— Сережа, ты не понимаешь, — собравшись с силами сказала девочка. — Все дело в том, что я не человек.

— А кто? — заинтересовался парнишка. — Неужели, тоже эльфа, как Наромарт?

Девочка опустила взгляд и пробормотала:

— Нет, я не эльфийка. Я — вампир.

— Что? — изумленным громким шепотом переспросил мальчишка. — Вампир? Выдумываешь!

— Нет, я говорю правду, — девочка никак не могла заставить взглянуть в лицо собеседника. — Я — действительно вампирка.

— А как же ты не боишься дневного света?

— В том-то и дело, — вздохнула Анна-Селена. — Я его очень боюсь. На прямом свету я погибну в одно мгновенье. Меня защищает вот это волшебное кольцо, — она шевельнула рукой. — Это подарок Элистри — богини, которой служит Наромарт. Но сила кольца не беспредельна, его хватит еще на день, максимум — на два.

— И ничего нельзя сделать?

— Ничего…

— Совсем-совсем ничего?

— Мне может помочь живая кровь, только я должна пить её совсем по чуть-чуть, иначе я превращусь в кровососа, и это уже никак нельзя будет исправить.

— А ты сама знаешь, когда тебе надо остановится?

— Конечно, я это чувствую.

— Ну, так тогда выпей, сколько нужно.

— А…

— Ну, ты чего? Давай.

Девочка недоуменно подняла глаза. Сережка немного наклонил голову и повернул её вправо, так, что под натянувшейся кожей шеи набухла жилка.

— Ты что, хочешь, чтобы я тебя укусила? — испуганно спросила Анна-Селена.

— Нет, чтобы поцеловала, — хмуро пробурчал мальчишка, но, сменив гнев на милость, пояснил: — Я же слышал, что вампиры всегда в шею кусают.

— Это кровососы, — обречено вздохнула девочка. — А у меня даже клыки не выросли. Я не только слабенький вампир, а еще и маленькая.

Она широко раскрыла рот, показывая свои зубы. Они были белыми и крепкими, а клыки, на взгляд Сережки, несколько великоваты, но на знаменитые вампирские клыки, конечно, никак не тянули.

— Ох, ну и возни с мелкотой, — тоном новоиспеченного первоклассника в окружении почтительно внимающих дошколят проворчал мальчишка, и ковырнул ногтем длинную царапину на левом запястье, полученную прошлой ночью где-то в лесу. Тотчас на руке набухла крупная темная капля.

— Так хоть кровь пить можешь? — и он протянул руку Анне-Селене.

Начиная разговор, она совершенно не рассчитывала на такое его развитие. Сережка снова поступил против негласных правил, принятых среди ребят Вест-Федерации. По крайней мере, среди ребят того круга, в котором общалась Анна-Селена. Конечно, были и другие ребята, жившие, наверное, по другим правилам, но они были где-то далеко, за пределами доступного ей мира. Анна-Селена, конечно, была безиндой, но ведь она была и фон Стерлинг. Август Иоахим Альберт просто не мог допустить того, чтобы его дочь общалась с детьми прислуги, заводских рабочих, или, страшно сказать, с безнадзорками, которые, несмотря на все усилия полиции и даже Корпуса Улан, никак в Вест-Федерации не переводились.

Но теперь выбирать не приходилось. Не принять дар мальчишки было нельзя: это и для него обидно, и глупо: всё равно кровь уже проступила. Маленькая вампирочка прильнула губами к теплому Сережкиному запястью и ощутила соленый вкус теплой человеческой крови: губами, языком, всеми клеточками рта она чувствовала этот волнующий, захватывающий, пленяющий вкус. Хотелось пить, пить и пить, тянуть эту кровь, пока мальчишка не отдаст ей всё, до последней капли. Но она сумела подавить в себе этот инстинкт, и вовремя оторвалась от ранки.

На языке вертелись слова благодарности, но она сказала совсем другое: ей пришло в голову, что необычного мальчишку и благодарить надо как-нибудь необычно:

— И никакая я тебе не мелкота. Мне десять лет, и я училась в пятом классе.

— А мне — одиннадцать, и я должен был пойти в шестой, — с чувством превосходства заявил Сережка.

— Как Оттону, моему брату, — прикинула Анна-Селена.

— Оттону?

— Ага, это его полное имя. Вообще-то дома мы зовем его Тони.

