Другим человеком был Гу Юнь. Он согласно промычал. На его лице рябью мелькнула тень безмерной усталости, в то же время, боевой дух казался в порядке. Гу Юнь попросил конюха:

— Открой ворота.

Конюх тотчас же подчинился его приказу и, соскочив с повозки, бросился открывать.

Шэнь И спросил:

- Головная боль утихла?

Гу Юнь лениво отозвался, растягивая гласные:

— Ага, я бы запросто прикончил еще нескольких Цзя Лаев.

— Зачем Его Величество вызвал вас во дворец? – осведомился Шэнь И. – Я слышал, что Небесные Волки отправили посла.

- Этот старый калека осмелился просить за своего сынка, не забыв испачкать сопливой просьбой начищенный императорский пол. Обещая, что они увеличат ежегодную дань Цзылюцзиня на десять процентов, он умолял Императора простить его сына. Ведь он еще совсем "молодой и глупый", такой "невежественный". Даже заговорил о том, что готов поменяться местами и стать пленником Великой Лян вместо него.

Гу Юнь переживал явно не лучшее настроение, да и разговоры о всей этой ситуации не доставляли особого удовольствия.

— Вот старый ублюдок, его отпрыск был "молодым и глупым" лет в семь-восемь. Это что получается – за пределами страны нет хорошей почвы, и саженцы так лениво растут?

Шэнь И нахмурился и спросил:

— Ты же не сорвался прямо посреди судебного заседания, не так ли?

— Это с каких-таких пор у меня столь поганый характер? Если бы я просто стоял на месте, как господин чиновник из Министерства Доходов, с ума сходящий от нищеты, я бы сразу же на месте со всем согласился, – огрызнулся Гу Юнь. Вздохнув, он смягчил голос и продолжил:

- Императорский двор полон мудрейших ученых умов, но никто из них до сих пор не понял значение фразы: "выпустить тигра обратно на его гору".

У варваров, напавших на Яньхуэй, было нестандартное обмундирование: их тяжелая броня была снабжена взрывчатым веществом, расположенным на груди. Это было отличительным признаком доспехов, принадлежащих людям с Запада. [3]

Кости жителей центральной равнины были значительно тоньше, чем у жителей запада. Даже солдаты из армии оказались не столь крепкими. Их тяжелая броня также изготавливалась более легкой, отчего солдаты перемещались значительно быстрее. Такие воины отдавали предпочтение скорости и на поле битвы не играли в игру "разбей валун грудью".

Не оставалось никаких сомнений в том, что истинной неприятельской силой, поддерживающей Цзя Лай Ин Хо и скрывавшейся в их тени, был никто иной, как западные иностранцы, давно положившие глаз на территории Великой Лян.

Гу Юнь опустил взгляд на мерцающий снег, тонким слоем покрывший замерзшую почву, и прошептал:

— Родную страну окружают лишь тигры и волки.

Он мечтал о дне, когда сможет сесть на "дракона" и атаковать Западное море, направив судно на границу тамошних стран. Однако, после долгих лет непрекращающихся сражений, он благополучно опустошил казну Великой Лян. Гу Юнь поддержал первого принца, в то же время Вэй-ван также стремился заполучить власть всеми силами, воспользовавшись критическим состоянием бывшего правителя, отчего с каждым днем все более менялось к нему отношение наследника престола. Как долго возведенный на трон молодой Император будет терпеть его выходки, сохраняя видимость взаимного уважения и согласия?

Шэнь И покачал головой:

— Давай больше не будем обсуждать этот вопрос. Как поживает Его Высочество четвертый принц?

— Его Высочество? – Гу Юнь на мгновение поддался замешательству. – А... Очень хорошо.

— И чем он занимается изо дня в день? – поинтересовался Шэнь И.

Гу Юнь на секунду задумался, после неуверенно ответил:

— Играет, вроде как... Вот только дядя Ван сообщил, что он, похоже, очень редко выходит на улицу.

Шэнь И сразу понял, что маршал Гу занялся воспитанием Его Высочества, воспользовавшись теми правилами, что используются для выращивания мелкого рогатого скота. «Корми овцу травой каждый день – о другом можно не переживать». Для Гу Юня это было далеко не в новинку, ведь старый Аньдинхоу и первая принцесса занимались воспитанием единственного ребенка, используя тот же метод.

