ГЛАВА 9

ГЛАВА 8

Данте поднимает меч и направляет его кончик в сторону Мириам. Его пальцы так сильно сжимают рукоять, словно он пытается не дать ей завладеть его оружием. Но Мириам не пытается украсть его меч. Она всего лишь прижимается к его острому кончику, и на её пальце начинает пузыриться кровь.

Слёзы, которыми наполнились мои глаза, вырываются наружу. Я ненавижу тебя, Бронвен. Как же я, мать твою, тебя ненавижу. Я надеюсь, что Лор тебя выпотрошит.

— А теперь соедините руки и подойдите ближе.

Мириам кивает головой на свою руку, покоящуюся на подлокотнике, и грива её каштановых волос перекидывается через костлявое плечо. Несмотря на длину волос, эта шаббианка напоминает попрошайку, которой отчаянно необходимо помыться и сытно поесть.

— Это ловушка! — бормочу я, когда Данте берёт мою руку.

Между его бровями появляется складка.

— Росси?

— Это не ловушка. Я бы мог заключить сделку, чтобы доказать это, но в этом нет особой необходимости.

Где-то в глубине своего измученного сознания, я начинаю размышлять о том, что он только что сказал. Что значит, в этом нет особой необходимости?

— Ластра, накорми генерала солью, — командует Данте.

— Я сам могу себя накормить.

Юстус шарит в кармане своего мундира в поисках золотой табакерки, которую он доставал для меня в тот день, когда я приезжала на Исолакуори на слушание. Рубины, которыми инкрустирована крышка табакерки, сверкают, когда он открывает её большим пальцем и берёт щепотку.

Как только Юстус проглатывает её, Данте спрашивает:

— Это ловушка, Росси?

Я всматриваюсь в напряжённое лицо Данте — лицо, которое я когда-то знала очень хорошо и одновременно не знала. Множество вопросов горят у меня на языке, один из которых: Как давно ты решил использовать меня?

— Это не ловушка, Маэцца. Вы выйдете из этого подземелья связанным с моей внучкой, так же как я связан сейчас с Мириам.

Я начинаю кричать как резаная и молюсь о том, чтобы мой голос проник сквозь камень и его услышал какой-нибудь добрый самаритянин. Может быть, один из слуг Росси...

Генерал проскальзывает мне за спину и зажимает мне рот рукой.

— Не прерывай нас, Фэллон.

Когда он толкает меня в сторону Мириам, я кричу:

— Н-дел-йте-эт-го!

Я молюсь о том, чтобы она поняла, что я пытаюсь остановить. О боги, что если она решит, что я побуждаю её это сделать? Я пытаюсь выдернуть свою руку из руки Данте, но, несмотря на то, что моя кожа скользкая от крови, я не могу сравниться с ним по силе.

— Я вс-ум-ляю, Мииям, н-про...

— Твою мать, Росси, — рычит Данте. — Держи крепче свою внучку.

Мурашки покрывают мою кожу и проникают в моё нутро, когда Мириам подносит окровавленный палец к краю моего мизинца.

— П-жал-ста, — хриплю я в ладонь Юстуса. — Нет.

Волна силы, исходящая от меня, сотрясает мои лёгкие, и я делаю резкий вдох, который пронзает мою грудь болью.

Мириам бормочет что-то на шаббианском о единстве и силе и проводит пальцем по бугоркам и впадинкам, из которых состоят костяшки моих пальцев, после чего начинает водить по рукам Данте.

Я начинаю трястись. От ужаса. От отчаяния. От гнева.

Я думаю о Лоре, о том, что мои чувства блекнут по сравнению с тем, что почувствует он, когда узнает, что его пару выдали за другого. Он вырвет у Данте сердце.

Юстус обхватывает меня рукой за талию, не давая мне согнуться или упасть и заставляя меня вытерпеть это неприятное ощущение покалывания, которое создает энергия его новой жены, и резкую боль в том месте, где моя рана соединяется с раной Данте.

Мириам продолжает говорить свое заклинание, продолжает обмазывать наши руки кровью. Я в отчаянии пытаюсь высвободить руку в последний раз, но мне не удается вырваться из хватки своего деда и крепкой руки Данте.

Я не понимаю, почему она на это согласилась. Может быть, это сможет освободить её от этого трона?

Она начинает делать круговые движения указательным пальцем, соединяя нарисованные линии вместе, и хотя я никогда не видела это заклинание в действии, я понимаю, когда всё заканчивается. И не потому, что кровь пропадает в моих порах, а потому что я чувствую некое... некое... покалывание в ладони, которое определяет мою судьбу.

Я пытаюсь сдержать крик, и мои лёгкие сжимаются так, словно я задержала дыхание под водой. Сделав резкий рывок, я, наконец, вырываю свою руку у Данте.

Король фейри приподнимает руку и поворачивает её у себя перед глазами, которые широко раскрыты от изумления, тогда как мои глаза раскрылись от шока, а затем от отчаяния, когда я замечаю под потёками нашей крови вытатуированные кольца, соединенные вместе. Я переворачиваю руку и, конечно же, вижу точно такие же круги, изуродовавшие мою кожу.

Мои ресницы намокают от злости, которая горит ещё сильнее, чем моя новая метка и кажется горче моих солёных слёз, которые катятся по щекам. Кольцо... я бы смогла избавиться от него... но татуировка... Пока я не убью Данте, напоминание о нашей связи будет отпечатано на моей коже.

С другой стороны — да, я всегда стараюсь найти что-то положительное — теперь я понимаю значение татуировки Юстуса: это не магическая защита. Этот мужчина даже не представляет, какая боль его ждёт. Я порву его на клочки своей магией и потопчусь на них.

— Всё сделано? — с придыханием спрашивает Данте.

— Да, — голос Мириам вырывает меня из моих ужасных мыслей. — А теперь отойди, чтобы я попыталась разблокировать магию своей внучки.

— Попыталась? — Данте опускает помеченную руку.

— Мы это уже обсуждали, Маэцца. Если её шаббианская сущность слишком переплетена с сущностью ворона, есть вероятность, что я не смогу разделить своё заклинание без присутствия Лоркана.

— А я уже говорил тебе, что привлечь Рибава — не вариант.

Мириам предложила привлечь Лоркана, чтобы разблокировать мою магию? Разве она не понимает, что он убьёт её раньше, чем она успеет порезать палец?

О, боги. Мне надо предупредить его, что он не сможет её убить, так как это убьёт меня.