У Янь-вана явно имелось наготове решение проблемы с ассигнациями Фэнхо. Почему вместо того, чтобы успокоить толпу, он спорил с ним прямо перед императором? Что он замышляет?

Императорская аудиенция закончилась на мрачной ноте. Янь-ван задержался и молча шел рядом с Ли Фэном. Хотя сломанная нога Ли Фэна зажила, полностью она так и не восстановилась. Стоило ему чуть ускорить шаг, как становилась заметна его хромота.

— Составь нам компанию, — сказал Ли Фэн. — Пойдем прогуляемся в саду.

Наследный принц как раз закончил свои уроки и играл в саду с третьим принцем. Увидев отца и молодого дядю, он подбежал их поприветствовать. Наследный принц повзрослел и больше напоминал подростка. Третьему принцу было всего пять лет, он слегка шепелявил из-за того, что у него менялись молочные зубы.

При встрече с наследным принцем Ли Фэн решил продемонстрировать отцовский авторитет. Сначала он отчитал мальчика буквально ни за что, затем с каменным выражением лица стал расспрашивать об учебе.

Поначалу наследный принц отвечал довольно бойко, но постепенно стушевался и стал посматривать на младшего брата. Проследив направление его взгляда, Ли Фэн не знал плакать ему или смеяться.

Беззубый третий принц был еще слишком мал, чтобы отец расспрашивал его об учебе. Сначала он молча, не в силах вымолвить ни слова, стоял в сторонке, а затем его увел подальше Янь-ван. Чан Гэн беспечно развалился на травке, сорвал травинку и сплел кузнечика. Разве доводилось детям, выросшим в Запретном городе, видеть подобные сельские забавы? Доверчивый принц вытаращил глаза, вытянул шею и наблюдал за Чан Гэном. Вскоре в левой руке малыш держал кузнечика, а в правой — сверчка. От счастья он широко улыбался и забыл, что раньше прикрывал языком дырку на месте переднего зуба.

— ... Так заигрался, что обо всем позабыл, — отчитал его Ли Фэн. — Где твое достоинство!

С бесстрастным видом он посмотрел на Чан Гэна и отослал прочь своих детей, нивкакую не желавших уходить. Ли Фэн заметил, как третий принц встал на цыпочки, чтобы передать травяного сверчка брату, а наследный принц сжал его маленькую пустую ладошку. Когда старший вёл младшего за ручку, они напоминали детей из самой обычной семьи.

Характером наследный принц пошел в деда и был уступчив.

Редко кому удавалось так растрогать Ли Фэна. Когда он повернулся к Чан Гэну, голос его заметно подобрел.

— Уже столько времени прошло. Ты не захотел обзавестись семьей? — спросил Ли Фэн.

Улыбка Чан Гэна сразу померкла.

Ли Фэн заметил, что тема по-прежнему ему неприятна, и вздохнул:

— Или старший брат может тебе помочь, выбрав ребенка из нашего рода, чтобы ты мог его усыновить. Чтобы в старости было кому о тебе позаботиться.

Чан Гэн замер и сжал пальцы, словно пытаясь отряхнуть оставшийся на них травяной сок. Он намеренно изменился в лице, когда смотрел вслед третьему принцу. Правда в итоге все равно не кивнул.

— Благодарю брата-императора за заботу, но это излишне, — сказал Чан Гэн.

— Это дитя всегда будет следовать за тобой. Даже если он особо ничего не достигнет, по крайней мере его ждет многообещающее будущее с титулом цзюньвана. Многие сами готовы отдать тебе на воспитание своего отпрыска, — сказал Ли Фэн. — Поэтому можешь не переживать, что отбираешь чужих детей.

Чан Гэн сложил руки в поклоне и вдруг признался:

— Ваше Величество, ваш подданный желал бы пойти по стопам Шан Яна [4]. Ему не хотелось, чтобы его действия отразились на потомках.

Ли Фэн посмотрел на него, у правителя слегка дергался глаз.

Чан Гэн сложил руки перед собой и низко поклонился, но не спешил выпрямляться. Каким бы молодым и полным сил он не казался со стороны, на самом деле он был одинок и холоден, как осенний ветер.

Пойти по стопам Шан Яна означало любой ценой провести реформы, за которые тебя все возненавидят и четвертуют на площади... Сгореть, обратившись пеплом.

В тот день всем дворцовым слугам дали выходной. Никто не знал, о чем же разговаривали братья Ли в саду. Когда стемнело, Янь-ван в одиночестве покинул дворец.

Свидетелями его визита стали лишь пара сплетённых из травы насекомых, лежащих на сухой земле.

Через день Цзян Чун получил от Янь-вана приказ — не дать Аньдинхоу вернуться в столицу. Боевые действия прекратились, но пусть лучше остается в Лянцзяне.

Лило в Цзяннани совершенно беспощадно. Ещё несколько дней назад духота не давала местным жителям заснуть по ночам, но погода переменилась: на смену жаре пришел порывистый ветер и ливень, под которым легко было промокнуть до нитки.

