педиатрическую клинику, за мной следуют Бет и очень ворчливая Ками. Я все еще в тумане после сна, и все мое тело болит. Прошлой ночью у меня была долгая смена.

Здесь очень красиво, стены бледно-желтого цвета покрыты наклейками с изображением животных. В одном углу комнаты есть маленький игровой домик. Два светловолосых малыша бегают туда-сюда, машут друг другу через окна.

Я стискиваю зубы, мои плечи напрягаются.

Ненавижу такие места, как это. Большую часть своего детства, мои родители таскали меня по кабинетам врачей. Теперь яркие плакаты и улыбающиеся лесные существа на стенах выглядят зловеще, а не жизнерадостно.

Бет несет Ками к столу. Она сменила толстовку Джека и теперь одета в узкие синие джинсы, облегающие ее бедра, и маленькую розовую майку. Она наклоняется над стойкой регистрации, чтобы поговорить с администратором, и луч солнечного света, льющийся через окно, отражается в ее рыжих волосах, окрашивая локоны в ярко-оранжевый цвет заката. У меня перехватывает дыхание. Я едва могу отвести взгляд.

Я видел Бет раньше, в вестибюле и прачечной, но по какой-то причине она никогда по-настоящему не привлекала моего внимания. Она так далека от моего типажа. Обычно я нахожу девушек в клубах или барах, но Бет кажется слишком мягкой и милой для секса на одну ночь. У нее приятная, словно яблочный пирог, атмосфера соседки, от которой у меня текут слюнки.

Пока я смотрю, она делает знак секретарше.

— Здравствуйте, — вежливо говорит она. — У нас запись на имя Камиллы Рэй.

Женщина кивает и наклоняется над столом, чтобы помахать Ками.

— Она очаровательна. Вы ее родители? — Она улыбается мне и затем застывает. Ее щеки краснеют.

Вот дерьмо. Пожалуйста, не говорите мне, что она меня узнала. Не здесь. Не сейчас. Я опускаю глаза, притворяясь невероятно заинтересованным листовками, разбросанными по столу.

Бет прочищает горло.

— Я няня этого ребенка. Полагаю, Себастьян Брайт звонил ранее?

Глаза женщины расширяются, и она кивает.

— Ах, да. Я помню. Он предупредил нас о вашей ситуации. Как вас зовут?

— Бетани Эллис.

Ее глаза снова перебегают на меня. Ее румянец становится еще ярче.

— А вас, сэр?

— Это обязательно для регистрации Ками или что-то в этом роде? — спрашиваю я.

— Эм. Нет. — Секретарша передает мне бланк. — Просто заполните это, пожалуйста. Я полагаю, вы можете не знать всех ответов, так что просто заполните все, что в ваших силах.

— Отлично. — Я заставляю себя улыбнуться. — У вас есть ручка?

— Да. Сейчас посмотрю. — Она ищет в канцелярской подставке, вытаскивает черную шариковую ручку, затем бросает на меня еще один оценивающий взгляд. — Извините, вы случайно не Рэн…

— Нет, — говорю я ей, хватая авторучку и следуя за Бет в зону ожидания. Мы оба садимся на пару ярко-зеленых пластиковых стульев.

Бет сажает Ками к себе на колени и тянется за книжкой с картинками из стопки на соседнем столе.

— Хочешь я прочитаю тебе историю? — спрашивает она Ками, которая игнорирует ее, оглядывая комнату огромными глазами. Бет это не останавливает. — Это одна из моих любимых, — говорит она, открывая книгу. — Очень голодная гусеница. Классика. — Она начинает читать вслух, откидываясь на спинку стула. Наши руки соприкасаются.

Я сглатываю, глядя на желтый бланк. Он двусторонний, и в нем, должно быть, не менее шестидесяти вопросов. Крепко сжимая авторучку, я вписываю имя Ками, дату рождения и пол. Затем я просто смотрю на напечатанные слова, пока все буквы не расплываются.

Я не могу прочитать большинство вопросов. Шрифт крошечный и выцветший. Весь бланк выглядит так, словно его напечатали на принтере с заканчивающимися чернилами.

Ради всего святого.

— Все нормально? — спрашивает Бет, заметив мое замешательство.

— Что мне отмечать тут? — Я тыкаю пальцем в бумагу наугад. Она смотрит.

— Замечали ли вы отклонения в развитии или обучаемости, отметьте «да» или «нет». Она слишком мала, чтобы мы могли ответить на этот вопрос. — Она хлопает в ладоши Ками. — Разве не так? Ты еще слишком маленькая!

Ками хихикает.

Правильно. Конечно. Я ставлю галочку в поле «Нет». Бет заглядывает мне через плечо.

— Милый, ты неправильно написал ее имя. Там должно быть одно «м» и два «л» — Она ерзает на стуле. — Подожди, ее свидетельство о рождении у меня в сумке. — Держа Ками одной рукой, она вытаскивает лист из сумочки. — Держи.

Я киваю, мое лицо горит, когда я вношу поправку. Я неправильно написал ее чертово имя. Господи, Бет, должно быть, думает, что я полный идиот.

Внезапно по коридору разносится детский крик, доносящийся из одного из кабинетов врача.

Я поднимаю глаза.

— Что за ху… что это было? — спрашиваю я.

