ГЛАВА 25

АРИЯ

Я слышу, как хлопает входная дверь, за которой следует шорох шин по гравию.

Он бросил меня.

— КАЛУМ! — Я кричу, дергая за наручник, при этом причиняя боль запястью.

Предательство пронзает мое сердце, хотя я знала, что меньшего от него ожидать не стоит.

Меньше чем за неделю меня похитил, допросил и трахнул Альфа.

Моя пара.

А теперь он оставил меня совсем одну, прикованной наручниками к кровати.

Сколько времени до его возвращения? Что, если он никогда не вернется?

Он должен вернуться.

А может, и нет. У него был целый год, чтобы поверить, что я мертва, и, возможно, он смог бы снова привыкнуть к этому.

— О Боже, — шепчу я, по моим щекам текут слезы. За последнюю неделю я выплакала больше слез, чем за всю свою жизнь, и это все из-за него.

Но усталость перевешивает страх, и я закрываю глаза, мое тело все еще ослабело от жары. Я дремлю на куче подушек и одеял, устраиваясь так, чтобы моему запястью было удобно.

* * *

В комнату входит Клара, ее лицо заплакано.

— Я не хочу идти, — шепчет она, и моя мама качает головой.

— Все будет не так уж плохо, — настаивает она. — Он приедет через несколько дней, и ты сможешь познакомиться с ним поближе. И я уверена, что он позволит тебе уйти, когда тебе будет удобно. Он не собирается утаскивать тебя, милая.

Я вскидываю голову. Лицо Клары красное, такой злой я ее никогда не видела.

Я немедленно бросаюсь на ее защиту.

— Она не должна делать того, чего не хочет! — Я кричу. По правде говоря, я просто не хочу, чтобы она уходила.

Презентация Клары должна была стать радостным событием. Простой анализ крови и быстрое ожидание результатов. Но ее лицо вытянулось, когда мы получили письмо с указанием ее статуса.

Она не хотела быть Омегой. И я не осознавала этого до дня ее презентации, когда она разрыдалась в свой кусок торта.

И когда Альфа связался с ней, она заплакала еще сильнее. Его голос звучал жестоко по телефону, и она испугалась.

Моя мать пыталась успокоить ее и сказать, что все будет хорошо. Но она была Бета и не знала, как обращаться с истеричной Омегой.

— Бекка, это не твое дело, — огрызается на меня мама, пытаясь утешить мою сестру. — Ты выносишь суждения о вещах, которых не понимаешь.

— Но ты тоже этого не понимаешь! Она не должна уходить с ним, если не хочет!

— Вот как это работает! — кричит она. — Прекрати усложнять это, чем это должно быть!

— Что, если он больше не позволит мне видеться с тобой или Беккой? — Клара задыхается, по ее лицу текут слезы.

— Я не позволю ему! — Я кричу.

— БЕККА! — кричит моя мама. — ХВАТИТ!

— Как ты можешь мириться с этим? Это неправильно!

Клара плачет только сильнее, ее глаза блестят от слез. — Я не могу этого сделать, мама. Я не могу быть с ним.

Что-то в этой ситуации кажется неправильным. У меня в животе поселяется чувство страха, как будто что-то вот-вот пойдет ужасно неправильно.

— Ну, что ты хочешь, чтобы я сделала, Клара? — Голос моей матери срывается, когда она говорит. — Если это то, что написано в газете, мы не можем с этим бороться.

— Просто позволь мне побыть здесь еще немного, пожалуйста…

* * *

Входная дверь открывается, и я резко просыпаюсь.

Но запах Калума все еще ощущается, когда шаги приближаются к двери спальни.

Я делаю вдох, в груди колотится, когда я сажусь, дергая за манжету на запястье. Деревянный столбик кровати не поддается, а шаги приближаются.

Тук. Тук. Тук.

Я не издаю ни звука.

Тук. Тук. Тук.

— Эй? — зовет голос.

Женский голос.

— Помогите, — прохрипела я, и дверь открылась. Входит миниатюрная блондинка с добрым лицом, и я никогда в жизни не была так благодарна видеть другого человека.

— О Боже мой, — ахает она, разглядывая меня.

— Пожалуйста, помогите мне. — Я пытаюсь снова, но она в ужасе смотрит на меня.

— Лукас! — Она зовет, и еще пара шагов наполняет дом, на этот раз громче. — Иди сюда!

На меня нападает чужой запах.

Альфа!

Я дергаю наручники, и девушка подходит ко мне, держа мое запястье прохладными руками.

— Остановись! Мы поможем тебе снять это, — мягко говорит она.

Мы?

— Здесь Альфа, — выдыхаю я. — Нам нужно уходить.

Но она наклоняет голову, ее голубые глаза смотрят в мои, смущенные. Она примерно моего возраста, у нее светлая кожа, миниатюрная фигурка в темных джинсах и розовой блузке. В воздухе витает мягкий аромат фиалок, нежный и непритязательный.

Она Омега.

— Все в порядке, — говорит она. — Мы здесь, чтобы помочь тебе.

