И вот эта жадность к жизни, умение лирически влюбляться в любой пустяк, и отсюда - умение петь всеми словами, от самых возвышенных до самых грубых, - дали могучий освобождающий толчок всей последующей поэзии. Произошло "тематическое раскрепощение". И когда Верхарн изображает скотный двор или молочный погреб, лабораторию или банкира, который "решает судьбы царств"; когда парижанин Луи Арагон пишет балладу о "27", казненных Колчаком в Надеждинске; когда Багрицкий рисует витрины МСПО, где "круглые торты стоят Москвой в кремлях леденцов и слив", - этот тематический размах идет от Верлена. Когда Ришпен слагает "Песни нищих" на жаргоне ночлежек и кабаков, а Блок в "Двенадцати" воспроизводит ритмы и словарь фабричной частушки, - эта языковая радуга идет от Верлена.

Верлен первый дал урбанистические стихи. Верлен первый дал индустриальный пейзаж. Верлен первый осуществил социальную патетику без оскорбительной "жалости" к "униженным и оскорбленным", как то было у Гюго. Гюго обращался к сытым: "Посмотрите на бедняков и пожалейте" (поэма "Веселая жизнь" в "Возмездии"); Верлен обращается к голодным: "Восстаньте и отомстите!" ("Побежденные"). И эти мотивы победоносно прошли по всей передовой поэзии от Верхарна до Маяковского.

О художественном совершенстве стихов Верлена, о его новаторских образах, ритмах, звукозаписи можно написать целое исследование, - и вся его поэтика, в том или ином преломлении, оказалась усвоенной его учениками, и в первую очередь великим Верхарном.

Верлен переведен на все европейские языки и многие азиатские, и это само по себе свидетельствует, что лучшие его книги навсегда вошли в алмазный фонд общечеловеческой культуры.

Москва, 9/ХI 1945