Похоже, что музыка действительно обладала способностью объединять различные виды искусства. Мелодией, которую он играл, была веселая песенка под названием «Счастливый день»9.
9 好日子 (hǎo rìzi) — день свадьбы; день рождения; праздничный (торжественный) день, а также счастливые дни, счастливая жизнь. Это песня из одноименного альбома китайской певицы Сун Цзыинь, вышедшего в свет в 1998 году.
Осторожно обогнув трупы, спасатели двинулись на запад и тут же наткнулись на быстроходный катер «Фэншэнь». На палубе стоял Сюань Цзи. Провозившись полночи им, наконец, удалось подобраться на борт всех оказавшихся в воде людей.
— Скорая! Сюда, здесь есть раненые!
— Помедленнее, помедленнее, у него серьезные травмы! Ему нужен особый уход.
— Это… Там замороженный человек, он один из «особенных»! О Боже, что же делать?! Нужно растопить лед!
— В этом нет необходимости, — сказал Сюань Цзи. — Быстрее, доставьте его туда, где ему смогут помочь. Лед растает сам.
Ду Жо осведомилась:
— Это все товарищи «Фэншэнь»? Что у вас за миссия? Как такое могло произойти?… Командир, вы…
Сюань Цзи помог сотрудникам скорой помощи положить замерзшего Янь Цюшаня на носилки. Услышав слова женщины, он бросил ей свое служебное удостоверение:
— Отдел ликвидации последствий Главного управления. Сперва спасите людей, а потом возвращайтесь. Позже, мы все вам объясним. Братья, вы хорошо потрудились.
— О, так вы логист, — догадалась Ду Жо. «Не даром в спецназе нет места трусам. Пусть они и кажутся жалкими, но оперативники всегда защищают своих коллег в тылу», — подумала она.
— Директор Сюань, одежда у вас на спине сильно обгорела, — сказала командир Ду. — Не торопитесь. Идите сюда, мы позаботимся о ваших ожогах!
Сюань Цзи небрежно завел руку за спину и коснулся кожи.
— Ничего страшного, это не ожог. Просто я люблю носить открытую одежду.
Командир Ду ошеломленно замолчала.
Что не так с этим директором из Главного управления? Он кокетничает больше, чем она.
В этот момент Сюань Цзи вдруг остановился и повернулся на северо-запад. Ду Жо машинально проследила за его взглядом, но не увидела ничего, кроме моря и слабого света маяка.
Командир Ду странно посмотрела на Сюань Цзи. Ей даже показалось, что тот простудился и теперь готовился чихнуть.
— Эй… Кто-нибудь, принесите одеяло директору из Главного управления? Море все еще…
Но прежде, чем она успела договорить, Сюань Цзи, до того казавшийся совершенно невредимым, внезапно упал.
— Твою мать! Кто-нибудь, быстрее сюда… А?
Веселые трели флейты внезапно оборвались. К катеру, словно призрак, подлетел человек и легко подхватил Сюань Цзи. Это был не кто иной, как «морской демон», только что указавший им путь.
Вблизи его «призрачная» натура становилась еще ощутимее. Словно в фильме ужасов, когда, с одной стороны по коже бежали мурашки, а с другой, невозможно было отвести взгляд. Ду Жо резко отшатнулась назад, когда Шэн Линъюань слегка кивнул ей. Взяв из рук санитара одеяло, молодой человек завернул в него Сюань Цзи и понес юношу к катеру скорой помощи.
В центре лба Сюань Цзи все еще светился огненный тотем. Когда он потерял сознание, ограничения спали. Таившийся в его теле огонь вырвался на свободу, распугивая злых духов.
Шэн Линъюань чувствовал себя так, словно прикоснулся к раскаленному паяльнику. Его руки сильно обгорели. Ни слова не говоря, он нашел место, куда можно было бы положить юношу, а затем медленно разжал пальцы. Ладони зудели. Из ожогов тут же хлынул черный туман, и раны зажили. Спустя мгновение на коже не осталось ни следа.
— Чжу-Цюэ... — Шэн Линъюань задумчиво посмотрел на Сюань Цзи, заметив, что юноша сильно хмурился. Казалось, он угодил в ловушку кошмара, из которого не мог вырваться.
Всего за месяц этот маленький демон сумел без чьей-либо помощи разгадать тайну клана гаошань и подчинил себе древнее пламя Чжу-Цюэ... Он даже выучил несколько фраз на русалочьем языке. Казалось, его постигло «внезапное озарение».
Это напомнило Его Величеству о «наследии», присущем некоторым древним расам. Умирая, последнее поколение вкладывало «наследие» в сознание потомков, чтобы обеспечить преемственность семейных традиций.
Хранитель огня — дух, рожденный из костей Чжу-Цюэ. В Чиюань погибло множество Хранителей огня. У них не было шансов встретиться с потомками. Не было ничего удивительного в том, что они решили воспитывать своих детей при помощи «наследия». Проблема заключалась лишь в том, что процесс этот должен был завершиться еще на рубеже смены двух поколений. Шэн Линъюань никогда не слышал о том, кто родился бы десятилетия назад и все эти годы жил как бестолковый смертный. «Наследие» его клана проявилось слишком поздно.
Может, всему виной были странные обычаи Хранителей огня? Или «наследие» являло себя лишь тогда, когда что-то происходило в Чиюань?