Шэнь И вздохнул:

— Ты уже успел забыть, как к тебе относился прежний Император?

На лице Гу Юня промелькнули краски смущения – он искренне не понимал, как поладить с приемным сыном.

Чан Гэн был уже личностью достаточно зрелой; он благополучно пропустил тот период жизни, когда взрослые обычно балуют своих детей. Когда мальчик прибыл в Яньхуэй, именно он больше всего заботился о своем нерадивом ифу – никак не наоборот.

Что касалось Гу Юня – тот не мог позволить себе проводить весь день с кучкой детишек, хотя, играя роль старшего, ему оказалось так же трудно заниматься обучением Чан Гэна.

Теперь это стало официальной обязанностью и своеобразным бременем, павшим на плечи Аньдинхоу. К тому же он был еще не в том возрасте, чтобы оказаться отцом, и поэтому его смутные представления о том, как следует себя вести в таком случае, едва ли соответствовали действительности.

Шэнь И спросил:

— И какие у тебя планы касательно Его Высочества?

Гу Юнь как-то сказал, что в будущем он хотел бы передать управление Черным Железным Лагерем Чан Гэну, но тогда, по правде говоря, это была всего лишь шутка. В душе Гу Юнь отлично понимал, что это невозможно.

Кроме того, чтобы добиться действительно значимых успехов в воинском деле, мальчишке пришлось бы преодолеть немало опасностей. Кто как не Гу Юнь мог поведать об этом. И пока он жив, то будет служить своей Родине – Великой Лян. И больше всего он желал, чтобы Чан Гэн не испытал той же горечи, что и он. Гу надеялся, что маленького принца ждет светлое будущее... и он сможет постоять за себя.

Однако, может ли человек, не познавший страданий, рассчитывать на достойное будущее?

Родители со всех уголков мира всеми силами пытались найти ответ на этот вопрос, поэтому Гу Юню как названному отцу оставалось не переживать слишком по этому поводу. У него не было иного выбора, кроме как позволить Чан Гэну повзрослеть самостоятельно.

Кучер открыл ворота в поместье, зажег огни и отошел в сторону, ожидая следующих приказов.

— Я понимаю, что тебя бесполезно просить о том, чтобы ты как следует присматривал за ним, – произнес Шэнь И. – Но ему пришлось пережить немало лишений в этой жизни. Ты – единственный родственник, который у него остался. Ты должен быть с ним более искренним и откровенным. Если не знаешь, что делать – подбодри и напиши для него несколько каллиграфических заметок – этого будет достаточно.

Похоже, что смысл этих слов, наконец, дошел до Гу Юня, и он ответил более терпеливо:

— Хорошо.

Шэнь И выпряг лошадь из повозки, оседлал ее и натянул поводья.

Сделав несколько шагов вперед, он не мог не развернуться и не добавить:

— Маршал! Неопытный маленький ребенок или тяжелобольной взрослый – все они учат вас, как стать лучше. Возможность встретиться с ними – уже большая удача.

Гу Юнь потер лоб, страдая от головной боли:

— Боже мой! Ты, паршивец с длинным языком, умоляю тебя, езжай уже отсюда!

Шэнь И в насмешку ругнулся на него, затем натянул поводья и поскакал вперед.

Примечания:

Железные марионетки приводятся в движение с помощью Цзылюцзиня. Они могут автоматически перемещаться. Внешне они представляют собой подобие тяжелой железной брони, способной самостоятельно двигаться.

2. Цао Нянцзы и Гу Юнь ссылаются на стихотворение Цуй Чжао "To The Maiden Who Has Been Sold" династии Тан. Оригинальные строки можно примерно перевести как: "Ступив в поместье лишь раз, уйдешь вглубь навсегда \ ее юный Сяо теперь всего лишь чужак...»

Речь идет о доме богача. Дом богача не только хорошо охраняется, но еще он и очень большой. В поместье богатого хоу может быть 10 построек и между ними может быть по 3 моста, и в каждом доме может быть по 3-4 просторные комнаты.

Оригинал еще говорит о том, что там смысл в том, что в такой дом трудно попасть и из него трудно выйти (можно заблудиться).

Это своеобразная метафора о том, что богатые люди неприступны.

Или еще говорится: дом хоу такой же большой как море.

3. В этой новелле "люди с Запада" – это аналогия европейской цивилизации.