— Это... Господин Фан, боюсь, это будет непросто.
Эти слова принадлежали Пиннин-хоу [4], одному из трёх старейших хоу столицы. После смерти отца его наследник до того заплыл жиром, что с трудом передвигался. Он редко выходил из дома и ни капли не походил на потомка прославленного генерала, но отличался неожиданно острым умом. Немного погодя он смело добавил:
— Не будем пока обсуждать, как провернуть наш план на глазах у императорской гвардии и дворцовой стражи. Давайте представим, что мы добились успеха. Характер нашего государя таков, что он предпочтёт умереть стоя, а не опустится на колени. Разве не настоит он на проведении тщательного расследования? Все старые упрямцы из северного гарнизона мертвы. Их давно приструнили, они не войдут в столицу без приказа. Что если в гневе император действительно отдаст им такой приказ? От гарнизона далеко до столицы, но что насчет дворцовой стражи и бойцов императорской гвардии, охраняющих дворец? Ещё свежи воспоминания о мятеже Лю Чуншаня и Люй Чана. Боюсь, это действительно будет непросто.
— Но ведь есть во дворце места, куда не может попасть ни дворцовая стража, ни императорская гвардия. Осталось полмесяца до дня рождения императора. В этом году пришли победные вести с передовой в Лянцзяне и с побережья Восточного моря. Льстецы из министерства церемоний хотят в честь этого устроить пышное празднество. Так что подходящая возможность точно представится и не одна, — с легкостью парировал великий советник Фан. — Что касается грозящего нам императорского гнева...
Он вдруг осекся. И тихо засмеялся и поднял свои слегка опущенные веки:
— Тогда надо убедиться, что император не сможет на нас разгневаться... Неужели вы думаете, что, если мы избавимся от Ли Миня, государь оставит нас в покое? Вы ведь слышали сегодня утром слова наследного принца. Что маленький ребенок смыслит в делах государственных? Кто его всему этому научил? Ему одиннадцать лет, но он рассуждает категориями вроде "закон суров, но это закон" и желает избавиться от тех, кто действует из личных побуждений. Сегодня он намекнул на это прямо посреди императорской аудиенции. С тем же успехом он мог ткнуть в нас пальцем, назвав подлецами. Вас одолевают сомнения, но неужели вы, господа, хотите, чтобы наследный принц пришел к власти и послал каждому из вас чжан белого шелка [5]?
Его немыслимое предложение явно противоречило принятым нормам морали. Великий советник Фан поступил дерзко, как подобает старому чиновнику, который когда-то привел к власти императора Юаньхэ. Его амбиции были велики, он сразу решил играть по-крупному, поэтому говорил, не таясь:
— Если император забудет свое место, избавимся от него. Если и наследный принц не станет нас слушать, то посадим на трон его оставшегося сиротой брата, сделав из него нашу марионетку.
Пиннин-хоу вытаращил глаза, пораженный его словами, и, запинаясь, задал еще один опасный вопрос:
— Неужели... Неужели Гу Юнь согласится заключить мир?
— Наши дипломаты уже отправились на фронт. Они обо всем позаботятся, — ухмыльнулся великий советник Фан. — Вспомните. Передовая. Враги бросают на нас алчные тигриные взоры. Дипломатическая делегация. Господа, неужели вы расслабились и забыли, что произошло двадцать лет назад?
Назревала буря, но Янь-ван, которому суждено было стать оком бури, об этом не подозревал. Он каждый день исправно приходил на службу и старательно продвигал новые реформы.
Новое письмо от Гу Юня его обрадовало.
На этот раз его отправили прямо в поместье, значит, оно точно было личным. Когда Хо Дань передавал конверт в руки Чан Гэну, глаза у того светились от счастья, а командующий Хо густо покраснел, как помидор.
«Он каким-то сверхъестественным чутьем обладает?». Чан Гэн поднял конверт, чтобы просветить его содержимое. После чего шутливо посетовал Хо Даню:
— Воюет против иностранцев на границе, а до сих пор находит время для подобных шалостей. Вот что с ним делать?
В поместье Аньдинхоу никогда не было «хозяйки» в привычном понимании этого слова. Будучи командующим стражи, он имел общее представление о том, что здесь творится. Однако пока ему неловко было обсуждать личное письмо великого маршала со «вторым хозяином». После разговора с Янь-ваном ему показалось, что из командующего стражей его низвели до роли жадной до сплетен нянюшки. Поэтому он, густо покраснев и сгорая от стыда, подпирал стенку.
Впервые после начала войны Гу Юнь написал Чан Гэну столь подробное личное письмо. Чан Гэн далеко не сразу решился его открыть. Он взял конверт в руки и несколько раз погладил его. Когда он поднес его к носу, словно в попытке почувствовать запах человека, находившегося за тысячи ли отсюда, его взгляд затуманился.
Хо Дань покраснел столь густо, что едва не лопнул от смущения. Заикаясь, он спросил:
— Ваше... Ваше Высочество, что... Что вы творите?
Чан Гэн так пристально его рассматривал, словно красный как рак Хо Дань представлял собой крайне забавное зрелище. Он намеренно решил его подразнить, заявив:
— Вчера увидел во сне моего ифу. Проснулся затемно и больше не мог глаз сомкнуть. Так и проворочился всю ночь. И вот сегодня вдруг пришло письмо. Забавное совпадение, не находишь?
Хо Дань потерял дар речи.
Уже от слов «моего ифу» его пробила холодная дрожь. Хо Дань сокрушался про себя: «Что молодой хозяин себе позволяет? С чего вдруг он отринул всякий стыд?! Того и гляди прежний Аньдинхоу и старшая принцесса настолько разгневаются, что восстанут из мертвых!»
Чан Гэн едва заметно улыбнулся и достал маленький ножик, чтобы открыть конверт. Неожиданно в комнату влетела деревянная птица Линьюань. Когда Лю Чжун попросил его о помощи, Чан Гэн так до конца и не поверил его словам. Он поручил двум людям из Линьюани проследовать за ним по пути в Лянцзян. Один не скрывался, другой — тайно шпионил. Тот, что действовал открыто, выдал себя за слугу семьи Лю. Его Лю Чжун раскрыл еще в столице. Зато второй шпион был опытным. Он ехал следом за дипломатической делегацией и обо всех их действиях докладывал в столицу.
Чан Гэн поспешил убрать личное письмо Гу Юня в рукав и решил сначала прочесть послание в деревянной птице.
Начав читать, он холодно усмехнулся. Некоторые люди до сих старательно строили коварные планы.
Примечания:
1. 清君侧 - Цинцзюньцэ - инструмент политической борьбы, в которой группа людей (возможно целая страна, семья, клан) идут в бой против императорского двора. Буквально означает "очистить приближенных монарха от "зла" в лице неверных чиновников.
2. Брат Юаньхэ, его соперник в борьбе за престол.
3. Используется часть выражения 成则为王,败则为寇 - chéng zé wéi wáng, bài zé wéi kòu - в случае удачи ― стану ваном, в случае неудачи ― стану разбойником; обр. победитель всегда прав, а проигравший - неправ. По одной из фанатских теорий именно к нему отсылало старое фанатское название дорамы Winner is king, которая пока не вышла.
4. Титул, немного похожий на титул Гу Юня (Андин-хоу). Первый иероглиф в Пиннин-хоу означает полная безмятежность, невероятное спокойствие, а вторая часть -хоу — это наследственный титул знати второго из пяти высших классов.
5. Белый цвет символизирует смерть. Когда человек совершает непростительный грех, если он занимает высокое положение, ему могут вручить три чжана белого шелка, чтобы он повесился.