Глава 76 «Порознь»

 

____

— Мы и без того поставили императорский двор на уши, — прошептал Гу Юнь. — Пришло время отдохнуть и набраться сил.

____

Спустя несколько дней известие о том, что западные страны желают заключить мирное соглашение, дошло до столицы. Военный совет доложил об этом Императору Лунаню, и после того, как вопрос обсудили на срочном заседании, Аньдинхоу выдали официальный письменный ответ. Заключить мирное соглашение можно было при выполнении двух условий. Для начала следовало убедиться, что в ближайшие пять лет мятежные соседние государства не смогут вновь на них напасть, но главное, чтобы никто не воспользовался этой возможностью, чтобы поднять в стране восстание. А в целом, чем больше цзылюцзиня удастся стребовать в качестве дани, тем лучше. Казна Великой Лян пополнилась, но вопрос нехватки топлива все еще стоял крайне остро. Война велась на четырех фронтах. В этот раз именно западная граница удостоилась особого внимания, так как, во-первых, рядом располагался Черный Железный Лагерь, а во-вторых, всем хотелось как можно скорее разобраться с нехваткой цзылюцзиня.

Что касается остальных деталей соглашения, то Аньдинхоу был волен действовать на свое усмотрение.

Янь-ван получил аудиенцию у императора, чтобы кратко доложить военную обстановку и сообщить об успешной продаже ассигнаций Фэнхо.

Прикинув на пальцах, Ли Фэн был потрясен тем, насколько успешно они разошлись.

— Откуда взялось столько желающих купить ассигнации? — невольно вырвалось у него.

— Тут нет ничего удивительного. Многие при дворе готовы пожертвовать своим состоянием для спасения родины. В столь сложной для страны ситуации ни к чему проявлять бережливость. Хорошо это или плохо, но эти люди стали нашей опорой. — Чан Гэн решил немного польстить своему правителю и добавил: — Как говорится, купец покупает кожу летом, шелк зимой, лодки в засуху, а экипажи во время потопа, готовясь к тому дню, когда сможет выгодно их продать. Есть разница между мелкими торговцами, что гонятся за сиюминутной прибылью, и влиятельными купцами.

Ли Фэн ненадолго задумался над его словами и спросил:

— И чего же они, по твоему мнению, от нас хотят?

— Купцы зачастую обладают солидным состоянием, но им все равно приходится при любых обстоятельствах отправляться в путь, — без колебаний ответил Чан Гэн. — В этом плане они ничем не лучше крестьян или фермеров, которые в своем заработке полагаются на волю владыки неба. Один единственный указ Императора может оставить богатую семью без гроша. Или в пути на торговый караван могли напасть жестокие разбойники — ведь купцов и их семьи никто не защищает. Поэтому сейчас, когда страна в опасности, могущественные представители торговых домов во главе с Ду Ваньцюанем, богатейшим купцом в Цзяннани, смело проявили инициативу. Разумеется, они сделали это, желая послужить своей стране, но разве не надеются они на ответное покровительство моего брата-императора?

Ли Фэн привык слышать льстивые речи — его трудно было впечатлить. Император окинул Янь-вана равнодушным взглядом, пытаясь найти скрытый смысл в его словах.

Чан Гэн не стал долго выжидать, а сразу же воспользовался выпавшей возможностью и продолжил:

— Поскольку мы остро нуждаемся в деньгах, императорский двор планирует выпустить вторую партию ассигнаций Фэнхо. Как думает мой брат-император... не следует ли нам поощрить крупных дельцов, чтобы люди охотнее вкладывали средства в ассигнации?

Ли Фэн по-прежнему хранил молчание и оценивающе смотрел на Чан Гэна.

Бывает, что искренняя вера в другого человека не живет долго и ни с того ни с сего ты перестаешь ему доверять. Во время осады столицы сердце Императора Лунаня переполняли скорбь и стыд. Больше всего тогда ему хотелось провалиться сквозь землю и оказаться прямо в гробнице покойного императора, а намерение передать престол Янь-вану было совершенно искренним. Но когда ситуация стабилизировалась, его отношение к Чан Гэну постепенно менялось.

Ведь Янь-ван Ли Минь был так молод — ему только исполнилось двадцать. Родись он в обычной семье, в этом возрасте ему бы предстояло еще учиться управлять хозяйством и решать домашние дела. Вместо этого Янь-ван всего за шесть месяцев в одиночку ослабил нависшую над Великой Лян угрозу. Когда этот спокойный и благовоспитанный молодой человек покорно стоял в западной комнате, Император невольно испытывал к нему... зависть.

Только представьте, что вы могучий правитель, которому в первые годы своего правления пришлось дважды подавлять восстание, особой популярностью вы не пользуетесь и стали виновником мутной истории с «мятежом в северном гарнизоне», выставив себя на посмешище. Наконец, именно в ваше правление родные горы и реки осквернили железные копыта чужеземцев, а многие жители страны остались без крова и вынуждены были покинуть родные места... И вот, когда ситуация уже стала безнадежной, во дворце вдруг появляется Янь-ван, берет под контроль Военный совет, и все постепенно меняется к лучшему... Как Ли Фэн должен был себя чувствовать?

