Глава 127

Какое-то время взгляд Сюань Цзи был всецело прикован к спине Шэн Линъюаня.

Туннель был таким узким, что мог вместить только одного человека. Он казался бесконечным, и от этой мысли внутренности завязывались узлом¹. 

¹ 九曲回肠 (jiǔqū huícháng) — изгибающиеся узлами кишки (обр. в знач: тоска, удрученное состояние).

Какое-то время взгляд Сюань Цзи был всецело прикован к спине Шэн Линъюаня.

Шэн Линъюань никогда не скупился в выражениях. При необходимости он мог и преувеличить, и многих в его окружении поражала такая открытость.

Но все, кому он был симпатичен, ломали головы, в попытках понять его. Ведь никто из них не знал, какой ослепительной могла быть искренняя улыбка Его Величества.

И лишь Сюань Цзи помнил, что были вещи, о которых Шэн Линъюань никогда не говорил. 

В детстве он не любил разговоры о чувствах матери и сына, в молодости — об искусстве владения мечом. А еще, после сожжения Дунчуаня он больше никогда не говорил слово «брат»… даже по отношению к князю Нину.

Если дело касалось семьи, в частности «матери-императрицы», Шэн Линъюань всегда ограничивался одними и теми же фразами: сперва, при помощи целой кучи пафосных выражений и параллелизмов, он восхвалял добродетели и достижения семьи Чэнь, а после завершал речь словами о том, что «за доброту его матери невозможно отплатить»... Но он никогда не задумывался над их смыслом, черновик его речей не менялся десятки лет.

Он никогда не отзывался плохо о семье Чэнь, точно также как он никогда не говорил ничего хорошего о мече демона небес. Стоило кому-либо упомянуть о клинке, и витиеватые похвалы Его Величества тут же сходили на нет. Он не мог сказать ничего, кроме банального: «этот меч сопровождал меня в течение многих лет» и «он был верным и надежным». В какой-то момент Сюань Цзи начало казаться, что кроме Дань Ли и князя Нина, годами наблюдавших за его взрослением, многие были уверены, что Его Величество являл собой образец честного и искреннего человека. 

Что до Дунчуаня... Когда Алоцзинь был жив, Шэн Линъюань всегда с беспокойством рассказывал людям об этом негоднике. Этот оболтус был главной причиной его головной боли, он отличался от кротких девушек клана шаманов и славился своим ужасным характером, он всюду искал себе проблемы. Шэн Линъюань ждал, когда же он, наконец, вырастет, но, к сожалению, клан шаманов исчез до того, как это произошло. С тех пор Линъюаню больше не приходилось беспокоиться об этом проказнике. Его Величество никогда не скрывал достоинств и недостатков Алоцзиня. По его словам, Алоцзинь всегда был союзником людей и достойным сожаления молодым главой. Его предательство и безумие — огромная трагедия для человеческой расы... Но он никогда не упоминал о том, чем обернулась для него потеря Алоцзиня и гибель более сорока тысяч шаманов.

— Линъюань, — то ли из-за долгого хождения по туннелю, то ли еще по какой-то причине, вдруг произнес Сюань Цзи. — Если бы я мог, я бы пожелал, чтобы мы с тобой были обычными людьми.

Как хорошо было бы родиться в современном мире, быть самой обычной парой и счастливо жить вместе. 

Один слыл бы первым проказником, срывавшим с крыш черепицу, а другой был бы его умным и рассудительным старшим братиком. С самого детства его старший братик слыл бы «сыном маминой подруги»². И каждый раз доводя своих родителей до белого каления, несносный проказник слышал бы: «Только посмотри на Линъюаня». Со временем между ними накопилось бы немало «давних обид». Они бы с детства недолюбливали друг друга и постоянно ссорились. 

² 别人家的孩子 (biéren jiāde háizi) — досл. ребенок из чужой семьи; которого никогда не удастся превзойти в достижениях. Китайский сленговый аналог нашего «сын маминой подруги». 

Пока однажды, откуда ни возьмись, не налетел бы порыв весеннего ветра. И кто знает, что за струны души он задел, но стоило этому случиться, и трели уже было не остановить. 

Шэн Линъюань наверняка не желал бы трагичного камин-аута. У него на все в этой жизни был бы план, и совсем не обязательно включавший в себя Сюань Цзи. Директор Сяо наверняка назначил бы его на официальную должность, и трудно сказать, принесло бы это дело больше пользы или вреда, ведь планы Шэн Линъюаня не поспевали бы за такими «переменами». В конце концов, все закончилось бы полной неразберихой. 

Так что же им тогда делать? Вероятно, спустя очень... очень долгое время пришлось бы постепенно помириться с непонимающей семьей. Это можно было бы считать перипетиями обычной повседневной жизни, со всеми ее взлетами и падениями.

Состарившись, они бы приходили в парк, играли в шахматы и ссорились из-за того, что кто-то сжульничал. Они ложились бы спать спина к спине, а проснувшись утром ничего не могли бы понять. Пара старых дураков, помнивших лишь о том, что бой закончился, но так и не сумевших вспомнить причину ссоры. В конце концов, они бы неизбежно мирились. 