Господин Я вытер мокрое лицо и быстрым шагом пошел вперед. По металлическим ступеням он забрался в жуткую и уродливую раковину морского чудища Запада. Внутри его встретил склонившийся над чем-то старик с ослепительно белыми волосами. Его талия напоминало согнутую пламенем бамбуковую палку.

Господин Я откашлялся:

— Ваше Святейшество, уже поздно. Почему бы вам не пойти отдохнуть?

— Когда состаришься, поймешь, что значит страдать от бессонницы, — сказал верховный понтифик, подозвав его жестом. — Подойди и погляди-ка сюда.

Подзорная труба на крыше морского чудища была не чета той безделушке, которую легко прижать к переносице. Длина этой медной трубы составляла три чи. Ее цилиндры напоминали коленья бамбука и надежно фиксировались треногой. На одном из длинных медных цилиндров имелась сложная шкала с отметками и подписями на языке Запада.

Этот «глаз» действительно способен был видеть на тысячи ли [5].

Несмотря на то, что морское чудище Запада находилось в водах Восточного моря, длинная подзорная труба позволяла разглядеть происходящее на другом конце Великой Лян.

Когда-то мирные и плодородные земли за тысячи ли от Восточного моря ночью утопали во мраке, но спустя несколько лет это изменилось. Яркие огни на дозорной башне первыми притягивали взгляд, но рядом мерцали и огни недавно построенных фабрик, где работники заступили на ночную смену. Пусть пока свет их оставался довольно тусклым, их было так много, что они напоминали россыпь звезд.

— Куда Ваше Святейшество смотрит? — полюбопытствовал господин Я. — Враг сделал свой ход?

— Враг никогда не дремлет, — прошептал верховный понтифик. — В Святой Земле люди поддались алчности и перенесли свои несбыточные надежды на мирные переговоры. Мы упустили прекрасную возможность для атаки, потому что только и делали, что отступали и отступали, отступали и отступали... В результате нам пришлось вывести флагманское судно в открытое море. Вскоре Великая Лян направит сюда свой флот, чтобы помешать нашим союзникам посылать припасы. Когда до этого дойдет, ещё неизвестно, чем всё закончится.

— Разве мы не пришли к выводу, что нам стоит отступить на побережье? — удивился господин Я. — Теперь мы можем получать снабжение напрямую из Дунъина... А сами неспешно выйти в открытое море. Да, инженерам Великой Лян удалось повторить дизайн тигровых акул, но их флот изначально не предназначен для боев в открытом море.

— Дунъинцы ведут себя, как свора бродячих псов. Пока мы выигрываем, они требуют свою порцию гнилого мяса. Но стоит нам лишиться влияния и больше не стоит рассчитывать на их верность, — тихо заметил верховный понтифик. — Кроме того, ты уверен, что флот Великой Лян не научился сражаться в открытом море? Еще несколько лет назад у них и флота полноценного не было... Стоит ли оценивать наши шансы на победу, считая противника слабее нас?

Господин Я на мгновение замер.

— Ваше Святейшество, но ведь посланник...

— Поэтому я тебя сегодня и пригласил, — пояснил верховный понтифик, доставая письмо. Несмотря на то, что руки его дрожали подобно осенней листве, у него было жестокое и серьезное выражение лица. В нем было ни капли обычной мягкости. — Пришло письмо из дома. Прочти.

Быстро проглядев его, господин Я изменился в лице:

— Это... Это правда?

— В Святой Земле произошел переворот, — понизив голос, сообщил верховный понтифик.

Сторонники короля сумели обойти своих политических противников и отстранить их от власти. В итоге проигравшая сторона взбунтовалась, обратилась к союзникам в других странах и собрала войско из десяти тысяч солдат и вошла с ним в Святую Землю. Начались беспорядки. Они свергли короля, предали смертной казни больше тридцати глав старейших знатных родов и усадили на трон никчемного мальчишку, который находился в дальнем родстве с королевской семьей.

Прошло еще несколько дней и сторонники короля нанесли ответный удар, а новый монарх проносил корону всего неделю.

В итоге в Святой Земле сейчас царила крайне сложная политическая обстановка. Могло произойти все что угодно. Служивший верой и правдой старому королю посланник, разумеется, утратил свою силу и влияние. Теперь сторонники короля всячески старались умаслить Святой Престол, которым в свое время пренебрегал их прежний государь. В ближайшее время они вряд ли станут им досаждать.

Господин Я быстро соображал, поэтому сразу понял, в чем преимущество данной ситуации.

Верховный понтифик резко обернулся и уставился на него своим соколиным взглядом.

— Ты понимаешь, что это прекрасная возможность?

— Посланник... — взволнованно повысил голос господин Я.

Папа ограничился кратким кивком и холодно отрезал:

— Да никакой он больше не Посланник.

Господин Я носил рубашку с разноцветными манжетами. Он глубоко вздохнул и сжал руки в кулаки.

— Пойду всю подготовлю.

— Якоб, — позвал его верховный понтифик. Рукава его рубашки развевались на ночном ветру. — Если мы упустим возможность сейчас, то быть может, больше нам никогда не доведется ступить на эту землю. Час пробил.

Господин Я оглянулся на отдаленное побережье, вспоминая море огней, и сердце его дрогнуло. Он поспешил исполнить приказ.