Глава 60

Разве дьявол не может стать героем?

Человек находился по пояс в воде. Внешне он казался совершенно спокойным и ничем не примечательным. Под пристальными взглядами всех присутствующих он напоминал кислицу¹, оставленную днем на солнечном балконе.

¹ Кислица рожковая — ползучий лесной щавель, также называемый лежачим желтым щавелем или спящей красавицей.

Он словно олицетворял собой слова: «нежный, как яшма». Его отросшие волосы закрывали шею.

Гу Юэси до сих пор помнила тот день, когда с Чжичунем случился несчастный случай. Янь Цюшань говорил, что собирался подстричь его... но не успел. 

И теперь этот «Вэй Юй» находился в толпе древних мертвецов, с ног до головы покрытый жертвенными письменами. Вспышка молнии озарила его мертвенно бледное лицо. Сейчас он больше напоминал выкопанный из могилы погребальный предмет².

² 明器 (míngqì) или 陪葬品 (péizàngpǐn) — регалии (символы добродетелей, даровались императором княжеским родам вместе с наделом), а также погребальный инвентарь; похоронные принадлежности; предметы, погребаемые вместе с покойником. 

Но даже так он все равно оставался чистым. 

Гу Юэси была ошеломлена. Этот человек показался ей очень знакомым. Таким знакомым, будто бы еще вчера он протягивал ей чашку горячего чая, интересуясь, как дела в команде.

Это было так странно. Все вокруг оказалось ложью.

Словно из ниоткуда, к Янь Цюшаню вдруг вернулись силы. Его тело наполнилось удивительной энергией, расплавив все лежавшие поблизости металлические предметы. Казалось, он совершенно забыл о боли. Расплавленный металл влился в его раны, наглухо закупоривая их, принудительно срастил сломанные кости и укрепил его тело.

Этот маневр лишил Янь Цюшаня последних сил. Его лицо посерело. Вся его жизнь теперь сосредоточилась в глазах, лишь сильнее выдавая его болезненный вид. 

Взгляды человека и духа меча миновали тела и тени, чтобы, наконец, встретиться посреди темного страшного моря.

— Это не Чжичунь, — первым подал голос Ван Цзэ. Он категорично возразил, — Чжичунь давно ушел. Это просто чертова подделка! Это подделка. Юэ-эр, покажи этой древней реликвии уровень своего профессионализма. Докажи, что это обычная безделушка!

Гу Юэси открыла было рот, но не смогла произнести ни слова.

И аура и энергетическое поле этого «Чжичуня»... были настоящими. На глаза у девушки навернулись слезы. Но ведь меч сломался, в нем больше не было духа... 

Чжан Чжао быстро понял, что что-то не так, и озадаченно уставился на нее:

— Сестрица?

Даже боровшийся с тенью Шэн Линъюань на миг отвлекся. Посмотрев на Чжичуня, он слегка нахмурился, демонстрируя редкое удивление.

— Гу Юэси, почему ты ошиблась именно сейчас? Скажи уже хоть что-нибудь! — закричал Ван Цзэ. 

Но вдруг, откуда-то со стороны налетел ледяной ветер, и Ван Цзэ вздрогнул, увидев, как окутанный холодным, как буря, черным туманом Шэн Линъюань, внезапно приземлился на катер.

— Меч... — начал было Шэн Линъюань, но быстро понял, что ошибся и поправился, — между духом меча и его владельцем есть связь. Только господин Янь знает правду. 

Услышав эти слова, Сюань Цзи инстинктивно приблизился к нему. В его сердце зародилась слабая надежда.

Однако, даже после его коронного приема, огненный тотем не спешил исчезать со лба юноши. Шэн Линъюань все еще чувствовал присутствие Чжу-Цюэ, ее сила разъедала черный туман, проделав в нем дыру глубиной в три цуня.

Шэн Линъюань тут же отошел в сторону.

Сюань Цзи опешил.

Что еще за ерунда?!

— А что, если он ошибается? Он даже дышать толком не может. При недостатке кислорода человек может не узнать даже собственную мать! Сейчас он совершенно «недееспособен»! Все это просто чушь собачья! — Ван Цзэ никогда не выглядел серьезным. Словно к его лицу намертво прилипла озорная улыбка. Со временем людям начинало казаться, что его эмоции и вовсе не менялись. Но в этот самый момент он был в ярости из-за внезапного появления «Чжичуня».  — Чжичунь спас его от яда, даже несмотря на то, что он всего лишь меч… в конце концов, у него не было выхода… в конце концов он... он настоящий герой! Его фотография до сих пор висит на стене Министерства безопасности Главного управления! 

Шэн Линъюань впервые видел такого громкого карпа. Он внимательно посмотрел на этого странного чудака и невольно улыбнулся.

Однако, чем громче голос, тем короче ум. В мире нет ничего вечного, не говоря уже о людях. Разве тот, кто некогда казался хорошим, не мог стать плохим?

Даже оставленные на пару дней фрукты вскоре начинали портиться. Так почему же дьявол не мог стать героем? 

— Меч по имени «Чжичунь» был уничтожен. Мы видели это своими собственными глазами! Даже если бы кому-то взбрело в голову украсть его осколки, они все равно не смогли бы создать из них «настоящего живого человека»! «Когда лезвие будет сломано, дух рассеется»! Наши братья проверили всю информацию, которую только смогли найти, но обнаружили лишь это! Командир, после стольких лет ты все еще думаешь о восстановлении Чжичуня? Защиту зоны «W» на шестидесятом подземном этаже не проверяли три года. И все потому, что мы знали, что так ты сможешь тайком навещать его. За это администратор каждый месяц отбирает у меня по три сигареты! 

