У меня так и вертится на кончике языка сказать ей, что да, я какой-то давно потерянный член семьи. Но я не уверена, что она поверила бы в это, и, во всяком случае, в конце концов выяснилось бы, что я солгала. Я не обязательно хочу рассказывать ей всю правду, если могу этого избежать, но что-то подсказывает мне, что чем меньше лжи я сплету вокруг Лиама и меня по отношению к этой женщине, тем лучше.

— Лиам спас меня, — честно говорю я, обнимая себя за талию.

— Спас тебя? — Сирша выглядит сомневающейся. — От чего? Или от кого?

Как, черт возьми, мне свести это в достаточно короткую историю, которую она выслушает… и даже поверит мне?

— Некоторое время назад я была замешана в кое-каких сделках с Братвой на Манхэттене. Пытаясь помочь подруге. — Объясняю я. — Один из его бригадиров стал предателем. Он похитил жену лидера Братвы…

— Да, Виктор и Катерина. Я слышала всю историю, или, во всяком случае, часть из нее, от Лиама. — Сирша поджимает губы. — Так ты вляпалась в это? С тем человеком, который похитил Катерину, ее подругу и еще какую-то девушку?

Очевидно, Лиам умолчал обо мне, рассказывая Сирше свою историю. Полагаю, я могу это понять, он, вероятно, не смог бы так легко уйти, чтобы прийти и найти меня, если бы прямо сказал, что идет за девушкой, которую бросил, но в то же время мне больно думать, что он не рассказал ей обо мне. Интересно, что еще он ей сказал, если он сказал ей, что участвовал в пытках над Алексеем, насколько, по ее мнению, чисты руки человека, за которого ей суждено выйти замуж. Интересно, что бы она подумала, если бы знала, что я за женщина. Очевидно, она дочь кого-то из высокопоставленных королей, но похожа ли она на Софию, которая никогда не хотела ничего знать об этом, пока ее не вынудили, или скорее на Катерину, которая выросла в этом мире и никогда не отступала перед тем, что приходилось делать?

В глубине души я думаю, что у женщины, стоящей передо мной, сильный характер. Она не плакала и не кричала, не впадала в ярость. Она сердита, но говорит со мной спокойно, хотя я слышу нотки ярости в каждом ее слове. Она осталась невозмутимой, и это заставляет меня вспомнить о Катерине, и именно это тоже заставляет меня поверить, что она говорит правду. Это именно та женщина, на которой Лиам женился бы, если бы у него никогда не возникло чувств ко мне.

Вопрос в том, хочет ли он этого?

Я не думаю, что это вопрос, на который она могла бы ответить должным образом. И я не уверена, что Лиам и дальше будет говорить мне правду. Эта мысль едва не вызывает у меня новый приступ слез, но Сирша щелкает пальцами, ее разочарование снова становится явным.

— Объясни, — коротко говорит она. — Тебя похитили?

— Да, я… я встретила Лиама на конспиративной квартире в России, когда он и Лука приехали туда с женой Луки и некоторыми другими, которые были в опасности из-за того, что делал Алексей. Поскольку я раньше имела дело с Братвой, пытался получить от них информацию, Виктор решил, что я тоже в опасности, поэтому он хотел, чтобы меня отвезли туда. Именно тогда мы с Лиамом встретились…

— Итак, ты говоришь, — огрызается Сирша. — Вы двое… что? Стали друзьями? И он кинулся спасать тебя?

— Я… да. — Я облизываю пересохшие губы, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди. Теперь мне нужно действовать осторожно, если я не хочу, чтобы Сирша узнала, кто мы с Лиамом друг для друга, если я хочу сохранить это при себе, пока не получу от него ответы. — Алексей пришел на конспиративную квартиру…

— Да, я знаю. И ты была с ними? Когда он пытался продать женщин на той вечеринке?

Как много она на самом деле знает?

— Да. И кто-то купил меня до того, как Виктор, Лиам и другие смогли добраться туда. Меня не было там, когда они спасали Катерину, других женщин и детей Виктора. Француз по имени…

— И Лиам отправился спасать тебя от этого француза? — Сирша перебивает меня, и я вижу, что ее терпение с каждым мгновением истощается. — Он что… прискакал на белом коне, украл тебя и привез к себе?

— Как-то так, — шепчу я. Ее версия, на самом деле, ничтожна, но я не склонна рассказывать ей больше. Я не хочу делиться смешанными травмами и радостями моего общения с Александром или неизбежной болью от того, что он заставил Лиама сделать. Я не хочу быть той, кто скажет этой женщине, которая помолвлена с Лиамом, что его держали под дулом пистолета и заставляли трахать меня до оргазма на глазах у Александра и его друзей.

Лиаму следует самому сказать ей об этом, если она хочет знать. Так же, как он должен был рассказать мне о Сирше в первую очередь.

— Хочешь сказать, что ты просто друг. — Сирша внимательно смотрит на меня, как будто пытается понять, насколько я заслуживаю доверия. — Что Лиам проделал весь путь до чертовой Франции, ворвался и забрал тебя у этого человека, который купил тебя, подвергнув опасности себя и многое другое, и привез тебя сюда, в свой пентхаус, в комнату, которую он специально для тебя обставил, и не сказал мне ни единой чертовой вещи об этом, потому что ты его друг? Женщина, с которой он знаком… как давно?

