ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

— Я знал, что ты мудак. Но понятия не имел, что ты настолько отмороженный.

Когда мы вернулись в автобус, первое, что я заметил, было отсутствие Брэкстон. Она всегда возвращалась сразу после шоу, чтобы поесть, принять душ и игнорировать нас остаток вечера, надев наушники и включив музыку на полную мощность. Иногда она разговаривала со своими друзьями, но никогда ни с кем из своей семьи. Теперь, если бы я спросил ее, почему именно сейчас, она, вероятно, посоветовала бы мне обосраться камнем или что-то в этом роде.

Хьюстон пожал плечами, отчего мне захотелось сломать ему ключицу. Однако я должен был отдать ему должное. Он притворялся, что не сожалеет о своей последней оплошности.

Нет, я был не единственным, у кого они были. Просто я был единственным, кого за это облили дерьмом.

— Думайте, что хотите, но это было и ради нее тоже, — заявил Хьюстон.

Я заметил, как Рик закатил глаза, и ухмыльнулся. Интересно.

— О, слава небесам. Я уж боялся, что ты выгнал ее только из-за себя.

— Она отвлекала. Я сделал это для всех нас, так как вы оба, кажется, забыли, что она под запретом.

— Ты засунул свой язык ей в глотку! — сплюнул Рик. Его кулаки были сжаты, когда он вскочил на ноги. Одно неверное слово Хьюстона, и он бы замахнулся. — Мы видели вас.

— Знаю, — признался Хьюстон с торжественным кивком. Я не думал, что ему было стыдно за то, что он поцеловал Брэкстон, но я верил, что он хотел бы жалеть об этом.

— Если бы она тебя не остановила, — продолжил Рик, — ты бы пошел дальше?

— Конечно, нет, — процедил Хьюстон сквозь зубы. Думаю, он забыл, что мы были там и наблюдали за ним с того момента, как он спросил ее, не хочет ли она кончить для него.

Я фыркнул.

— Неважно, — вмешался я, прежде чем Рик успел возразить. — Это становится неубедительным. Я заказываю пиццу.

Никто ни хрена не сказал, когда я достал телефон. Я уже знал, что им нравится, поэтому не утруждал себя вопросами. Заказав пиццу, я вспомнил, что мы не запаслись алкашкой из-за глупого, бесполезного пакта, поэтому я вышел из автобуса, сунул немного наличных в руки члену команды и отправил его за выпивкой. Оставшись один, я задержался на улице, несмотря на изнуряющую аризонскую жару. Даже ночью моим яйцам казалось, что они запекаются.

Должно быть, прошло секунд тридцать, прежде чем мне в голову пришла мысль. Как только это произошло, я направился к автобусу, стоящему рядом с нашим. Я был не из тех, кто отговаривает себя от чего-то. Это причина, по которой я доставлял больше всего хлопот.

Я знал, что Брэкстон не спит. Она была совой, как и все мы. Единственным утренним человеком был Хьюстон. Независимо от того, как поздно он ложился спать, на следующее утро он всегда вставал рано. К тому времени, как я добрался до ее порога, я снова достал телефон.

Тогда в Риме…

За исключением того, что на территории, на которую мы наткнулись, не было никаких правил. То был первый раз, когда мы втроем охотились за одной и той же девушкой. Было бы лучше, если бы у кого-то из нас были хоть малейшие дальнейшие претензии к ней, но она, похоже, тоже не знала, кого хочет. Она пошла со мной на свидание, поцеловала Хьюстона и обращалась с Риком как со своим белым рыцарем.

Брэкстон – это не Рим. Она была ничейной землей.

Вздохнув, я отправил ей сообщение.

Какую пиццу ты любишь?

Это была жалкая попытка заставить ее заговорить со мной, но мне больше нечего было сказать. Мы не были друзьями. И снова Хьюстон принял решение за всех.

Будущая девушка: Не голодна.

Ей потребовалось больше времени, чем мне хотелось бы для ответа. Мой ответ был коротким и по существу.

А разве я об этом спрашивал?

Я представил себе ее раздраженный вздох во время своего одинокого дежурства под луной. Автобусы, в которых ночевали наши команды, были припаркованы дальше, но я все равно слышал, как они наслаждаются этой ночью.

Должно быть, приятно было жить свободным.

У «Связанных» были все жизненные блага, кроме одного.

Будущая девушка: Сырную… с ананасами.

Я застонал, набирая ответ: Ты определенно не подходишь для брака. Мужчины любят мясо и девушек, которые любят мясо.

Будущая девушка: Переживу.

Я усмехнулся себе под нос, когда прочитал ее ответ. В тот раз она быстрее ответила на сообщение.

Брэкстон была непростой книгой, которую трудно было понять, но черт возьми, если эти страницы того не стоили.

Я быстро позвонил в ту же пиццерию и заказал сырную – неохотно, с ананасами, а затем простоял на улице час, пока доставили оба заказа. Время быстро пролетело с тех пор, как я переписывался с Брэкстоном.

Вернувшись в автобус, я вывалил все коробки с пиццей, кроме двух, на наш обеденный стол, схватил один из ящиков с пивом, которые раздобыл член команды, и направился обратно к двери.

— Подожди. Куда ты направляешься? — крикнул Рик мне вслед. Он сидел один на диване и выглядел чертовски грустным. Хьюстон пропал, и мне было все равно куда. Мое предположение?

Он сидел в задумчивости на своей койке.

— На ебанную Луну.