На борту катера повисла мертвая тишина.

Как интересно. Человек, оказавшийся подельником в деле о пропаже Чжичуня, только что явился с повинной.

Шэн Линъюань улыбнулся и сказал: 

— И правда... Мир поистине полон странностей. Мне тоже любопытно, как это сломанному мечу удалось «вернуться к жизни»... Если только это не единственный его клинок, верно?

— Что это значит? — спросил Чжан Чжао. — Может ли у духа меча быть два клинка? Разве может у человека быть две головы?

Один из стоявших рядом с ним оперативников прошептал: 

— Капитан, на самом деле в истории действительно бывали случаи, когда две головы делили одно тело.

Чжан Чжао замолчал.

Шэн Линъюань взмахнул рукой, и в небо взмыл кусок льда, с застывшим внутри него клинком. Когда вырвавшееся из-под контроля пламя Сюань Цзи поглотило нескольких детей, они тут же обратились в обычные мечи, один из которых упал на борт катера.

Умерев, Вэй Юй навсегда лишился своего тела³. Когда темная жертва призвала его назад, он мог полагаться лишь на свое окружение. Но почему дети, что были похоронены в гробнице принца Вэй Юня, внезапно превратились в оружие?

³ Китайцы всегда ревностно охраняли целостность своей плоти еще при жизни: для преступника не могло быть более тяжкого наказания, чем отсечение частей тела. Даже выпавшие зубы, остриженные ногти и волосы клали в гроб вместе с телом усопшего. Напоминаем, что Вэй Юй подвергся казни тысячи порезов.

Шэн Линъюань коснулся меча рукой, и сковавший его лед исчез, превратившись в черный туман. Меч упал ему на ладонь, и молодой человек мягко погладил клинок пальцами: 

— Каких только в мире нет чудес. Этот клинок бесполезен. Обычная заготовка. 

Сюань Цзи внезапно почувствовал себя неловко. Он сделал несколько шагов вперед, схватился за рукоять меча и упрямо выхватил оружие из рук Шэн Линъюаня.

Шэн Линъюань поднял на него взгляд. Но этот маленький демон так часто вел себя невежливо, что он не придал этому никакого значения.

Чжан Чжао смутился.

— Босс, подождите минутку. Я запутался. Что значит «заготовка»? В чем разница между обычным мечом и драгоценным?

Шэн Линъюань произнес:

— Обычные мечи сделаны из обычного железа, в то время как «драгоценные мечи» клана гаошань создавались из живых существ. Родившись, дух поглощал окружавший его металл, превращая его в оружие. Когда Вэй Юнь прибыл во дворец, Вэй Юй уже отдал приказ отравить сирот. Они были обречены. Даже если бы ему удалось превратить их в духов, времени ему хватило бы лишь на то, чтобы растопить одну печь.

По мнению Его Величества, в такой ситуации мог выжить только кто-то один. Если бы выбирать пришлось ему самому, вне всяких сомнений он выбрал бы того, кто обладал наибольшим потенциалом.

Однако Вэй Юнь был совсем другим. Он был трусливым и робким, и всегла шел на уступки. В его глазах выбор одного ребенка в качестве инструментального духа не был попыткой спасти одного. Это было предательством ста семи.

— Вэй Юнь был мастером «Всеслышащим», он страстно желал добиться исполнения своей мечты. Он не хотел выбирать, он хотел расплавить все сто восемь духов в одной печи.

— И ему это удалось? — спросил Чжан Чжао.

— Конечно, нет, — равнодушно ответил Шэн Линъюань. — К тому времени знания клана гаошань об очищении инструментальных духов были утеряны. Любой, кто смог дважды ударить по железу, считал себя «мастером».  Вэй Юнь был последним «Всеслышащим». Не знаю, каким великим заблуждением он был, но он и обычный-то меч починить не мог. Как он мог сделать то, что не смогли сделать его предшественники? Однако в тот день он так разволновался, что поклялся принести себя в жертву плавильной печи. Вероятно, Небо поверило в его искренность и ему действительно удалось добиться результата. Он смог создать настоящее сокровище, более ста «драгоценных мечей», о которых говорилось в записях подразделения Цинпин. Но никто не знал, где они на самом деле были спрятаны.

Услышав это, Сюань Цзи опустил глаза и внимательно посмотрел на клинок в своей руке. Вдруг, словно что-то почувствовав, он оглянулся на Чжичуня: «Нет, «драгоценный меч» действительно обладал душой, иначе он не смог бы создать это тело»

— Ты много знаешь о тайном искусстве очищения, — небрежно сказал Шэн Линъюань, обратившись к Сюань Цзи. Вероятно, устав от путунхуа, он вновь перешел на изящный язык. — Откуда? Набрался опыта в Чиюань, пока собирал бесполезное ржавое барахло? 

Сюань Цзи опешил. У него даже не было времени подумать о том, откуда Шэн Линъюань узнал, что он собирал инструментальных духов. Эти простые слова разбили Сюань Цзи сердце, окончательно подтвердив его догадку. В мыслях Его Величества сломанный меч был лишь ржавым бесполезным барахлом.