Я не хотела его волновать, но ему нужно было быть реалистом.

— Хейдин… рано или поздно, она подаст на опеку.

Выражение его лица стало суровым.

— Суд всегда принимает сторону матери.

— Нет, неправда. Никто не встанет на сторону матери, бросившей своего ребенка на десять лет. В лучшем случае она получит право на посещения. Так что перестань позволять ей принимать решения без твоего участия. С Рождеством уже ничего не поделаешь. Но ей не должно сойти с рук такое манипулирование тобой и Майклом. В конечном итоге, от всего этого пострадает именно Майкл. В следующий раз, когда она что-нибудь выкинет, стой на своем. А если она пригрозит тебе битвой за опеку, напомни ей о тех десяти годах, когда она отказывалась от своего ребенка.

Хейдин откинулся на спинку стула, пристально наблюдая за мной.

— Как бы я ни восхищался твоей яростной защитой нас… я не чувствую, что ты горишь желанием простить.

— Простить Дину? Мне нечего ей прощать. Я просто высказываю свое мнение. — Мои щеки покраснели при мысли о том, что он нашел меня бессердечной.

— Нет, я имею в виду… — Он пожал плечами. — Не знаю, что я имею в виду. Видимо… А какова твоя история, Кенна? Я поделился с тобой кое-чем личным. Ты работаешь у нас уже почти три месяца, а я понятия не имею, что на самом деле привело тебя сюда.

Мой пульс немного участился, когда я готовилась сказать Хейдину правду.

— Кенна? — Он обеспокоенно нахмурил брови.

Я нервно облизнула губы, борясь с горем, которое все еще грозило меня задушить.

— Мои родители умерли в День подарков в прошлом году. Навестив меня на Рождество в Инвернессе, они возвращались домой в Абердин. Встречная машина резко свернула на их полосу дороги. Родители погибли на месте (прим.: День подарков (англ. Boxing Day) — праздник, отмечаемый ежегодно 26 декабря в Великобритании и в ряде стран Британского содружества наций: Австралии, Новой Зеландии, Канаде, а также на Кирибати, Самоа и др.).

Глаза Хейдина сверкнули эмоциями, и он прошептал:

— Мне очень жаль, Кенна.

Я знала, что мама Хейдина еще жива, и они с Майклом навещали ее в родной деревне недалеко от Абердина, а отец Хайдина умер, поэтому он в некоторой степени понимал мою боль.

Моя улыбка чуть не превратилась в слезы, когда я продолжила объяснять:

— С учетом выплаты по страховке за их жизни, пенсий и выручки от продажи дома… они оставили мне приличную сумму денег. Вот почему у меня хорошая машина…

— И поэтому ты переехала в Арднох? Чтобы быть ближе к семье?

Мысль о моей кузине, как о настоящей семье, выбила из меня горестную усмешку.

— Нет. Моя кузина… не думаю, что я останусь с Уной надолго. С ней не так просто ужиться, и я почти уверена, что она ворует у меня деньги.

Хейдин охнул.

— Почему ты ничего мне об этом не сказала?

Я пожала плечами.

— Я разбираюсь с этим, подыскиваю арендованное жилье, пока на продажу не выставят что-то подходящее.

Его брови сошлись вместе.

— Тогда я не понимаю… зачем переезжать сюда?

Мой пульс участился, щеки покраснели.

— Потому что… потому что родительница на моем последнем месте работы… мы с ней подружились. Как происходит, когда присматриваешь за чьим-то ребенком. Ее муж постоянно пропадал на работе, а она была школьной учительницей. И с ее дочерью иногда было тяжело справляться. Я старалась оказать максимальную поддержку. К тому же, она была так добра ко мне после смерти моих родителей. Предоставила мне отпуск и всегда справлялась, как у меня дела.

— Это хорошо…

— Однажды вечером, примерно спустя пять месяцев после смерти моих родителей, она попросила меня задержаться на девичник. Ее муж был на работе. После просмотра фильмов и съеденной пиццы, она уложила дочь спать… я собралась уходить… и она поцеловала меня, а когда я попыталась оказать сопротивление, вцепилась в меня руками и ногами. Мне пришлось оттолкнуть ее от себя.

Брови Хейдина поднялись.

Смутившись, я рассмеялась.

— Подобное поведение всегда ожидают от отцов. — Я встала и начала убирать теперь уже опустевшие тарелки. Хейдин тоже встал и последовал за мной на кухню.