Шаги становятся громче, пока в дверях не появляется мужчина. Он одет небрежно, в черную рубашку и рваные джинсы, его грязные светлые волосы небрежно растрепаны.

— О, черт возьми, — стонет он, уставившись на меня. — Калум все время так чертовски драматичен.

— Язык, — упрекает Омега и подмигивает ей.

Его запах сильный, но, в отличие от запаха Калума, он меня не привлекает. Он приятный, но нейтральный.

Они спариваются.

Он видит мою усталость и поднимает руки. — Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль, — просто говорит он. — Я Лукас. А это Хлоя.

Я смотрю на них взад и вперед, ничего не понимая.

— А ты…Ария, верно? — Лукас продолжает. — Или это Ребекка?

— Ария, — бормочу я.

— Отлично. Что ж, если ты позволишь мне, Ария, у меня есть ключи, чтобы отпереть тебя. Или это может сделать Хлоя. Тебя это устраивает?

Я оглядываюсь на Хлою, которая слегка улыбается мне. — Все в порядке, — говорит она. — Мы принесли кое-что из одежды и для тебя. Вместе с одеялами, на случай, если тебе понадобится устроиться поудобнее.

— Мне не нужно устраивать гнездо, — тихо говорю я. — Мне нужно уйти. Я не могу здесь оставаться.

Они оба замолкают. Хлоя поднимает брови и хмуро смотрит на Лукаса, который вздыхает.

— Детка. Лови. — Говорит он, бросая ей маленький ключ. Хлоя расстегивает наручник, и мое запястье освобождается. Я сажусь и потираю красные отметины, пытаясь унять боль.

— Мы твои новые соседи по комнате, — говорит Хлоя, улыбаясь мне. — Калум послал нас убедиться, что ты в безопасности.

Лукас громко прочищает горло, бросая на Хлою многозначительный взгляд.

— Ты, — рычу я на Лукаса. — Ты Коллекционер?

Он ухмыляется, его растрепанные светлые волосы падают на голубые глаза. — Виноват. Лучший друг Кэла. Но он заноза в заднице. Со мной гораздо приятнее находиться рядом, если хотите знать мое мнение. — Он улыбается, сверкая своими ярко-белыми зубами.

— И тот, у кого эго больше, — говорит Хлоя, закатывая глаза.

Я потираю запястье, выпрямляясь в постели. Большая часть моих сил вернулась, и головная боль прошла, пока я пытаюсь оценить то, что вижу перед собой.

— Ты забираешь Омег, — огрызаюсь я на него. — Ты пытаешь людей.

Он невозмутимо кивает. — Да.

Я поворачиваю голову к Хлое, которая поджимает губы. — И ты не против этого?

Она колеблется, и в ее глазах появляется жалость. — Все гораздо сложнее.

Я недоверчиво качаю головой. — Ты забрал у меня мою сестру, — шиплю я Лукасу. — Она пропала год назад. Ты вытащил ее из нашего дома, брыкающуюся и кричащую. Я спряталась в шкафу, пока ты натягивал ей на голову капюшон!

Хлоя ахает, а Лукас хмурится.

— Мы так не поступаем, — медленно произносит он. — Мы не такие чудовища.

Я думала, что выплакалась, но слезы потекли снова. — Значит, ты просто накачиваешь нас вместо этого? — Я смотрю на Хлою, которая отказывается встречаться со мной взглядом.

— Послушай, Ребекка, — говорит Лукас. — Мы могли бы бесконечно говорить об этике, о том, что ты считаешь правильным, и почему ты не права. Но это было бы утомительно, а я здесь не для этого. — Он скрещивает руки на груди, подчеркивая мускулы предплечий, но остается в дверном проеме. Он такой же огромный, как Калум, но черты его лица мягче, почти дружелюбны.

— Тогда зачем вы здесь? — Бормочу я.

— Чтобы составить тебе компанию, — говорит Хлоя, садясь рядом со мной. — Пока не вернется Калум.

Я грустно улыбаюсь ей. — Нет, ты здесь для этого, — говорю я, прежде чем кивнуть Лукасу. — Он здесь, чтобы убедиться, что я не сбегу.

Он прислоняется к дверному проему, вздыхая. — Да. Ты права. Но ты не можешь убежать, Ария. Это небезопасно для тебя. Ты не можешь вернуться к своей матери, потому что это вызовет вопросы. И ты, конечно же, не можешь вернуться в ту лачугу.

Я стону. Калум рассказал ему все.

Но он прав. Я не могу вернуться туда, где я была.

Он мог бы оставить меня здесь в наручниках, пока не решит вернуться после того, чем занимается, но, по крайней мере, он послал людей присмотреть за мной.

— Где он? — Я спрашиваю, и он пожимает плечами.

— Не знаю, — говорит он. — Все, что я знаю, это то, что он попросил нас прийти, и вот мы здесь.

Хлоя протягивает руку и берет меня за руку своей нежной ладонью, и я вздрагиваю от этого прикосновения.

— Все будет хорошо, — шепчет она, и ее тонкие черты растягиваются в мягкой улыбке.

Я ей не верю.

Совершенно определенно, что все не будет хорошо.