— А у меня сестра есть. Только она младше тебя, ей семь лет всего. Её Иринкой зовут…

— Слушай, а как ты меня назвал?

— Когда?

— Ну, вот сегодня… Когда я плакала.

— Обыкновенно назвал, — пожал плечами мальчишка. — Аней.

— Меня никогда никто так не называл…

— Так по-дружески называют… ну, в общем, девочек с именем Анна в моем мире. Но если тебе не нравится — я не буду так тебе говорить.

— Да нет, говори, пожалуйста. Просто, непривычно.

— А как — привычно? Как тебя дома звали? Ленкой?

— Почему — Ленкой? — не поняла девочка, — Аськой.

— Почему — Аськой? — Сережа так уморительно хлопнул ресницами, широко раскрыл глаза и чуть приоткрыл рот, что Анна-Селена чуть не расхохоталась.

— Анна — значит «А». Селена — значит «Эс». Вместе и получается Ася.

— Прикольно, — улыбнулся мальчишка. — А почему у тебя двойное имя, а у брата — обычное?

— Не знаю. Наверное, потому, что так меня назвала мама…

— Понятно, — теперь вздохнул Сережка. — Слушай, а Наромарт знает, что ты — вампирка?

— Знает. Он меня пытается лечить.

— И как?

— Слушай, ты всегда такой любопытный?

— Ага, — мальчишка снова улыбнулся, теперь улыбка у него была немного виноватой. — Интересно же.

— Спал бы лучше. Мне-то спать не надо, а тебе хорошо бы сил набраться.

— Да не засну я теперь, весь сон куда-то сбежал.

— Ложись, — строго сказала девочка. — Ложись и старайся уснуть.

А ему вдруг сквозь голос Анны-Селены послышался голос мамы. Конечно, это было невозможно, просто случайно девчонка сказала эти слова совсем с мамиными интонациями, сказала так, как говорила когда-то совершенно незнакомая ей женщина, укладывая спать непоседливого своего сына… И тогда он послушно устроился на правом боку и закрыл глаза, хотя точно знал, что не уснет, потому что спать не хотелось ни капельки. Просто, хотелось продлить хоть немножечко сказку. Волшебную сказку, в которой он возвратился в мирное время.

"Вот полежу так минутку, а потом скажу ей, что не спится", — подумал Сережка и провалился в глубокий крепкий сон.

Навеять сон на человека — пустяковая задача даже для самого слабого вампира. Убедившись, что Сережка крепко спит, Анна-Селена тихонько улеглась рядом, чтобы не возбуждать подозрений, если кто проснется, и принялась обдумывать, что же делать дальше. То, что хозяева и надсмотрщики каравана не представляли, кто затесался среди купленных рабов, было в её пользу. От неё не ожидали никаких неприятностей: разве способна их доставить десятилетняя девочка. Обычная десятилетняя девочка — конечно нет. А вот вампирка, выглядящая как обыкновенная десятилетняя девочка, шороху навести могла. Вплоть до того, что перегрызть горло всем этим мерзавцам-торговцам и их слугам. Правда, это означало неизбежную собственную гибель: мадемуазель Виолетта несколько раз повторяла ей, что, превратившись в кровососа, Анна-Селена навсегда потеряет себя — ту, которой она была. И тогда уже совсем неважно, распадется ли она в прах на рассвете, ведь кольцо Элистри не станет защищать от солнца кровососа, или сумеет найти убежище: в любом случае, это уже будет не она. Но разве это такая уж неприемлемая плата за то, что эти мерзавцы больше никогда не смогут торговать людьми?

Может быть, она от отчаяния так и поступила, если бы попала в этот караван одна. Но вместе с ней был Сережка, и теперь она чувствовала, что они должны выйти из этого испытания вместе. Он протянул ей руку помощи, дав самое дорогое, что только может дать человек вампиру — свою кровь. Перед отъездом из Риттерберга мадемуазель Виолетта успела рассказать девочке несколько историй о знаменитых вампирах, которые не были кровососами. Но даже с легендарными Джандером и Регисом вот так вот, по-дружески, никто кровью не делился. "Джандер и Регис разнесли бы этих караванщиков в клочья без всякой помощи", — тут же поправилась девочка. И тут же мысленно добавила: "Но Сережка всё равно молодец, он ведь ничего не знает о моих возможностях".