— Так, что случилось дальше? — спросил он, взяв на себя мытье посуды.

— Она извинилась. И я сказала ей, что не разделяю ее чувств, но мы можем просто обо всем забыть. Я решила, что это просто оплошность из-за выпитого вина.

— Но все оказалось не так?

Я прислонилась к кухонной стойке, пока Хейдин мыл посуду.

— Сначала она пыталась… забыть. Но примерно через месяц сказала мне, что должна со мной распрощаться. Она была слишком смущена и, кажется, боялась, что я расскажу о случившемся ее мужу. Предложила дать мне хорошую рекомендацию в обмен на то, что я уйду по-тихому.

Хейдин закончил загружать посудомоечную машину и выпрямился.

— Ого.

— Если добавить ко всему прочему тот факт, что мое горе все еще было свежо, то я приехала сюда для смены обстановки.

— И как, помогло?

Я опустила взгляд.

— Я чувствую здесь то, что, как думала, никогда снова не почувствую после потери родителей. — Я отвернулась. — Но не все пошло гладко. Жить с Уной — ужасно, а мои друзья из Инвернесса, кажется, забыли о моем существовании. В Абердине у меня есть семья. Мама Уны, дядя… но после смерти родителей они вели себя ужасно, потому что ждали наследства. После того, как все досталось мне, я получила несколько сообщений и звонков с требованием дать им денег.

— Сочувствую.

Я посмотрела на него.

— Деньги действительно выявляют в некоторых людях худшее.

Он кивнул и прислонился к стойке рядом со мной. Когда он скрестил на груди руки, наши предплечья соприкоснулись.

— Можно я расскажу тебе кое-что, о чем мало кто знает?

— Конечно. Я — могила. — Меня наполнило удовольствие от мысли, что Хейдин так мне доверяет.

Он смотрел в окно, в котором виднелись деревья, окружающие подъездную дорогу к дому, и в его глазах я распознала печаль.

— Мои родители развелись, когда мне было четырнадцать, и единодушно приняли решение, что большую часть времени я буду жить с отцом. Лето я проводил с мамой, и они чередовали каникулы… но в основном были только мы с отцом. Я обожал его. — Он одарил меня болезненной улыбкой. — Примерно через год после рождения Майкла, когда Дины с нами уже не было, мы переехали к отцу, чтобы он мог помогать с внуком. И… он выиграл в лотерею «Евромиллионы».

От шока я замерла.

Такого я не ожидала от него услышать.

Хейдин взглянул на меня.

— Мы никому не сказали, кроме его финансовых консультантов и банка. Мы с Майклом отправились в шикарный круиз, а папа купил машину своей мечты, но держал ее в гараже, где ее никто бы не увидел.

— Потому что знал, что падкие на деньги люди слетятся отовсюду?

— Именно. Так что… — горе ужесточило выражение его лица, — ...когда в следующем году он внезапно умер и оставил мне каждый пенни… я решил никому не рассказывать.

Я уставилась на него, теперь все обретало смысл.

— Почему ты рассказываешь мне?

— Чтобы ты знала, что не одинока. Держи свое наследство при себе, Кенна, насколько возможно долго. Деньги делают с людьми странные вещи, и ты уже видела проблески этого. Моя мама не знает, что папа выиграл в «Евромиллионы», но она знает, что он оставил мне наследство. Время от времени она отпускает ехидные комментарии о том, как она провела с ним годы и ничего не получила… хотя я выплатил ее ипотеку своим наследством. Иногда для некоторых людей… никогда не бывает достаточно.

Я не могла с собой совладать. Потянувшись к нему, обхватила его предплечье.

— Мне очень жаль, Хейдин. Что ты тоже потерял отца. Похоже, он был хорошим человеком.

По моим щекам текли слезы, когда я вспомнила родителей. С ними я принимала каждое жизненно важное решение, с ними я до самого последнего дня проводила отпуск… мои родители были моими лучшими друзьями и двумя людьми в мире, для которых я была приоритетом. Их потеря равносильна потере огромной части себя.

— Я очень скучаю по маме и папе.

— Кенна.

Хейдин повернулся и заключил меня в крепкие и успокаивающие объятия, пока я плакала, уткнувшись ему в шею.

— Я рядом, — хрипло прошептал он. — С тобой все будет в порядке.