Бет в настоящее время разыгрывает сцену, где очень голодная гусеница ест буквально все, черт подери, и притворяется, что грызет хвостик Ками. Крик раздается снова, громкий и испуганный, а она даже не реагирует.

Я сажусь, тревога пробегает по мне.

— Бет.

— Хм?

— Почему этот ребенок плачет? Что, черт возьми, они с ним делают?

Она хмурится.

— Его, наверное, просто вакцинируют. Может быть, берут кровь.

Крики становятся громче. Я провожу рукой по лицу. Мне это совсем не нравится. Мне не нравится это место.

— Что, если они захотят сделать с ней что-то, что нам не понравится? — выпаливаю я. — Мы можем забрать ее и уйти?

Бет пристально смотрит на меня.

— Что ты имеешь в виду? Что они с ней сделают?

Я открываю рот, но прежде, чем я успеваю придумать ответ, дверь в коридоре открывается. Выходит седовласая женщина со стетоскопом на шее.

— Камилла Рэй? — зовет она.

Я ничего не говорю.

Бет бросает на меня странный взгляд.

— Здесь, — говорит она, вставая. Я делаю глубокий вдох и следую за ней.

***

Доктор доброжелательно улыбается, когда мы входим в стерильно выглядящий кабинет, воркуя с Ками.

— Давай посмотрим на тебя. Ты маленькая пухляшка, не так ли?

— Это плохо? — с сомнением спрашиваю я. Ради бога, я не посажу шестимесячного ребенка на диету. Как это вообще можно сделать? Она просто пьет молоко.

Женщина качает головой.

— Она вырастет из этого. Некоторые дети просто рождаются немного толще. Я всегда предпочту видеть крепкого ребенка, чем слабого. — Она похлопывает по мягкому столу. — Хорошо. Ложись, дорогая.

Бет осторожно кладет Ками на стол, а затем мы оба стоим рядом, пока доктор проводит ее через целую гамму тестов. Ками взвешивают, измеряют, обследуют. Все это время доктор засыпает меня вопросами, на которые я не знаю ответа.

— У нее начали резаться зубки? — спрашивает она, беря мазок со щеки Ками для анализа ДНК.

Я пожимаю плечами.

— Не уверен.

— Хм. Она ползает? Переворачивается?

— Я не знаю.

Женщина бросает на меня тяжелый взгляд. Я чувствую себя дерьмово. Да, это не моя вина, что я этого не знаю, но кто-то должен был, ради всего святого. Кто-то должен был заботиться о ней настолько, чтобы следить за всеми ее этапами.

Прием заканчивается тем, что врач делает Ками уколы. Когда она готовит иглу, хорошее настроение Ками сразу же улетучивается. Она начинает громко плакать, будто чувствует, что сейчас произойдет. Мое сердце чуть не разрывается, когда я смотрю, как слезы катятся по ее щекам. Она выглядит напуганной, и это сводит меня с ума.

— Дорогая, — радостно говорит доктор. — Мы почти сделали это. Придержите ее.

Я пристально смотрю на женщину.

— Что?

— Просто положите руку ей на ногу и вытяните ее для меня.

Я смотрю вниз на рыдающую маленькую девочку передо мной. Ее щеки розовые и мокрые, и она извивается, пытаясь вырваться от доктора. Мое горло сжимается.

— Мы можем сделать это в другой раз? Она напугана.

— Поверьте мне, независимо от того, когда мы это сделаем, ей это не понравится. Лучше просто сразу сделать это.

Я делаю глубокий вдох и киваю, прижимая одну руку к центру груди Ками.

— Все в порядке, — тихо говорю я ей. — Будет больно, но только чуть-чуть. А потом мы сможем вернуться домой.

Она плачет еще громче. Я не удивлен. «Возвращение домой» в данном случае — довольно дерьмовый стимул. Что у нее есть дома? Ни мамы, ни кроватки, ни игрушек — только три холостяка и чертово автокресло.

Бедная девочка.

Бет пытается отвлечь Ками, опускаясь на колени рядом со столом и покрывает поцелуями ее живот, пока я убираю пряди волос, прилипшие к ее мокрым щекам. Она кричит еще громче.

— Все в порядке, — снова говорю я ей. — С тобой все будет в порядке. Я обещаю. Я не позволю, чему-то плохому случиться с тобой.

Ками смотрит на меня красными и полными слез глазами, затем прячет лицо в моей рубашке. Я не знаю, прячется ли она, хочет утешения или ждет, когда я возьму ее на руки. В любом случае, я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Я не могу этого сделать. Я не могу.

— Сай? — Бет кладет руку мне на плечо. — Тебе не нужно присесть? Ты боишься иголок?

Я стискиваю зубы.

— Нет.

— Ты весь белый.

— Говори за себя.

— Отлично. Шутки про рыжих. — Она изучает мое лицо. — Ты выглядишь так, как будто вот-вот потеряешь сознание.

Я качаю головой.

— Я в порядке.

— Вы готовы? — спрашивает доктор. — Держите ее неподвижно. Ей это не понравится.

Тяжело сглотнув, я удерживаю Ками, вытягивая ее ногу и прижимая ее к столу.

Она корчится, рыдает и кричит. Мне приходится отвернуться, когда доктор колит ее иглой, и она начинает реветь от боли.