Шэн Линъюань не на шутку удивился. Сейчас их ничего не связывало, но ему все равно казалось, что в речах Сюань Цзи была вся его жизнь. 

Но прежде, чем он успел что-либо сказать, узкий туннель внезапно расширился. Через несколько шагов перед незваными гостями предстала еще одна гробница.

— Это правда... — очнувшись, Сюань Цзи изумленно посмотрел наверх, словно что-то подсчитывая. — Сдается мне, что расстояние отсюда до фальшивой гробницы около сотни метров. Там много, что это место вот-вот догонит «Небесный нефритовый дворец»!

Своды подземной гробницы уходили на десятки метров вверх, внутри было светло, как в озаренных солнцем залах дворца. Со всех четырех сторон виднелись мощные массивы, защищавшие это место от обрушения.

Гробница была пуста, внутри осталась лишь «красивая упаковка». Когда-то здесь находились восемь благих символов, девять артефактов³ и прочие безделушки. И пусть сокровища исчезли, на земле все еще виднелись частицы золота и осколки драгоценных камней. Даже у воров были свои правила: им запрещалось подчистую опустошать гробницы, даже если в них было совсем немного драгоценностей. Нужно было оставить после себя хоть что-то. 

³ Восемь сокровищ (восемь символов бодхисатв; восемь символов частей человеческого тела, приносимых в жертву) и девять артефактов, в которых, по легенде, боги запечатали силу демона.

Похоже, до того, как это место обнаружило Управление по контролю за аномалиями, здесь успело побывать немало расхитителей могил. Но наспех созданный массив внутри фальшивой гробницы сумел обмануть смертных. 

По стенам с обеих сторон тянулись фрески, нарисованные порошком из костей морского змея. Эти фрески не тускнели даже спустя тысячи лет. Когда сияние померкло, у незваных гостей зарябило в глазах. Вот только деталей было не разобрать. Художества клана демонов и без того были трудны для понимания, а здесь многие фрагменты и вовсе соскоблили.

— Воры, случайно наткнувшиеся на настоящую гробницу, должно быть слюной захлебывались, — цокнул языком Сюань Цзи. — Даже краску со стен соскоблили. Пойду, прогуляюсь! А это что за динозавр? 

Сюань Цзи прошелся вдоль фрески и, завернув за угол, наткнулся на еще один восьмиугольный алтарь. 

Алтарь был огромный, размером с площадь, и на нем возлежал внушительных размеров белоснежный скелет. 

Он напоминал свирепого зверя с крыльями за спиной, грозно смотрящего на юго-запад. Его рост превышал десять метров, а клыкастая пасть придавала существу такой вид, будто оно только и ждало момента, чтобы попробовать человечину на вкус.

Едва увидев древний скелет, Сюань Цзи почувствовал исходившую от него опасность. На лбу юноши тут же вспыхнул огненный тотем. Сюань Цзи расправил крылья и, недолго думая, закрыл ими Шэн Линъюаня... Но Его Величество с отвращением отстранился.

— Тебе самому не жарко? — увернувшись от пылающих перьев, бросил Шэн Линъюань. Бесстрашно шагнув к подножию алтаря, он принялся внимательно осматривать кости. — Что это за демон? Гробницу разграбили, но никто не тронул этот скелет…

— Осторожно! — Сюань Цзи нахмурился и инстинктивно оттащил Шэн Линъюаня подальше. 

Но стоило ему приблизиться к алтарю, как огромные кости вспыхнули, и охватившее их пламя столкнулось с жаром огненных крыльев. Похоже, скелет принадлежал чистокровному демону, появившемуся на свет еще до начала Великой войны. Даже тысячи лет спустя его останки внушали благоговейный трепет, оставаясь неприкосновенными. Сюань Цзи чувствовал непреодолимое давление. Что-то с силой ударило его в грудь, заставив пошатнуться и отступить на несколько шагов. 

Сюань Цзи в ужасе поднял глаза, но, к его удивлению, Шэн Линъюань, как ни в чем не бывало, стоял у алтаря и в изумлении смотрел на него. 

Юноша прижал ладонь к груди, закашлялся кровью и на мгновение лишился дара речи.

Когда удивление прошло, Его Величество, похоже, начал что-то понимать. Бросив взгляд на останки великого демона, он слегка усмехнулся: 

— Все ясно.

— Ясно… Что ясно? — сквозь кашель пробормотал Сюань Цзи.

Он изо всех сил старался выровнять дыхание. Но увидев, что Шэн Линъюань снова потянулся к скелету, выпалил: 

— Не трогай! Ты...

Шэн Линъюань коснулся костей, но великий демон остался спокойным и безмятежным. Ничего не произошло. 

— Значит, легендарная «аура совершенного государя и деспота» не выдумка современных писателей? Ваше Величество... Неужели вы способны взглядом покорить весь парк Юрского периода? Простите мое неуважение... — с убеждением произнес Сюань Цзи.

— Не неси чушь, — тихо отозвался Шэн Линъюань. — Сила демонов давно иссякла, даже самым великим из них нелегко было произвести на свет и воспитать потомство. Чем чище и благороднее кровь, тем сложнее приходится потомкам. Это уже инстинкт, эти кости не причинят вреда кровным родственникам.