Голова Юстуса разрезает поверхность воды.

— Хватайся за дверной проём и ни за что не отпускай.

Я киваю, а моё сердце становится таким большим, что едва помещается в груди.

Из последних сил схватившись за дверной проём, я перемещаю своё тело так, чтобы оно прижималось к стене. Юстус врезается в соседнюю стену, хватается за дверь и резко её закрывает.

Поток воды останавливается.

— Фэллон, как только окажешься под потолком, рисуй знак и уходи, слышишь?

Юстус убирает длинную прядь мокрых рыжих волос с лица и кивает на матовый камень у нас над головами.

Мою кожу покрывают миллионы мурашек.

— Мы выберемся.

Мир вокруг нас наполнен громким треском раскалывающегося камня и звуком глухих ударов, но мне кажется, что я, вместе с Юстусом и Антони, впавшим в коматоз, оказалась внутри пузыря — где очень тихо и спокойно.

Я поднимаю глаза на обсидиан, покрытый глубокими трещинами. Я, конечно, не каменщик, но я предполагаю, что у нас есть всего несколько минут до того, как каменный потолок обвалится на нас. Я пытаюсь дотянуться до него, но у меня всё ещё не получается это сделать. Ну, почему его сделали таким высоким?

— Насколько глубоко мы находимся? — кричу я.

— На глубине около десяти метров, плюс-минус приливы.

— Вам понадобятся жабры?

— Мне должно хватить воздуха до поверхности, но, наверное, тебе стоит нарисовать жабры своему другу.

Я украшаю Антони красными полосами, которые поглощаются его кожей.

— Вы никогда не рассказывали мне, зачем вы всё это делаете.

— Разве?

— Нет, ваши ответы были крайне расплывчаты.

— Я делаю это потому, что, изолировав цивилизацию шаббианцев, мы не стали более великими; мы ослабели, обеднели, — его глаза становятся отрешёнными. — Но это не единственная причина.

Затаив дыхание, я жду продолжения.

— Истинная причина состоит в том, что я хочу получить доступ к Котлу.

Мне становится интересно, зачем чистокровному фейри, обладающему магией шаббианцев, доступ к Котлу, но не спрашиваю. Он и так уже был достаточно откровенен со мной. Вместо этого я говорю:

— Вы могли бы пересечь магический барьер.

— И бросить свою семью? Я понимаю, что ты меня всё ещё плохо знаешь, Фэллон, но семья превыше всего.

Неужели он считает меня членом своей семьи?

— Я, может быть, не самый выдающийся человек, но у меня есть принципы.

— Вы такой загадочный, нонно.

Я смотрю на его лицо, которое сделалось уже таким знакомым, и которое я перестала ненавидеть.

Единственная свеча, которая всё ещё горит в люстре на потолке, подсвечивает седые волоски в рыжей гриве волос генерала.

— Что вы собираетесь делать, как только мы выберемся отсюда?

— Найти Мириам и Данте.

И точно морская волна, моя кровь устремляется в каждую клеточку моего тела, а пульс ускоряется.

— Вы не думаете, что Данте когда-нибудь выйдет из туннелей?

— Пока вороны кружат над Люсом, и до тех пор, пока существуют эти туннели, он не станет рисковать и показывать зубы.

Значит, для того, чтобы его выманить, нам придётся полностью уничтожить туннели...

— Но ведь вороны никогда не падут.

Я слежу за его реакцией, в то время как вода начинает поглощать портрет Косты.

— Так ведь?

— Так.

— Значит, мы с вами на одной стороне?

— Мы на одной стороне.

— И вы останетесь на моей стороне после того, как я покончу с Данте?

— Я надеюсь остаться на твоей стороне.

И хотя я не прошу его окунуть язык в соль, он всё равно облизывает губы, покрытые ею.

— Шаббианка Фэллон из Люса, дочь королевства Ри Бав. Я клянусь служить тебе до последнего вдоха.

Я втягиваю ртом воздух, когда кожу на моём плече начинает жечь и покалывать. Я смотрю на руку, которую теперь покрывает сияющая отметина. Моя первая заключённая сделка. Я перевожу внимание на Юстуса, который тоже на неё смотрит.

Его ласковые глаза удовлетворённо сверкают.

— На случай, если ты забудешь обо мне в трудную минуту.

Меня так сильно поражает его заявление, что я с трудом могу понять, что он собирается делать, когда подплывает ко мне и достает кинжал.

— Уколи палец.

Я моргаю, но затем прихожу в себя и провожу кончиком пальца по острию кинжала. Я поднимаю руку к потолку, но что если... Что если нас смоет в море, и мы потеряемся?

— Скажите мне, где моя мать?

— Она в море.

Честно говоря, меня шокирует то, что он вообще ответил, поэтому я напрочь забываю о том, что нам нужно спасаться из этого подземелья, которое вот-вот рухнет.

— Где?

— Вытащи нас из этого места, и я всё тебе расскажу.

— Клянётесь?

— Клянусь, Фэллон амЗендайя, дочь Небесного королевства.

Моё плечо снова начинает покалывать.

— Сразу две сделки?

— Используй их с пользой. Готова, нипота?

Я решаю, что он спрашивает меня о том, готова ли я к заплыву — ведь именно так мы должны выбраться отсюда — или он спрашивает, готова ли я к тому, что нас ждёт?

Моё горло сжимается от переполнивших меня эмоций, когда я рисую знак портала, и на этот раз он получается идеальным.

— Я готова.

"Лор?"

Он не отвечает мне. Я молюсь, чтобы это было связано с обсидианом, который нас окружает.

Юстус кивает на матовый камень, на котором сверкают едва заметные линии, написанные моей кровью.

Когда вода доходит мне до подбородка, я кричу:

— Возьмите Антони.

Как только его рука обхватывает ногу капитана, я прижимаю руку к потолку.

Мне, конечно, не удалось убить Данте, но я нарушила его коварный план по превращению меня в племенную кобылу.

Надеюсь, Мириам не рассказала ему, зачем они с Юстусом настояли на том, чтобы связать нашу кровь. Мне бы очень хотелось лично сообщить ему новость о том, что он уже обладал магией шаббианцев.

Я прошепчу это в его заострённое ухо прямо перед тем, как сотру его с лица этой планеты и сделаю Лоркана Рибава, хозяина неба, королём земель фейри, которые у него украли.