— Макс, я тоже так думаю. — Я смотрю на него, пытаясь найти способ заставить его понять. — Я хочу, чтобы им было больно за то, что они сделали с тобой, со мной, с нами. Единственный человек, которого я хочу простить, это ты, и я не думаю, что ты сделал что-то, за что тебе нужно, чтобы я простила.

— Даже почти не женившись на ком-то другом?

Несмотря на мучительную боль в груди и учащенное сердцебиение, я не могу удержаться от смеха.

— Может быть, за это, — признаю я. — Но я все еще люблю тебя, и я любила тебя даже тогда, когда ты вышел из библиотеки той ночью. Ничего не изменилось в том, что я чувствую, Макс. Если есть что прощать, то я прощаю тебя.

— Саша… — Он опускает взгляд на наши сцепленные руки и делает глубокий, прерывистый вдох. — Я не заслуживаю тебя.

Медленно я высвобождаю одну из своих рук из его хватки, дотрагиваюсь до его лица и наклоняю его к своему.

— Может быть, а может и нет. Но я все равно люблю тебя.

Одним быстрым движением его рука обнимает меня, притягивая через сиденье почти к себе на колени, в то время как другая его рука запутывается в моих волосах. А потом все, что я чувствую, это его губы, обрушивающиеся на мои.

Такое чувство, что мир останавливается, как будто в самолете больше никого нет, кроме него и меня, как будто нас вообще может не быть в самолете. Сначала я не могу до конца осознать, что происходит, потому что я думала, что никогда больше не поцелую Макса, что все, что когда-либо произойдет между нами, уже произошло. Я думала, что все, что у меня останется, это воспоминания, но, несмотря на все это, в этот самый момент создается новое.

Рука Макса перебирает мои волосы, его теплые и мягкие губы прижимаются к моим, и если бы мы действительно были одни, ничто не помешало бы мне забраться к нему на колени и завести его так далеко, как он позволил бы. Я никогда так сильно не мечтала о личном самолете Виктора, о спальне, где мы могли бы побыть наедине. Желание захлестывает меня приливной волной, и я поднимаюсь, цепляясь за него руками под его рубашкой.

— Я так по тебе скучала, — шепчу я ему в губы, когда он на мгновение отстраняется, чтобы отдышаться. Затем его губы снова прижимаются к моим, теплые и мягкие, и погружают меня в чувства, с которыми, как мне казалось, я распрощалась навсегда.

С другой стороны прохода доносится звук, кто-то прочищает горло, и мы с Максом отрываемся друг от друга, чтобы увидеть Наталью, ухмыляющуюся нам со своего места, выглядящую сонной и совершенно довольной.

— Что ж, я вижу, вы двое наверстываете упущенное.

Я краснею, отпуская Макса, чтобы проскользнуть обратно на свое место. Натали смеется, поджимая под себя ноги, в то время как Макс слегка краснеет за воротничком, прочищая горло.

— Я бы посоветовала снять номер, и это не совсем тот частный самолет, — беспечно говорит она, и я не могу удержаться от смеха. В конце концов, всего несколько мгновений назад я думала о том же самом.

— Я думаю, нам обеим придется привыкнуть к некоторым понижениям, — криво говорю я ей, и Наталья поднимает бровь.

— Чем ты занималась до этого, из-за чего тебе пришлось летать на частных самолетах? Или этот парень более обеспечен, чем кажется? — Она поддразнивающе кивает в сторону Макса, чья покрасневшая шея становится немного темнее.

— Ну… да, но дело не в этом. — Я замолкаю, моим первым инстинктом является мысль о том, как много я должна ей рассказать, но я понимаю, что это больше не имеет значения. Наталья сейчас находится в том же положении, что и все мы, в бегах, ее разыскивают опасные люди за то, что она натворила.

Всегда есть шанс, что при благоприятных обстоятельствах она могла бы продать нас ради собственной безопасности, мне неприятно даже думать об этом, но я не верю, что Левин взял бы ее с нами, если бы действительно думал, что это возможно. И тут, глядя на нее, меня осеняет, что нечто, чего я никогда не могла представить себе в самых смелых мечтах, находится здесь, сейчас, и смотрит на меня в ответ: член кровной семьи, сестра, то, чего я никогда не знала и не представляла, что у меня есть.

Сестра, которая помогла спасти меня.

Еще раз сжимая руку Макса, я встаю, проскальзываю мимо него, пересекаю проход и сажусь рядом с Натальей.

— Ну, — медленно говорю я, поджимая под себя ноги на сиденье, отражая ее отражение в зеркале. — У нас есть около пяти часов, прежде чем мы доберемся до Санторини, верно? Итак, если ты хочешь услышать о том, где я жила до этого, я думаю, у нас достаточно времени.