Шэн Линъюань потер пальцами флейту и подумал о тех странных разбитых стелах, которые он видел в долине. Он не знал, показалось ли ему, что на северо-западе вспыхнул огонь…
Ведь в тысячах миль отсюда, к северо-западу от них, простирался Чиюань...
Сокрытый в глубине первобытного леса, Большой каньон не спал. Все инструментальные духи, включая Дао И, попрятались в свои тела. Груды ржавой меди и железа облепили скалы по обе стороны каньона, содрогаясь от ветра. Казалось, что в камни был вставлен ряд магнитов.
Когда Сюань Цзи использовал силу Чжу-Цюэ, по долине заструился черный туман, пробудив яростное пламя. Словно два разъяренных дракона, две силы сцепились вместе, и лишь на рассвете огонь, наконец, затих.
Духи мечей высунулись из тел, но, не успели они вздохнуть с облегчением, как по дну каньона разнесся треск. Одна за другой, оставшиеся у алтаря стелы превратились в пыль. Когда рухнула последняя из них, над алтарем зазвучала печальная птичья песня, а на земле, растянувшись на десятки метров, появилась огромная красная печать. Точно такая же, как та, что была на железных воротах во сне Сюань Цзи.
В воздухе мелькнула яркая вспышка, и все исчезло.
Сюань Цзи смутно слышал треск разрушенных стел и гул печати. Но прежде, чем он успел воспротивиться этому, его снова захлестнули воспоминания.
«Не уходи».
День был чудесным, стояла хорошая погода. Юный Шэн Линъюань лениво сидел под деревом. Он медленно листал сделанные из листьев страницы одной из шаманских книг. Поговаривали, что это была очень древняя книга. Листья были хрупкими, как крылья цикад, поэтому юноша был очень осторожен. Сегодня он делал два полезных дела одновременно: читал и находился в море сознания, обучаяя свой дух меча держать лицо перед посторонними.
«Никто не увидит, тот мальчишка уже ушел!» — подбадривал его дух меча.
Этим «мальчишкой» был не кто иной, как Алоцзинь. В воспоминаниях он был всего лишь беззаботным ребенком. Еще не наступили те времена, когда и он, и клан шаманов зашли в тупик. Алоцзинь любил сушить груши в холодном источнике под алтарем. Когда меч демона небес увидел это, он тут же захотел умыкнуть несколько штук.
На щеках юного Шэн Линъюаня играл румянец, мальчик пользовался немалой популярностью. Но, когда он оставался наедине с духом меча, с которым у него были довольно близкие отношения, он показывал свой истинный характер. И, пусть внешне юноша казался взрослым, но на деле он был самым настоящим дьяволом.
Не поднимая глаз от книги, юноша наотрез отказался: «Благородный муж осторожен и тем избегает несчастья...».
«Я не такой благородный, я хочу есть сушеные груши! — бесновался дух меча. — А как насчет фруктов? Где мои фрукты? Ни фруктов, ни сухофруктов!»
Шэн Линъюань закрыл книгу и глубоко вздохнул: «Ты не успокоишься, не так ли?»
Меч демона небес был особенным. Учитель Дань Ли говорил, что они с Линъюанем одно целое. Когда он только появился на свет, он рос в позвоночнике Линъюаня. Но даже лишившись ножен, он не смог вы избавиться от оков, как это сделал Чжичунь. Дух меча должен был пройти через годы упорных тренировок, чтобы сформировать свое собственное тело. Тот, кто не имел стремлений не смог бы покинуть клинок даже по прошествии сотни лет, даже если его владелец оказался бы в гробу.
Когда он был ребенком, он вкушал радости и печали этого мира через чувства Шэн Линъюаня. Шэн Линъюань был его миром.
Шэн Линъюань не любил еду с ярко выраженным вкусом, но меч, разделявший с ним чувства, был совсем другим. Если дух меча будет совершенствоваться, когда-нибудь ему придется стать благородным человеком. Нельзя допустить, чтобы он превратился в богатенького пьяницу10.
10 花天酒地 (huā tiān jiǔ dì) — красотки — небо, вино — земля (обр. о развратном образе жизни; предаваться безудержному разгулу и пьянству).
Сладкоголосого... развратника, охочего до алкоголя.
Большие грушевые деревья во дворе дома великого мудреца вновь принесли плоды. В это время года было особенно солнечно. Великий мудрец говорил, что груши получились на редкость сладкими, и дух меча уже давно истекал слюной. Шэн Линъюаню было около шестнадцати лет. Он чувствовал себя взрослым человеком, способным противостоять любым соблазнам. Он не желал быть похожим на этого слюнявого проказника. Он так долго сдерживался, что, в результате, первым грушевое дерево обобрал Алоцзинь, и дух меча так разозлился, что грозился оборвать Алоцзиню косички.
Это сильно раздражало Шэн Линъюаня, и юноше ничего не оставалось, кроме как пообещать ему все исправить. В тот момент, когда он собирался забраться на дерево, он обнаружил, что Алоцзинь действительно не упустил шанса как следует поживиться11. Как только Шэн Линъюань потянулся за оставшейся на ветке грушей, кто-то робко позвал его:
11 雁过拔毛 (yànguòbámáo) — вырвать перо у пролетающего гуся (обр. в знач.: своего не упустит, не пропустит случая поживиться; жадный, хваткий).