Я выскочил из нашего автобуса и направился к Брэкстон, забрав пиццу и пиво, пока отправлял еще одно сообщение.

Я за твоей дверью. Открывай.

Она снова заставила меня ждать простого, черт возьми, ответа дольше, чем это было необходимо.

Облом, ответила она наконец. Тебе следовало сначала позвонить. Дома никого нет.

Я не потрудился ответить. Брэкстон была какой угодно, только не сговорчивой, так что я знал, что она не откроет эту дверь. Поставив ящик с пивом на землю, а сверху пиццу, я направился к автобусу, где ночевал Ксавьер. Он был занят звонком, который должен был быть личным, так как было уже за полночь.

Повезло.

Прихватив запасные ключи от машины Брэкстон, я сбежал, не задавая ему вопросов.

Идя обратно через стоянку, я остановился, когда заметил пустую площадку. Где, черт возьми, пиво и пицца? В поле зрения не было ни души.

Отперев автобус, я взбежал по ступенькам, и, к моему удивлению… Брэкстон была не одна.

Ей было уютно на диване с Риком, у которого хватило наглости есть мою пиццу и пиво, вдобавок к разрушению моих планов.

— Так вот как? Ты впустила его, а не меня?

— Он мил без всяких мотивов, — ответила она без малейших угрызений совести. — Как ты вообще сюда попал?

— Запасной ключ, — я поддразнил ее, покрутив дешевое колечко, к которому он был прикреплен, у себя на пальце.

— Границы, Лорен. Тебе они нужны.

— Не интересует, — сказал я, плюхаясь на диван рядом с Риком и раскидывая руки вдоль спинки, — и уже слишком поздно, так что не утруждай себя попытками.

— Никогда не поздно повзрослеть, но я отвлеклась. Почему вы двое здесь? Разве оставаться со мной наедине не запрещено?

Я вздохнул и почесал щетину, растущую у меня под подбородком:

— Хьюстон лидирует, когда мы в настроении, чтобы нами руководили.

— И это не было нашим решением выгнать тебя, — пробормотал Рик.

Я кивнул в знак согласия, хотя и знал, что бунт Рика пройдет быстрее, чем падающая звезда. Он слишком сильно хотел, чтобы мы снова стали друзьями, и думал, что быть ковриком для ног – лучший способ добиться этого.

Брэкстон приподняла бровь:

— Так это вечеринка в стиле «я ненавижу Хьюстона»? Уверены, что вам не нужен присмотр взрослых?

— Ага, ты почетный гость, и нет, если только ты не хочешь немного повеселиться, — я подмигнул, но она была слишком занята, уставившись в пол с потерянным выражением в глазах.

— Я не испытываю ненависти к Хьюстону.

— Мы поняли это, когда застукали тебя целующейся с ним, — и как я мог забыть его руку у нее под рубашкой? До сегодняшнего утра я был единственным, кто щупал ее.

Насколько я знал.

Я перевел взгляд на Рика как раз в тот момент, когда Брэкстон заговорила.

— Ревнуешь? — выпалила она в ответ.

Оказывается, я предпочитал, чтобы она была самодовольной. Это разжигало мой творческий потенциал. Сидя в трех футах от нее, я представлял себе все способы, которыми я мог бы стереть это выражение с ее лица.

— Я пригласил тебя на свидание, — ответил я ей. — Это должно было, по крайней мере, привести меня на третью базу. Хьюстон прорвал первую и вторую, и все, что ему нужно было сделать – заставить тебя плакать.

— Единственный мужчина вокруг, который заставил меня плакать – ты, — это заставило меня замолчать, и она это тоже заметила. — Нечего сказать? — с вызовом спросила она.

— Нет. Я этим не горжусь.

Брэкстон, казалось, не была впечатлена моей искренностью:

— Так что произошло, Лорен, потому что ничего не изменилось. Ты забыл сказать об этом своему раздутому эго?

Я вцепился пальцами в диван, чтобы удержаться и не дотянуться до ее шеи. Брэкстон обладала врожденной способностью превращать самого дальновидного парня в доисторического пещерного человека. Я был спящим медведем, а она вызывала меня на пробуждение. Хьюстон и Рик ничем не отличались. Последний, возможно, и был хорошим парнем, но он тоже был лжецом. Она поймет это рано или поздно, если Рик когда-нибудь сделает хоть шаг в этом столетии.

— Если ты ищешь кого-то, кто был бы добр к тебе, когда его нет внутри тебя, то я не тот парень. Рик может попросить добавки, но не более того. Хьюстон забудет тебя в тот же момент, когда ты уйдешь.

— Почему ты говоришь мне это так, словно это имеет значение? В первую очередь мне должно быть интересно.

— Твоя голова, может, и не заинтересована, твое сердце все еще подлежит обсуждению, но твоя киска льет слезы рекой всякий раз, когда кто-то из нас проходит мимо, так что прибереги свою чушь для вялых членов и простаков.

Ее губы приоткрылись от моей дерзости, прежде чем она взяла себя в руки и прищурила свои большие карие глаза.

Ага, знаю.

Я мудак, который только что поднялся на новый уровень, но я уже говорил об этом ранее. Брэкстон вытаскивала из меня все дерьмо. Она была у меня под кожей и с каждым днем проникала все глубже. Я повернулся к Рику, который откинул голову назад, чертовски крепко зажмурил глаза, а лицо сморщил от гримасы. Я облажался еще больше, чем Хьюстон.