— Недолго, — шепчу я. Я не могу точно определить это. Я даже не могу с абсолютной уверенностью сказать ей, как долго я была у Александра. Дни там перетекали друг в друга, особенно без телевизора, телефона или доступа к компьютеру. Я была в каком-то странном пузыре, мне почти казалось, что время остановилось, пока Лиам не вытащил меня оттуда и я не проснулась в том лондонском отеле.

Сирша качает головой, на ее лице снова появляется отвращение, и она отворачивается от меня к комоду. Я не успеваю вовремя понять, что она делает, чтобы остановить ее, и я не уверена, что смогла бы это сделать, даже если бы попыталась.

Ей достаточно открыть первый ящик, чтобы найти что-то подозрительное. Она поворачивается ко мне, сжимая в кулаках белье из шелка и кружев, красивую пижаму, которую купил мне Лиам, и комплект розового и кружевного нижнего белья.

— Что это, черт возьми, такое? — Она бросает это в кучу на полу, швыряя в мою сторону. — Он нашел тебя и привел прямо сюда, верно? И он, должно быть, купил эти вещи для тебя, верно? — Она крутит на пальце бело-розовый воротничок-ошейник, и я чувствую, как мое лицо краснеет до корней волос, просто глядя на него. Думая о том, сколько раз я представляла, как надену этот комплект нижнего белья, для Лиама, и о том, как он купил его для меня, хотя я сказала, что мне это не нужно, как будто у меня могла быть причина для этого в будущем.

Воспоминание о том дне заставляет всю боль нахлынуть на меня, затопляя болью, которую я не думала, что он может заставить меня почувствовать. Я помню ночь, когда он ушел, когда он пришел домой ко мне с кошмаром, и то, что было после, и я с ослепляющей уверенностью понимаю, что он, должно быть, был с ней. Таким, каким он был перед уходом, почти виноватым, отказываясь сесть рядом со мной на диван или прикоснуться ко мне, он собирался повидаться со своей невестой. В то же время я ждала, что он вернется, сама того не подозревая. И в ту ночь…

Я хочу знать, спал ли он с ней. Мне придется задать ему этот вопрос, если я смогу справиться с этим. Невозможно спросить ее, не выдав, что я тоже спала с Лиамом, по разным причинам, в разных случаях.

Один раз, потому что меня вынудили. Один раз из желания, и мне удалось испортить и это, когда я выкрикнула имя Александра в конце. Мне до сих пор иногда снятся кошмары о том, как Лиам отползает от меня в середине оргазма, с ужасом на лице, все еще возбужденный, все еще подергивающийся от удовольствия от своей кульминации, даже когда он смотрел на меня с такой болью, что это разрывало меня на части, точно так же, как я разрывала его на части, делая это.

Теперь, возможно, у нас больше никогда не будет такого шанса.

— Нет, — шепчу я, отбрасывая все мысли о том, чтобы не лгать ей. Я не могу встретиться с этой женщиной лицом к лицу и сказать ей, что Лиам купил мне что-либо из этих вещей, или рассказать ей о том, что мы делали вместе. Я просто не могу, пока не узнаю от него правду, потому что какая-то маленькая часть меня все еще лелеет надежду, что она лукавит.

Хотя в глубине души я знаю, что это не так.

— Ты не трахаешься с ним? — Сирша прищуривает глаза, бросая ошейник на пол, чтобы присоединиться к остальному нижнему белью. — Ты хочешь сказать, что у тебя просто… есть все это? Что вы двое, всего лишь друзья? Ты какой-то благотворительной проект, за который он взялся и просто, блядь, забыл мне рассказать?

— Ваша помолвка состоялась, верно? Может быть, вы просто не настолько близки? — Слова вылетают прежде, чем я успеваю остановить себя, даже я знаю, что это абсолютно неправильный выбор. Я вижу это еще яснее по тому, как округляются глаза Сирши, как будто она не может поверить, что я так с ней разговариваю.

— Скажи. Мне. Что ты. Не. Трахаешься. С ним. — Ее слова звучат индивидуально, четко, и я с трудом сглатываю, прежде чем посмотреть ей в глаза.

— Нет, — шепчу я. — Мы просто друзья.

— Ты блядь лжешь сучка. — Сирша с отвращением качает головой. — Но я полагаю, нет смысла пытаться вытянуть это из тебя.

Она протискивается мимо меня обратно в гостиную, и я оцепенело следую за ней на расстоянии, пытаясь сдержать слезы. Она доходит до входной двери, прежде чем резко оборачивается, ее глаза сужаются, когда она указывает на меня наманикюренным ногтем.

— Это еще не конец, — решительно говорит она. Это не угроза, даже сказанная таким сердитым тоном. Это простой факт, озвученный женщиной, которая имеет права на мужчину, который здесь живет. — Я разберусь с Лиамом, когда он вернется. Что касается тебя… — она стискивает зубы, и я вижу, как работает ее челюсть. — На твоем месте я бы подумала о другом месте для проживания. Ты не задержитесь здесь надолго.

Когда за ней захлопывается дверь, от этого сотрясается весь пентхаус. Мои колени больше не держат меня. Я едва успеваю дойти до дивана в гостиной, как падаю на него, заливаясь слезами.