Как спустя сотни лет потомки оценят этот период в истории государства?

Ли Фэн не желал ничего об этом знать.

Самое главное, Ли Минь, его четвертый брат, был возмутительно молод.

Сердце Ли Фэна зачерствело, и его теплые чувства к брату остыли.

— Весь мир принадлежит Императору, а все эти люди — его подданные, служащие своей стране и народу. Если они и понесут убытки, то разве жертвовать чем-то не их долг? Какой особой поддержки они ожидают? Разве покровительствовать им не все равно что свести должности при дворе до предмета торга? Как недостойно!

Чан Гэн прекрасно умел читать намеки и выражения лиц людей. Он посмотрел Ли Фэну в глаза и сразу понял, почему неожиданно впал в немилость. Несмотря на то, что на самом деле Чан Гэн презирал своего государя за это, внешне он выглядел искренне потрясенным:

— Брат...

— Хорошо! — нетерпеливо перебил его Ли Фэн. — Обратись к министерству финансов и министерству церемоний [1], чтобы они придумали, как поощрить порядочных и вошедших в наше положение дельцов. Но у всего есть предел, мы же не хотим совсем их разбаловать.

Чан Гэн сделал вид, что расстроен, и сдержанно согласился:

— Слушаюсь.

Ли Фэн внимательно на него посмотрел и, будто пытаясь подбодрить младшего брата, небрежно бросил:

— Министр чинов Вэй Шу уже в преклонном возрасте. Прошлой ночью прошел сильный дождь. Когда рано поутру министр спешил во дворец, то, к несчастью, поскользнулся, упал и сломал ногу. Мы послали к нему придворного лекаря, тот быстро его осмотрел и заключил, что дела его плохи. Родные Вэй Шу уже подали прошение отставке в связи с почтенным возрастом... Должность министра чинов скоро освободится. Раз уж ты, А-Минь, возглавляешь Военный совет, не можешь порекомендовать кого-нибудь на его место?

Это была, конечно, не самая хитроумная проверка, но вполне показательная.

Какое решение не принял бы Чан Гэн — плыть по течению и действительно кого-то порекомендовать или же ответить уклончиво, столь мнительный человек как Ли Фэн все равно остался бы не удовлетворен его ответом. Первая тактика означала, что принц чересчур амбициозен, а второе — что он явно что-то в тайне замышляет.

Чан Гэн был поражен его словами и переспросил:

— Что? С сановником Вэем приключилось несчастье?

Казалось, он впервые об этом слышит.

Задав вопрос, Чан Гэн собрался и понял, что по сути так и не ответил государю. Поэтому он нахмурился и с тревогой спросил:

— Ох, это... Прошу брата-императора простить своего подданного, который так занят добычей крупиц золота и серебра для казны, что ни на что другое не остается времени. Я еще не видел прошение министра. Это... крайне важный пост, ваш подданный не может сходу подобрать подходящую кандидатуру...

Ли Фэн заподозрил его в том, что он намеренно тянет с ответом, поэтому поторопил принца:

— Говори, не стесняйся.

Чан Гэн поднял руку, сжал пальцами переносицу и, чуть помедлив, ответил:

— В таком случае, может, брату-императору стоит объявить при дворе конкурс для поиска достойных кандидатов?

Ли Фэн растерялся — он никак не ожидал подобного ответа. Его немного пугала дерзость Янь-вана, и правитель едва не пошел у него на поводу.

— По каким же критериям их оценивать? — пробормотал Император.

— Ну, например, исходя из их истории при при дворе, заслугам и тщательно задокументированным достижениям, — Чан Гэн задумался и уже другим тоном продолжил: — Кроме того важно учитывать, насколько ответственен и порядочен рассматриваемый кандидат, а также вложился ли он в ассигнации Фэнхо или нет. Раз уж об этом зашла речь, то ваш подданный хотел указать Вашему Величеству, что для того, чтобы система в будущем работала эффективно, брату-императору стоит добавить в условия конкурса такой критерий как количество приобретенных ассигнаций. Это ведь не сводит должности при дворе до предмета торга, не правда ли?

Ли Фэн промолчал.

Прошло всего полдня, а этот мальчишка опять обвел его вокруг пальца. Прикажи он сейчас отрубить Янь-вану его красивую голову, мозг юноши почти наверняка имел бы форму ямба [2].

Император Лунань не знал, плакать ему или смеяться:

— Ты!.. Что за вздор?!

Чан Гэн не мог вечно подхалимничать и угождать императору, потому он лишь тихо извинился, а в глазах его затаилась безмерная печаль.

После этого краткого пусть и немного странного разговора у Ли Фэна отлегло от сердца — похоже, пост министра чинов Янь-вана действительно не интересовал.

«Как бы то ни было, — подумал Ли Фэн, — можно сказать, наш принц не щадит себя ради страны...»

Благодаря этому он чуть смягчился по отношению к своему младшему брату. Ли Фэн махнул Чан Гэну рукой и сказал: