ГЛАВА 6

ХЕЙДИН

Кенна, мягкая и теплая, лежала в моих объятиях. Я проснулся около получаса назад, но она все еще спала.

После того, как мы впервые напали друг на друга, как озабоченные подростки, настолько увлеченные похотью, что забыли о защите, я воспользовался презервативом, когда отнес Кенну в свою спальню, чтобы заняться с ней любовью. Когда я выносил ее из комнаты Майкла, она рассмешила меня своим беспокойством о том, чтобы отправить покрывала с его кровати в стирку, и в то же время уверяла, что, по ее мнению, у нее совсем не тот период цикла и что с нами все будет в порядке.

Несмотря на мое признание, часть меня все еще беспокоилась, что разобьется именно мое сердце. Что Кенна все еще горевала и искала того, с кем можно разделить свое горе. Что, наконец, начав оправляться от утраты, она поймет это и покинет нас.

Но, увидев горечь ее обиды из-за мысли, что от нее мне нужно лишь ее тело, я не мог вот так все оставить. Не мог видеть, как ей больно.

И я так сильно ее хотел.

Поэтому сдался.

Даже несмотря на то, что в моей голове крутились опасения того, как это скажется на Майкле, я не мог отрицать, насколько прекрасно чувствовать ее в своих объятиях.

Убрав волосы с ее шеи, я осыпал легкими поцелуями нежную кожу. Она покрутилась во сне, прижавшись своей идеальной задницей к моему члену.

Господи, она превращала меня в подростка.

Потянувшись к тумбочке, я схватил презерватив и надел его. Затем принялся будить Кенну пальцами. Прилив крови от ощущения ее тепла мгновенно увеличил мой член от полустояка до полной эрекции. Коснувшись ее клитора, я закружил по нему пальцем.

Кенна застонала и открыла глаза. Ей потребовалась секунда, чтобы прийти в себя. Она оглянулась через плечо, и черты ее лица смягчились, в то же время ее губы приоткрылись в возбужденном вздохе.

— Хейдин?

— Счастливого Рождества, дорогая.

— Счастливого, — она застонала, впиваясь пальцами в подушку под головой. — Р-Рождества. Ах, Хейдин.

Почувствовав, как она промокла, я больше не мог ждать. Схватив ее за бедра, раздвинул ей ноги. Оказавшись у ее входа, я нырнул внутрь, зажмурившись от идеального ощущения уютного тепла вокруг моего члена.

Наши стоны и крики наполнили спальню, пока я нежно занимался с ней любовью.

К финишу мы пришли одновременно.

— Кенна, — простонал я, с дрожью прижимаясь к ней, и провел губами по ее плечу. — Ты такая идеальная.

— Это, безусловно, идеальный способ проснуться. — Она хихикнула, и этот звук наполнил меня странной смесью счастья и отчаяния.

Я не хотел ее терять.

Еще нет.

Поэтому не собирался развивать эту тему. Сегодня мы просто наслаждались друг другом. Помогали друг другу забыть о тех, кого нам не хватало.

Когда я вернулся из ванной, на тумбочке зазвонил мой сотовый.

— Это Майкл, — сказал я Кенне, когда она села на кровати.

Она улыбнулась, но застенчиво закусила губу, и мне захотелось ее поцеловать. Вместо этого я взял телефон, желая услышать голос сына.

— Счастливого Рождества, Майкл, — поприветствовал я.

— Папа! Счастливого Рождества! — Его голос звучал взволнованно, и меня пронзила боль тоски. — Не могу дождаться, когда вернусь домой и открою подарки!

Я сказал ему, что Санта передаст подарки мне домой, чтобы я мог еще немного продлить Рождество с сыном, когда Дина привезет его завтра.

— Санта принес тебе к маме классные подарки?

— Можешь перестать говорить про Санту. Джим сказал, что его не существует.

От сдавившего горло гнева я чуть не задохнулся.

— Джим сказал тебе, что Санты не существует?

Я услышала, как Кенна охнула, и посмотрел на нее. Она нахмурилась и яростно прошептала: «Чертов засранец», и мне показалось, что в этот момент я влюбился в нее чуть сильнее.

— Мне десять, папа, почти одиннадцать. Я, вроде как, уже это знал.

— Ну, Санта не посещает тех, кто в него не верит, поэтому Джим и считает, что его не существует.

— Папа, — рассмеялся Майкл. — Не нужно притворяться. Ладно?

Мне, черт возьми, хотелось убить Джима. Достаточно плохо, что Майкл так быстро взрослел… неужели нам, взрослым, нужно выгонять детей из детства? Когда я был ребенком, не было ничего более волшебного, чем вера в Санту. Да, было душераздирающе узнать, что он ненастоящий, но я бы не променял ни на что другое те чертовски волшебные одиннадцать лет моей жизни, когда я все еще верил в него.

Сменив тему, я спросил, как у него дела. Майкл болтал о новом телефоне, который купила ему Дина, и играх для его игровой консоли. Затем он замолчал и спросил:

— Можно на следующее Рождество я останусь дома?

Мое сердце дрогнуло.

— Почему? Ты в порядке?

— Да-да, все в порядке. Мне просто… мне больше нравятся наши традиции. И я подумал, может, я мог бы остаться у мамы только на одни выходные в месяц, а не на Рождество.

Я с улыбкой сел на кровать.

— Мы подумаем об этом. Но если теперь тебе хочется проводить Рождество дома, ты можешь это сделать.

Нежное касание ладони к моей спине заставило меня повернуться к улыбающейся Кенне. Она обняла меня за плечи и поцеловала в затылок. При этом ее обнаженная грудь прижалась к моей спине, и во мне снова начало расти возбуждение.

Ужасно неподходящее время.

— Как думаешь, ничего, если я позвоню Кенне? — внезапно спросил Майкл.

Я напрягся, и Кенна почувствовала это.

— Эм, конечно, тебе следует позвонить Кенне. Уверен, ей будет приятно услышать тебя.

Кенна отстранилась, широко раскрыв глаза. А потом пулей слетела с кровати. Если бы она не была такой чертовски красивой, было бы забавно наблюдать, как она обнаженная спешит из комнаты, предположительно, чтобы одеться и найти свой телефон.

— Хорошо, я позвоню ей следующей.

— Позвони. Я люблю тебя, сын. Не могу дождаться встречи с тобой завтра.

— Люблю тебя, папа. Пока!

Меньше чем через минуту после того, как мы закончили разговор, я услышал звонок телефона Кенны, а затем ее сладкий голосок произнес:

— Счастливого Рождества, Майкл!

Мое сердце забилось немного быстрее. Потому что я хотел, чтобы она сказала это моему мальчику. Хотел слышать это каждый год. Но могу ли я верить, что она хочет того же?

***

Я отложил все дела на этот день. Вместо этого наслаждался Рождеством с Кенной. Она отговорила меня звонить Дине, чтобы высказать свое недовольство тем, что она позволила Джиму сказать нашему сыну, что Санты не существует. Мы вместе приготовили завтрак, и я попытался не обращать внимания на свое раздражение. На кухне Кенна вела себя игриво и кокетливо, помогая мне отвлечься.

После завтрака мы сели у елки и открыли подарки друг друга. Перед отъездом Майкла к матери Кенна оставила подарки для нас под елкой, и, к счастью, забыла забрать те, что мы ей купили.

Она явно украдкой изучила мои туалетные принадлежности, потому что подарила мне бутылочку моего любимого средства после бритья, а также бутылку моего любимого (и слишком дорогого) вина.

— Тебе не следовало, — пробормотал я ей в губы. — Спасибо.

Кенна ответила долгим и глубоким поцелуем. Отстранившись, она прошептала:

— Кто-то должен тебя баловать.

Мольба не покидать нас вертелась у меня на языке. Я прочистил горло и вручил ей подарок от себя.

Я подумал, что этот дизайнерский кашемировый шарф подойдет ей по цвету. Охая и ахая, она водила по нему ладонями, будто я подарил ей целый мир.

Затем я вручил ей подарок от Майкла.

Ее губы приоткрылись, когда она развернула упаковку и обнаружила синюю коробочку с логотипом «Tiffany&Co». Подарок был экстравагантным, и я подумал, что он будет лучше смотреться от лица Майкла.

— Хейдин, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами, когда она открыла коробочку, обнажая черную бархатную подложку. На бархате лежала изящная подвеска из восемнадцатикратного розового золота с двумя переплетающимися кругами, украшенными резными римскими цифрами.

— Девушка в магазине сказала, что подвеска — часть коллекции, символизирующей способ взять время в свои руки и ценить самое важное. Круги напомнили мне о твоих родителей. Я подумал… Майкл подумал, что ее можно носить в качестве воспоминания о них.

Кенна со слезами на щеках смотрела на меня так, будто разделяла мои чувства к ней.

— Этот подарок от тебя, не так ли?

Я пожал плечами.

— От нас обоих.

— Это самый прекрасный подарок, который мне когда-либо делали. Спасибо. — Дрожащими пальцами она достала подвеску из коробочки. — Поможешь мне надеть?

Я кивнул и взял подвеску. Кенна повернулась, отводя волосы с шеи, и я осторожно застегнул замочек.

Она повернулась обратно и накрыла ладонью круги.

— Ты самый заботливый человек, которого я когда-либо знала, Хейдин Барр.

Мое сердце сильно колотилось в груди.

— Это ты пробуждаешь во мне это.

Ответом Кенны были объятия и поцелуй настолько сильный, словно завтра не наступит. Поэтому я опустил ее на пол и занялся с ней любовью так, будто другого шанса мне больше никогда не представится.